Французская революция заметно повлияла на Гваделупу. Там происходили кровопролитные сражения между белыми и черными. В 1793 году капитан судна Лакрос сумел восстановить мир; и это было как раз вовремя, поскольку колония нуждалась во всех своих детях, чтобы защищаться от английского флота. Почти без боя адмирал Джервис и генерал Дандес овладели фортом Флер-д’Эпе, фортом Сент-Луис, городом Пуант-а-Питр и даже городом Бас-Тер, который бездарный генерал Калло даже не подумал защищать.

Но успех этот оказался недолгим. Вскоре прибыла французская флотилия, доставив 1200 человек под командованием комиссаров Конвента Виктора Юга[396] и Кретьена и генералов Обера, Картье и Руйе. При поддержке местных сил французские войска смогли изгнать врага с Большой Земли. Потребовалось, чтобы адмирал Джервис прибыл с шестью линейными кораблями, двенадцатью фрегатами, пятью канонерскими лодками — всего с двадцатью тремя боевыми и шестнадцатью транспортными кораблями, чтобы помешать французам отбить Бас-Тер. В течение шести месяцев он бомбардировал из корабельных пушек Пуант-а-Питр, который к тому же опустошала эпидемия желтой лихорадки. Генерал Обер и комиссар Кретьен умерли. Генералы Картье и Руйе были убиты.

Второго июля англичане высадили на берег 2000 человек, которые захватили город. Но Виктор Юг, единственный из французских командиров оставшийся на ногах, отошел на небольшой холм и выжидал благоприятный момент для атаки. Когда появились англичане, он беспощадно обстрелял их из пушек, потом, увидев, что они дрогнули, скомандовал: «В штыки!» Англичане не смогли сопротивляться такой атаке, разбежались, бросив убитых.

Адмирал Джервис вынужден был отказаться от повторения попытки и отошел в британские владения. Юг, думая, что тот вскоре вернется, быстро организовал ополчение, в которое вошли и чернокожие, показавшие себя прекрасными воинами. Его предположения оправдались. Англичане появились в большом количестве. Но 6 октября Виктор Юг после серии стычек, когда победа была то на одной, то на другой стороне, окружил генерала Грехема в лагере Бервилль и взял его в плен с двумя тысячами английских солдат и матросов, тридцатью пушками и значительными трофеями.

И только в 1810 году Гваделупа неожиданно оказалась во власти англичан благодаря беспечности военного коменданта. Она снова стала французской 25 июля 1816 года[397].

Французы в Америке. — Лафайет. — Д’эстен. — Рошамбо

Завоевав огромную колониальную империю, к открытию большей части которой они оставались непричастными, англичане не разбогатели. Им пришлось выдержать множество войн, стоивших очень дорого, даже в случае победного конца, и понести всевозможные расходы, которые тяжелым бременем легли на бюджет. Их колонии, едва вышедшие из этого длительного периода завоеваний и с еще не сформировавшимся обществом, почти не приносили дохода, но очень дорого стоили метрополии, и Индские компании «еще не трясли деревьев, на которых росли рупии»[398], как живописно говорили индусы, задушенные налогами «старой лондонской дамы»; короче, денег не хватало.

Во всех странах мира, когда государству не хватает денег, оно торопится ввести новые налоги, и предпочтительно на самые необходимые предметы. Англия, много расходуя на свои колонии, решила полезным для себя собирать с них новую дань и ввела налог на чай[399]. Это требование оказалось непомерным для колонистов американских городов вообще и Бостона в частности, которые протестовали во имя соблюдения законности; затем, чтобы еще больше подчеркнуть свой протест, пятьдесят молодых людей, нарядившись индейцами, захватили корабль, нагруженный чаем, и сбросили ящики в море[400]. Такова была, в нескольких словах, ничтожная причина, приведшая к образованию американской конфедерации.

Однако этот протест «инсургентов»[401], как называли недовольных из Бостона, встретил живую симпатию во Франции, где всегда не любили англичан, и каждый француз приветствовал новость о первом успехе бунта, известия о котором быстро разнеслись по всей Европе. Английский полк был разбит в Лексингтоне[402], и генерал Гейдж осажден в Бостоне. Плантатор из Виргинии Джордж Вашингтон, старый полковник из ополчения, встал во главе 35 000 инсургентов[403]. Это уже не мятеж, а настоящая революция.

Вскоре Бостон был взят[404], английский флот потерпел поражение перед Чарлстоном[405]. Революция побеждала… Люди поднимались тысячами. Вскоре у Вашингтона уже многочисленная армия, недисциплинированная, плохо, а скорее, вовсе не вооруженная, но храбрая и неутомимая. Англия противопоставила ей 20 000 немецких наемников в качестве подкрепления существующим войскам.

В ответ на эту меру представители различных колоний собрались в Филадельфии и на конгрессе в памятную дату 4 июля 1776 года объявили независимость тринадцати колоний, составляющих впредь конфедерацию под названием Соединенные Штаты Северной Америки. Разрыв с Англией стал окончательным.

Ненависть к англичанам способствовала тому, что американская революция снискала себе огромную симпатию во Франции, и это воплотилось в форме, более ощутимой, нежели демонстративные протесты. Франклин[406], прибывший в Париж как полномочный представитель молодой республики[407], настаивал на активном крестовом походе и собрал множество приверженцев. Вскоре стали стекаться добровольцы. Вещь по меньшей мере странная и на первый взгляд парадоксальная, но самыми решительными сторонниками американской независимости положительно были те, кто по своему рождению, воспитанию должен бы больше всего противиться установлению республики: дворяне, из века в век отличавшиеся приверженностью к монархизму.

Среди первых волонтеров[408] следует назвать прежде всего маркиза де Лафайета[409], девятнадцатилетнего богача-энтузиаста, имевшего двести тысяч ливров ренты (огромная сумма в ту эпоху) и уже три года как женатого на мадемуазель де Ноай. Он горячо увлекся этой идеей освобождения колоний и объявил, что хочет без промедления отправиться бороться за нее, не потеряв пыл даже после тяжелого поражения, постигшего вначале солдат американской революции, Лафайет как мог ускорил свой отъезд. Под мощным давлением семьи ему было вручено предписание, категорически запрещающее покидать Францию. Лафайет пренебрег этим запретом, исходящим от министра, оснастил на свои средства корабль, пересек границу Франции, переодевшись курьером, прибыл в Сан-Себастьян[410], где его ждал корабль, и отправился в Америку 26 апреля 1777 года. Через пятьдесят дней он прибыл в Чарлстон, ускользнув от английских крейсеров, и сразу же направился в Филадельфию, где непрерывно заседал Конгресс.

Филадельфия, основанная сотней лет раньше Уильямом Пенном[411], уже была городом с населением в 35 000 человек, суровым, работящим, не расположенным к увеселениям, с хорошо развитой торговлей — городом богатым, хотя и неуютным. Заседания Конгресса внесли некоторое оживление, контрастирующее с обычной монотонностью; теперь здесь можно было увидеть спешащих людей, шумных, иногда даже скандальных, найти волонтеров любого происхождения, любой наружности, прибывших из разных мест: охотников, одетых в кожу, полудиких гигантов, плантаторов, приехавших с собственным оружием и солидным багажом, фривольных, элегантных и храбрых дворян из Франции, и среди них — всевозможных просителей, осаждающих Конгресс своими планами, проектами, просьбами о должности или назначении и вконец измотавших всех членов ассамблеи.