— Я тоже в «мини-гольф» играть не намерен, — усмехнулся вице-президент, — Гольф с клоунами — не мой вид спорта.

Я выяснил это на первом курсе. Если хочешь достигнуть успеха в инжиниринге, необязательно напрягаться самому. Все серьёзные задания выполняют группами, не менее пяти человек. Надо собрать правильную команду и внимательно следить за динамикой отношений. В группе должен быть минимум один технический «гик»[13] и два работящих «исполнителя». Ничего страшного, если «гиков» двое. Интересно наблюдать, как они ссорятся. Когда «гиков» три или больше, — время пролетит в жарких спорах, и проект не сдать в срок. «Исполнители» тоже важны, и должны иметь подходящую квалификацию. Нельзя принимать в группу больше одного лентяя или неумехи — разрушает рабочий настрой.

К концу второго семестра, я лучше всех на факультете знал, как рисовать диаграммы Ганта[14] и защищать календарные планы. А с устными докладами не было проблем ещё со школы — я постоянно брал призы в Дискуссионном Клубе. Со второго курса, гики дрались чуть не до смерти, чтобы заполучить меня в свои группы. Гениям претило заниматься рутиной, проверять работу и попинывать лодырей. Мой конёк? Изготовление плёнок для проектора! В те далёкие годы, PowerPoint ещё не придумали, и приходилось много и упорно изобретать велосипед.

По правде говоря, к четвёртому курсу устные доклады по моим слайдам всё же делали гики. Им недоставало блеска, но опасались, что в конце я испорчу всё впечатление, не ответив на элементарный вопрос. Однако, так ли важно, кто из ковбоев всадил последнюю пулю? Кто-то лучше стреляет из револьвера, кто-то — заряжает менеджерский динамит. Проекты надо заканчивать, как ковбойский боевик: хорошие парни пришли, разобрались, довели до конца и ускакали в закат с чистой совестью. Кто сколько раз пальнул, голливудские победители не считают.

Закончив полный курс инжиниринга, с основной специализацией по системам сбора и обработки данных и дополнительным дипломом по управлению бизнесом, я не написал ни одной компьютерной программы и не припаял ни одного провода. В моей карьере это ни к чему. Завтра технология уйдёт вперёд, новый микропроцессор выпрыгнет, как чёртик из коробочки. Учи всё по новой. Я-то знал, что моё призвание — руководить. Под моим началом будут тысячи квалифицированных исполнителей. И не менее трёхсот гиков, а куда они денутся?

Мои технически-продвинутые сокурсники ходили с одного собеседования на другое, честно пытаясь ответить на вопросы рекрутёров[15]. Что именно привлекает в нашей фирме? Можете привести пример, как действовали во время конфликта? Кем видите себя через пять лет? Гики получали вежливые отказы, а я между тем мгновенно заполучил работу в нефтяной сервисной компании. Нефть и газ мне до фонаря, но в рекрутёрском проспекте[16] промелькнуло про телеметрию и системы обработки данных. Технических вопросов не задавали. Рекрутёр не понимал в электронике, а я мудро признался, что не разбираюсь в нефтяной геологии. Вопросы про конфликты и кем я себя вижу через пять лет — пошли на ура. Что позиция называется «младший полевой инженер», и надо ездить на сраные буровые, я не волновался. Первое дело — попасть в большую международную компанию. Далее, следует осмотреться и начать карабкаться по карьерной лестнице.

Через две недели после торжественного вручения диплома, я оказался в Луизиане. Компания занималась электрическим каротажом в процессе бурения[17]. Предполагалось, стажёры съездят на настоящие морские платформы, чтобы освоить азы профессии, но начальники буровых бесполезный планктон не переваривали. Место нашлось всего одно, и я любезно предоставил сомнительную честь другому стажёру. Он-то был настоящий гик с магистерским дипломом, и даже его дипломная работа, насколько я понял из заумных объяснений, — про электрический каротаж. На базе я прекрасно провёл время. Играл в настольный футбол с техниками из лаборатории, а они ставили мне крестики в стажёрском буклете.

После ознакомительной поездки на базу, нас отправили на курсы подготовки полевых инженеров: три месяца в Далласе. Признаюсь, был небольшой шок. Никаких тебе рабочих групп с гиками и исполнителями, каждый инженер отвечает за себя, лично и персонально. Одна треть стажёров не справилась с учебным планом, и их вышибли безжалостно. Пришлось поднапрячься, но читая учебные пособия по два часа перед сном, кое-как удавалось сдавать тесты. К счастью, курсы рассчитаны на людей как я — без особых технических наклонностей. Мой коллега-гик из поездки в Луизиану на лекциях зевал и играл с программируемым «Хьюлетт-Паккард», а на практических занятиях задавал такие вопросы, бедные инструкторы и терминологию понять могли не всегда, не то что ответить. Гика на курсах не любили.

Я закончил курсы «середнячком», без блестящих успехов, но и без крупных проколов. Вернувшись на базу в Луизиане, стал летать на морские платформы в Мексиканском заливе. Расписание работы у полевых инженеров — «шесть на две»: четыре недели на платформе, две — на базе, потом две недели полностью свободен, отправляйся куда хочешь.

Буровые в Заливе оказались не «сраными», а вполне О-кей, но ясно, что загружать в приборы радиоактивные источники или сидеть за рабочей станцией, разбирая файл телеметрии, — карьеру не сделаешь. В паре со мной в двенадцатичасовой смене трудился инженер по направленному бурению. «Брент — Царь, Бог и Дьявол, в одной бочке»[18], — уважительно отзывались о нём буровики. Мужик — на поприще бурения наклонно-направленных скважин уже лет десять, а из карьеры, подумать смешно: добавил к своей должности сначала приставку «старший», а затем стал «главный»[19]. Так и был «главный полевой инженер», последние шесть лет, и его вполне устраивало.