— И ты хочешь подковать так Валета?

Мальчишка на минутку задумался.

— Да нет. Теперь это ни к чему. Вот зимой другое дело. Тогда, может, и подкуем.

— А что зимой?

— Как что? Охота ж. Думаешь, наш Валетка дармоед? Как раз! Такого кобеля по всему району нету. По какому хочешь зверю работает — и по белке, и по медведю. А на барсуков другой раз и без отца охотничает. Вытащит из норы, задушит, и потом домой на порог волокет.

— Барсуки ему, наверно, и глаз покалечили?

— Глаз? Нет. Это зарубка ему от секача — дикого кабана, значит. Так долбанул проклятый, что Валетка чуть слепой не остался. Да ничего! Придет пора — он с секачами посчитается. А сделаем подковы — и вовсе. Не поскользнется уже…

Из кузницы выглянул старик.

— Ну как, Николка? Расчистил копыто?

— Расчистил, деда. Давай ковать.

Дед вышел с еще теплой подковой и примерил ее к копыту.

— Как тут была! Давай-ка молоток.

Но Коля спрятал молоток за спину.

— Не дам. Твои были три копыта. Это мое. Сам обещал.

Старик смущенно потер бороду.

— Обещать-то, конечно, обещал. Только тут, брат, какое дело? Конь-то этот для ученья больно неподходящий. Трудноватое копыто. Как бы не испортить.

— Не испорчу, деда, — упрашивал мальчишка. — Я же знаю, как надо. И ты будешь рядом.

— Ну ладно, — согласился наконец кузнец. — Однако держать подкову буду я. И бить по гвоздю с моего разрешения.

Коля засуетился, доставая из кармана заранее приготовленные подковные гвозди. Они были длинные, острые, но не круглые, а четырехгранные и походили на маленькие железные клинья.

— Вставляй в эту дырку, — показал пальцем старик. — Теперь наклоняй на меня. Бей…

Один за другим они загнали шесть или семь гвоздей. Потом обкусали концы их клещами, зачистили рашпилем и вывели лошадь из станка.

— Молодец, внучек! — похвалил помощника дед. — Скоро произведем тебя в ковочные мастера. Старайся!

Петька попросил разрешения осмотреть кузницу.

— Валяйте! — кивнул головой кузнец, свертывая козью ножку. — Не цапните только поделки. Горячи.

Мастерская деда была небольшая. Слева у подслеповатого оконца на грубом деревянном столе возвышались губастые тиски, лежали разные зубила и напильники. В углу в железной бочке поблескивала вода, приготовленная для закалки железа, а рядом валялись только что откованные, синие от огня скобы, дверные навесы и крючья.

Тиски и слесарные инструменты Петька много раз видел в школьной мастерской, даже работал с ними. Наковальня не была диковинкой тоже. Однако возле нее ребята все же задержались. Установленная на деревянном чурбане, вкопанном посредине кузницы, она показалась очень уж тяжелой и прочной.

— Ты железо ковать тоже умеешь? — спросил Петька Колю.

— А что особенного? — сплюнул тот. — Подкову либо крючок, конечно сварганю. Только маленьким молотком. Эту дуру, — он ткнул ногой кувалду, — одной рукой не поднимешь. Потом еще искры. Деду они сыплются на фартук да в бороду. А таким, как мы, порошит в глаза. Можно окриветь, как Валет.

Больше всего Петьке понравился в кузнице мех, подвешенный над горном. Сделан он был из двух длинных треугольных досок, обтянутых по краям кожей. Нижняя доска с маленьким отверстием посредине находилась над огнем, а верхняя приподнималась над ней на пружине. Когда она оказывалась наверху, мех наполнялся воздухом, а когда дергали за веревочку, доска опускалась и из нижнего отверстия меха вырывалась сильная струя воздуха. От этого огонь в горне ярко вспыхивал, подложенная в него железка краснела, разгоралась белым пламенем и становилась мягкой как воск.

Подергав за веревочку, Петька решил, что это интересно, и тут же предложил кузнецу свои услуги в качестве горнового.

— Оно бы ничего. Парень ты, видать, дельный, — пыхнув цигаркой и усаживаясь на порог, улыбнулся старик. — Взять такого в помощники не факт. Беда только с лагерем. Ты ж поди удрал из отряда без разрешения. Так, что ли? Ну вот. Это знаешь, чем пахнет? Прибежит твоя вожатая и начнет меня чистить. Ты что, скажет, Савелий, пионеров к себе приспосабливаешь? Им отдыхать надо, а ты их в копоть да в сажу? А?

