— А дяди, тети, кузены, кузины. Что совсем-совсем никого? — я неверяще нахмурилась. — Честно говоря, я думала, что у них здесь большие семьи. Знаете, как в старинных фильмах — целые кланы из полсотни человек, точнее эквейтов. Может, остальным членам семьи вас представят позже?

Радостные улыбки сползли с их лиц, они быстро переглянулись.

— Не думаю, отец Гелана сказал, что это вся их семья. Если и есть родственники, то дальние. Они входят в Род, но не в семью.

— Аналогично. Я точно помню, как ива Сатта, мать Кигана, случайно обмолвилась, что мечтала ещё о дочке. Но её перебила бабушка со словами — Хвала Богине, есть хотя бы сын. Я тогда не придала этому значению, но…

Ника схватила бутылку и разлила новую порцию вина, после чего убрала пустую бутылку в под стол. Залпом осушила бокал и прорычала:

— Так вот значит, что… Давайте разберёмся.

— Ник, успокойся, — я ободряюще сжала руку подруги, уж очень взбешенной она выглядела. Как бы глупостей не наделала в пылу гнева.

— Ты знаешь, Лекс, теперь тосты про детей кажутся мне не такими и безобидными. Кто-нибудь вообще знает, как у них тут с рождаемостью? Я вот никогда об этом не задумывалась. Это что получается, нас сюда в качестве инкубаторов завезли?

— Киган не мог так поступить, — решительно покачала головой немка. И я облегчённо выдохнула. Хоть её не придётся успокаивать. — Он любит меня.

— Конечно любит и Гелан тебя любит, Ник. Никто не сможет так правдиво и искренне сыграть настоящие чувства. А они настоящие, поверь мне. Со стороны же виднее.

— А если Князь приказал? Мы же так и не поняли для чего он занимался сводничеством. А ведь он именно этим и занимался. И преуспел-таки, сволочь, — успокаиваться подруга не желала. Только гнев пропал, остались лишь растерянность и страх, что глубоко засел в её синих глазах.

— Ник, вспомни. Они сначала не хотели принимать в этом участие.

— Но потом…

— Вероник, Гелан действительно тебя любит. И вообще с чего ты решила, что они хотят за счёт нас поднять уровень рождаемости на Эквей? Из-за пары случайно брошенных фраз, — я подсела к ней и обняла за плечи. — Это только наши домыслы, которые ничем не подтверждены.

— Никогда не поверю, что эквейты за такой короткий срок пали перед нами, сражённые наповал нашей неотразимостью. Вы же видели их женщин, да они по всем параметрам нам нос утрут, я рядом с ними молью себя ощущаю. А тут сразу два, нет три, представителя высшего сословия планеты, обращают взор на серых мышек с планеты Земля. Ничего странного не замечаете? — взгляд француженки заметался, паника неуверенности захватывала её.

— Ник, даже, если сначала всё это и было задумано ради увеличения популяции, — твёрдо произнесла Грета. — То это не значит, что они нас не полюбили позже.

— Вот именно… Вероник, не думай о том, что было, думай о том, что есть. Не теряй этого. Не позволяй страхам и сомнениям разрушить всё, — с убедительностью в голосе, проговорила я, удивляясь своему решительному настрою.

— Да, наверное, ты права, — девушка смахнула с ресниц одинокую слезинку. — Может, у них тут какая эпидемия прошла? Помнишь, у нас на Земле было что-то подобное. Кажется, в двадцать пятом веке.

Я лишь пожала плечами:

— Не знаю, никакой информации об этом я не встречала. Может, и так. Но вместо того, чтобы строить догадки, думаю стоит поговорить с каждым из них в отдельности? Согласны?

Грета быстро кивнула и глотнула вина. Спустя пару секунд кивнула и Вероник.

В конце концов, мы напились.

Сами не заметили, как опустошили пять бутылок изысканного княжеского вина. Кто же виноват, что оно таким вкусным окажется. Испытывали ли угрызения совести? А вот фиг ему и всем остальным. Появись Князь тогда на нашем пути, его бы ничего не спасло. Разъярённые землянки — это страшно. Но, слава богу, Его Высочество до нас в тот вечер не дошёл.

А ведь сначала всё было чинно и благородно.

