Нет, электрического разряда, бегающих мурашек по коже не было, дыхание не перехватывало, и от страсти я не сгорала, просто от этого прикосновения на сердце стало неожиданно тепло и спокойно.

— Думаете, мы сможем их дождаться?

— Думаю да, ива Переславцева.

— Алексия.

— …

— Зовите меня Алексия. В конце концов, мы с вами там много пережили вместе, — криво усмехнулась я. — Спасли друг другу жизнь, можем и перейти на «ты».

Он внимательно изучал моё лицо в полумраке, словно хотел прочитать мысли и кивнул.

— Хорошо… Алексия.

Ну, подумаешь, он произнёс моё имя. Ну, слегка растянул гласные, словно попробовал на вкус, как терпкое вино… И меня совершенно не тронули эти хриплые мягкие нотки, эта чувственная улыбка на припухлых губах… И мурашки по телу и внезапно ставшая чувствительной грудь с набухшими сосками — это всего лишь последствия холода. А во рту пересохло из-за жажды… И… и почему это я оправдываюсь? И перед кем? Перед собой?

— Замёрзла?

— Замёрзла.

Он вновь улыбнулся и, повернувшись ко мне всем корпусом, быстро подтянул моё кресло к его.

— Что вы делаете? — просипела я испуганно, когда я оказалась между его расставленных ног и попыталась слиться со спинкой.

— Мы же на «ты».

— Угу. Так что ты делаешь?… Ой.

Его ладони, неожиданно горячие, почти обжигающие, осторожно обхватили мои ноги, и слегка притянули их к себе. А потом медленно, осторожно принялись растирать мои озябшие конечности, посылая тепловые заряды по всему телу от пальцев до колена и обратно.

— Будем греться.

— Но…

— Тс… Успокойся и не дергайся, ты вся ледяная, ноги как ледышки.

Растерев одну ногу, он тут же принялся за другую. И ведь грань приличия не перешёл, никаких лишних движений, взглядов, ничего такого, что могло уличить его в соблазнении, но моё тело реагировало на него совсем по-другому. И мне это совсем не нравилось, я просто не знала, что с этим делать и как дальше себя вести. Практически весь последний месяц мы грызлись, как два голодных горха, едва выносили друг друга, хотя в последнее время наметился прогресс в общении, но такая резкая перемена настораживала.

Нет, конечно, Дерион красив. Очень красив, как собственно и все эквейты, но в тоже время он сильно от них отличался, и дело было не только в том, что он всё время носил чёрное. Дело было в чём-то другом, и я никак не могла понять в чём, хотя думала об этом. А думала я о нём часто, даже больше, чем это было позволительно в нашей ситуации. Не было ни одного вечера, чтобы, расположившись на кровати в своём номере, я не вспомнила о Дерионе и не пыталась разгадать этого несносного эквейта.

Дерион интриговал меня, заставлял думать о нём, анализировать, вспоминать наши встречи, наши ссоры. На него я давно уже не злилась, негатива не было, и скажу больше, он мне начинал нравился. Может, это стокгольмский синдром во всей красе?

Тем временем, эквейт закончил растирать мне ноги, ещё ближе притянув их к себе, положил на своё кресло и обхватил своими бедрами.

Господи ты, боже мой!!!!! Да ему и делать уже ничего не надо, я и так вся горю.

— Так теплее, — невозмутимо ответил он на мой невысказанный вопрос и потянулся к мои рукам.

Я даже дышать не могла, наблюдая за его осторожными прикосновениями, и то, как он сосредоточенно растирает мои ладони, утонувшие в его больших и сильных руках, наклоняется и согревает их своим дыханием, окончательно снесло мои внутренние эмоциональные заторы. Кровь гулко стучала в висках, и сердце заходилось, как ненормальное. И мне казалось, что он тоже слышит этот грохот и понимает, что я сейчас чувствую и испытываю.

— Спасибо, — я медленно освободила руки и спрятала их под полотенцем. — Мне уже легче.

— Хорошо.

Он продолжал сидеть, опираясь локтями о колени, и внимательно меня разглядывал. А я радовалась, что в капсуле так темно, иначе наверняка бы увидел моё состояние. Чёрт, как мне хотелось наклониться к нему, приникнуть ближе… слегка прикусить его нижнюю губу, а потом провести по ней языком… коснуться пальцами его волос, узнать какие они на ощупь и вообще…

— А что за Ежегодный Княжеский Бал? — спросила я, старательно пытаясь перевести свои откровенные мысли в безопасное русло и силясь сохранить хоть толику самообладания.