Это было верно. Отколоть такую штуку Вера могла очень просто. А при чем тут, спрашивается, кузнец?

Чтобы не подводить человека, пришлось уйти. Вместе с Петькой из кузницы отправился и Коля. А за ним хвостиком поплелись малыш и собака.

— Это кто? Чего он бродит следом?

Коля нахмурился.

— Брат. Андрюшка. Чтоб ему лопнуть!

Малыш, услышав эти слова и уловив тон, которым они были произнесены, испуганно остановился. Вид у него был такой беззащитный, что у Петьки от жалости дрогнуло сердце.

— Ну за что ты его? Он же ничего плохого не сделал.

— Да, не сделал! Видишь вон — мокрый. И помочь опять по земле таскает. Как полезет через прясло за морковкой, так пуговка и долой. Уж я их пришивал, пришивал — счету нет.

Отойдя метров на сто, они оказались возле ямы, в которой на высоких столбах был сделан деревянный настил, а кругом, громоздились кучи опилок.

— Тут зимою бревна пилили. На доски, — объяснил Коля. — Хочешь, попрыгаем?

Не дожидаясь ответа, он тут же разбежался, лихо кувыркнулся и в следующий миг уже закопался во влажный, пахнущий смолой ворох. Петька, конечно, последовал его примеру. Опилки сыпались дождем. Валет недовольно фыркал, а мальчишки все кувыркались.

Наконец, устав, оба выползли на пригорок, вытряхнули из волос древесные крошки и уселись на бревнах.

— А я тебя знаю, — сказал Петька. — Ты каждый вечер катаешь в тележке какую-то девчонку.

— Ага, — кивнул Коля. — Это Галя Череватенко… А тебе Верка-вожатая дала взбучку за то, что ты хотел уйти к Сережке.

— Правда. Ты откуда знаешь Веру и Сережу?

— Вот еще! Сережка ж наш, деревенский. А Верка — директорова дочка.

— Какого директора?

— Ну совхозного ж. Какого еще? Контора-то у нашего совхоза в районе, а тут, в Кедровке, отделение. И в Мартьяновке тоже.

— Значит, она с нами из дому ехала? — догадался Петька.

— А то откуда же? Там у нее родители, а тут жених — Сережка.

Разговор получался интересный, но тут, как назло, заиграл горн.

— Тихий час кончился! — испугался Петька. — Я побежал, а то вожатая заметит — крику не оберешься… Сегодня девчонку катать будешь? — уже на ходу крикнул Петька. — Я приду. Ладно?

— Ладно, — согласился Коля. — Я тебя подружу с Митькой. И с Галей тоже.

О малыше Андрюшке, Тамарке Череватенко и деревенских приятелях

Отлучки, как Петька и надеялся, никто не заметил. Юрка продолжал делать вид, что ничего не знает, дежурный и вожатая в комнату не заглядывали. Кое-какие подозрения возникли только у одного мальчишки, который заметил, что сосед явился заправлять постель с улицы. Но их рассеять было нетрудно.

— И что ж? — пожал плечами Петька в ответ на ехидный вопрос. — Пока вы потягивались да протирали глаза, я успел бы сбегать и в город.

Послеобеденные «мероприятия» в этот день тянулись на редкость нудно. Вожатая снова читала книжку, затеяла какую-то игру в фантики, выдумывала загадки. По правде говоря, Петька едва вытерпел. Зато перед ужином, когда по распорядку полагалось заниматься спортом и личными делами, скучать уже не пришлось. Едва Вера отвернулась, как он нырнул за угол.

Обычно Коля катал коляску на широкой лужайке, через которую протекал ручей. Однако на этот раз парнишки на месте почему-то не оказалось. «Не пустили родители, — с сожалением подумал Петька. — Придется идти назад». Ноги уже сами понесли к школе, но тут на глаза попался Андрюшка. Забравшись в бурьян, он боролся с Валетом. А рядом, на дорожке, стоял игрушечный автомобиль, груженный морковками и луком.

— Стой, дур-р-ра! Тпр-р-р-ру! — твердо выговаривая букву «р» и подражая кому-то из взрослых, ворчал мальчишка.