Успокоив Вероник и отговорив её отправляться на разборки с Геланом, мы выпили за нас (таких красивых и очаровательных), затем почти сразу был тост за мужчин (не таких очаровательных, но всё-таки любимых и желанных).

А вот все последующие тосты как-то перемешались у меня в голове. Но, кажется, мы ещё раза три или четыре пили за себя любимых. Этот тост мы поднимали, каждый раз, когда Вероник порывалась встать и идти на поиски Гелана, чтобы высказать ему всё, что она думала о расчётливых эквейтах.

Мы с Гретой усаживали её на место, сами при этом изрядно пошатываясь, вручали бокал и чокались. Подруга проникалась торжественностью момента, пускала пару слезинок и признавалась нам в любви. В ответ не менее искренне мы рассказывали, как сильно мы её любим. Надо сказать, что про слезу мы тоже не забывали.

А после, утерев эти пьяные слёзки, опять пили и смеялись.

Майку я всё-таки переодела. Где-то ближе к середине девичника, под хохот и ехидные, но в то же время незлобные замечания подружек. В конце концов, когда я почти обиделась, девчонки успокоили меня тем, что на самом деле страшно мне завидуют. Их-то в кабинете Князя их тёмные эквейты не соблазняли, и святыню государственного масштаба — стол, не оскверняли. Слава Богу до обсуждения интимных подробностей у нас дело не дошло. Иначе я потом в глаза Гелану и Кигану смотреть не смогла бы.

Вечер был как будто бесконечным, мы сидели, смеялись, строили планы на будущее и предлагали различные варианты свадьбы у эквейтов. Даже свадебное платье для каждой из девочек придумали во всех подробностях. Грета даже попыталась сделать зарисовку на салфетке.

Вино текло рекой, настроение всё понималось, как вдруг все кончилось. Сначала испугано охнула, а потом кокетливо захихикала Грета, увлекаемая невозмутимым Киганом. Почти одновременно с ней счастливо всхлипнула на груди Гелана Вероник, когда тот бережно поднял её на руки. Ни о каких разборках девушка больше и не вспоминала.

Я с некоторой долей зависти посмотрела им вслед, мне-то придётся топать в комнату самой, и попыталась найти свой бокальчик. Там же вроде вино оставалось.

— Мне кажется, тебе хватит, — мягко произнёс Дерион, присаживаясь передо мной на корточки и заглядывая в глаза.

— Ой, — я пьяно улыбнулась. — Это ты?

— Хорошо погуляли?

— Не то слово. Я скучала.

— Я тоже.

Мужчина ласково провёл ладонью по щеке, а я как кошка потянулась вслед за лаской, выдохнула и закрыла глаза. Какие же нежные у него руки. И сам он весь такой замечательный. И где были мои глаза раньше? Да и вообще, куда смотрят остальные эквейтинки. Здесь же такой яркий и идеальный образец мужской сексуальности, тестостерон в чистом виде, неразбавленный. Эх, так бы и съела. Хотя нет, пусть они не смотрят. Это всё моё и никому не отдам. Я — софст. ой, собственница? Софственниса! Една. тьфу, единоличница? Едналичниса!

Наверное, я всё это произнесла вслух, потому что эквейт заулыбался и, обхватив меня за плечи, поднял с дивана. После чего тихо шепнул мне на ушко:

— Конечно же, твоё, собственница.

Вот и отлично.

Я обвила его шею, как дикая лиана, позволив поднять себя на руки и отнести в спальню. Всё-таки это так приятно, когда тебя носят на руках в буквальном смысле этого слова.

Глава 14. Фальшивые чувства

Утро встретило меня мягким светом солнца, теплом и нежным прикосновением к кончику носа.

Щекотно… Я сморщилась, вздохнула и, повернувшись на другой бок, попыталась спрятаться под простыней.

Моё солнышко категорически отказывалось допускать это неподчинение, и простынь улетела в сторону. А меня саму — сонную, лохматую, благоухающую винными парами — крепко прижали к сильному мужскому телу.

При мысли о винных возлияниях, меня ощутимо затошнило. Это же надо было так вчера напиться. Хорошо хоть вино было настоящим и сильного похмелья не вызывает.