— Через две недели на Эквей начнутся празднования в честь Богини, и традиционно открывает эти гуляния — Бал у Князя, куда приглашаются все представители высшего общества. Светские и культурные мероприятия длятся обычно всю неделю.

— А.

— Ты с подругами тоже приглашена, — невозмутимо перебил меня Дерион и вновь начал растирать ноги. Его пальцы осторожно коснулись лазоревой лианы на ноге и так там и застыли. — Почему ты не рассказала?

— О чём?

— Об этом узоре.

— Ты и так не слишком меня жалуешь, а тут вообще прикопал бы где-нибудь под кораллами.

— Хорошее же у тебя мнение обо мне, — хмыкнул эквейт и вернулся к прерванному занятию.

— Моё мнение о тебе, основывается на беспристрастной оценке твоего поведения…. Ты ведь у нас столь ревностно охраняешь Князя от зарвавшейся землянки.

— Князь и сам отлично может о себе позаботиться.

— Тогда почему такая неприязнь ко мне с первой встречи?

— Прямо в лоб, — хмыкнул тот. — Без всякий предисловий… Я был против вашего приезда на Эквей. Князь решил провести один эксперимент с вашим участием, я его не одобрял. А он мало того, что увенчался успехом, так ещё… хм… это сложно объяснить.

— Всё дело в лазоревой бабочке?

— Можно и так сказать. Ты совсем не похожа на других.

— На эквейтинок?

— И на них тоже. Вообще ни на кого. Ты в своём роде уникальна, и отличие твоё не только во внешности… ты просто другая, — он слегка отклонился на спинку и поморщился от болевого спазма, который отразился на лице мимикой и выступившими бисеринками пота.

— Тебе нельзя двигаться.

— Всё нормально. Переживу… и не такое переживал.

Я кивнула, вспоминая страшные шрамы на его теле.

— Знаешь, я до сих пор не знаю кто ты. Я имею в виду, что Киган — учёный, Гелан — что-то вроде младшего помощника Князя по связям с общественностью, а кто ты?

— Что-то вроде отвечающего за безопасность Князя.

— О-о-о… круто. И тебе не кажется странным тот факт, что такая важная шишка, как ты, занимается сопровождением пяти землянок, — я красноречиво замолчала, ожидая ответа.

— Приказ Князя… — и, вдруг, взгляд Дериона потеплел, превращаясь в кокетливый. — А может я здесь, чтобы выведать у тебя тайны вашего правительства.

— Это какими государственными тайнами может владеть обычный педиатр? — я тоже перешла на шутливый тон. — Вы меня, что, сейчас будете вербовать?

— Обижаете, ива Переславцева, ряды агентов мы пополняем более филигранно, и не столь откровенным способом. Мы просто вас охраняем, никакой подоплёки в этом усматривать не надо. Вот и Киган — не только учёный, и Гелан- не только младший помощник Князя, они оба профессиональные солдаты.

Если он думал, что испугает меня этим, то глубоко ошибается. Что-то подобное, я подозревала.

— Всё равно верится с трудом. Глава безопасности Князя сопровождал трёх землянок на прогулках… Согласись звучит крайне… необычно.

— Князь приказал — я выполнил, — мужчина равнодушно пожал плечами.

Поняв, что больше ничего по этому поводу не скажет, я решила сменить тему:

— Это из-за твоей службы у тебя столько шрамов?

— Нет… На этой должности я всего пять лет, а шрамы, — он на мгновение замер. — Я когда-то охотился на алги.

— На самого страшного и свирепого хищника Эквей?

— Да, а также самого ценного хищника… Так что полученные сейчас шрамы ерунда по сравнению с теми, что украшали меня раньше.

Он вновь поморщился, и дыхание внезапно стало тяжёлым, а глаза странно заблестели. Что-то с ним явно было не так, и он пытается это от меня скрыть. И эти капельки пота, здесь же холодно, а он потеет…

Но сказать я ничего не успела, как неожиданно совсем рядом раздался писк и один из приборов на панели замигал.