- А для здоровья это не вредно? – сделал последнюю попытку я.

- Да что вы! – расцвела Алевтина Семеновна, по глазам прочитав мой ответ – Наоборот! Капсула полностью отслеживает состояние вашего организма, это, по сути, круглосуточный медицинский контроль на самом квалифицированном уровне, никакой врач в самой лучшей клинике вам такого не обеспечит!

- А вдруг я тоже тесты не пройду. Я ведь тоже, знаете ли, не мальчик…

- Вот когда не пройдете, тогда и будем думать. Давайте решать проблемы по мере возникновения! – отчеканила директорша.

- Ну… Ладно. – сдался я – Что от меня требуется?

3

Тесты были действительно серьезные. Двое врачей из «Альта» в фирменных голубых халатах битых два часа задавали мне вопросы, требовали с меня толкования чернильных клякс, взяли все возможные анализы, заставляли то в трубку дышать, то ногу за ногу закидывать. Даже на велотренажер меня взгромоздили и по беговой дорожке пробежаться заставили – с печальным, естественно, итогом. И только когда я тихонько начал мурлыкать под нос «Заправлены в планшеты космические карты», намекая, что не в космос лечу, мне наконец велели одеваться. Оба врача уткнулись в компьютеры и долго изучали результаты, переговариваясь вполголоса. Я смиренно сидел на кушетке, положив руки на колени, а объявившаяся в кабине Алевтина Семеновна нервно ходила из угла в угол, как тигрица в клетке.

- Да сядьте вы, Алевтина Семеновна, мешаете же. И не волнуйтесь вы так, есть у вас четвертый, есть. Это сразу было понятно, нам просто нюансы кое-какие с коллегой обсудить требуется. Кстати, э… - врач кинул взгляд на распечатку моей медкарты – Дмитрий Валентинович, поздравляю вас, для своего возраста вы в очень неплохой форме. Честно признаюсь, некоторые сорокалетние ко мне в худшем состоянии приходили. Ноги, конечно, подкачали, профессию посыльного в «Альте» брать не советую (он коротко хохотнул над собственной шуткой), но сердце до сих пор работает как часы. Мне бы так сохраниться.

Ладно, это все лирика – сменил тему эскулап. – Алевтина Семеновна, сможете нашу четверку собрать, скажем, через часик-полтора? Для инструктажа, привязки аккаунтов и создания персонажей. Хочется, знаете ли, домой добраться не заполночь.

Полтора часа пролетели быстро. Директорша, беспрестанно благодаря, отвела меня в мою комнату – действительно очень неплохую, с персональным телевизором, крохотной кухонькой и ванной, потом самолично доставила в столовую – на обед. Несмотря на то, что основная масса народу уже успела оттрапезничать, засидевшиеся в столовой мои будущие соседи производили, честно говоря, довольно тягостное впечатление. Бабульки-божьи-одуванчики (с мужиками в столовой было негусто до степени «вообще никак») еле двигались, периодически зависали над тарелками и едва не падали со стульев. Похоже, директорша, рассказывая мне про «половину контингента в маразме», занималась откровенной лакировкой действительности.

Кормили вкусно, но я едва поковырялся в тарелках – нервничаю, что ли? Впрочем, чему удивляться – количество событий, случившихся со мной за сегодня, давно превысило мою обычную месячную норму впечатлений. Поняв, что порадовать повариху отменным аппетитом мне сегодня не судьба, я откланялся и отбыл на инструктаж.

Дверь была открыта, но на месте сбора никого не наблюдалось – даже директрисы. Идти куда-либо мне решительно запретили натрудившиеся сегодня ноги, поэтому я устроился поудобнее, откинувшись в кресле и вытянув страдальцев вперед. Но порелаксировать мне не дали – дверь открылась, и в комнату вошел седенький маленький старичок, силуэтом изрядно напоминающий вопросительный знак. Несмотря на скрюченность, двигался он чрезвычайно быстро, эдаким бойким колобком прокатившись по всему кабинету. Увидев меня, он остановился как вкопанный, изрек: «Оп-па!» и полез в карман за очками. Нацепив их на нос, он, не проронив ни слова, оглядел меня с ног до головы, и гаркнул неожиданно густым басом:

- Здравия желаю!!!

Я поздоровался в ответ, но старичок, прервав меня на полуслове, продолжил орать:

- Алевтина чо, уже легионеров берет? – и радостно заржал. – Ты четвертый чтоле?

- Да, но я не легионер, я новенький - ответил я. – Только сегодня заехал.

- Чиво?! – заорал, не дослушав, мой собеседник. Как я и предполагал, старичок был глух, как тетерев. – Ща, погоди!!!

Он извлек из нагрудного кармана слуховой аппарат и затолкал его в заросшее седым волосом ухо. Орать громогласный пенсионер, впрочем, продолжил, но начал меня слышать – и это несомненный прогресс. Так мы и коротали время за беседой, больше частью - односторонней. Старик велел называть его «Митричем» («Ты – Митя, я Митрич, гы-гы-гы!»), объяснил, что Алевтина баба неплохая, хоть и своего не упустит; поведал, что мужиков тут до моего появления было трое, «но от тех толку вообще никакого нет, придавили их, понимаешь, тяготы и лишения, и к несению службы больше не годны никаким боком»; предложил держаться вместе; поинтересовался, нет ли у меня противопоказаний к «блюдам на букву «Ш»: шпирт, шало и што еще нальют» и отчеканил, что сам он – бывший военный.

А то я не догадался.

- Ты шматри, Шергевна, а кому это наш Шапог перепонки рвет? – вдруг раздалось от двери.

Я обернулся. У двери стояли две бабульки, которых я немедленно окрестил «Маврикиевной и Никитичной». Сейчас их уже никто и не помнит, но во времена «детства моего чистых глазенок» были на эстраде такие «комические старухи», игравшие на контрасте интеллигентной старушки и перевезенной в город деревенщины. Новоприбывшие очень напоминали эту парочку.

Шепелявая «Никитична», чье простонародное происхождение мгновенно выдавали затрапезный линялый халат из байки и по-деревенски повязанный платочек, была полной противоположностью своей подруги. Та, напротив, была одета предельно аккуратно, и я был готов поклясться, что даже отложной воротничок на глухом шерстяном платье у нее накрахмален. Очень высокая и худая, в противоположность своей маленькой и толстой подруге, «Сергеевна», держа безукоризненную осанку, посмотрела на нас с Митричем как герцог Анжуйский на коровью лепешку, выражением лица наведя на мысль о стакане уксуса. Ничего не ответив подруге, она величественно проследовала мимо нас, и аккуратно опустилась на стул, так и не согнув ни на миллиметр спину.

«Вот это стерва!» - подумал я даже с некоторым восхищением. Впрочем, отвлекаться на «вдовствующую королеву» мне не дали – в соседнее кресло плюхнулась «Никитична».

- Ты хто будешь-та, мил-чек? – улыбнулась мне старушка, сияя немногочисленными зубами.

- Меня зовут Дмитрий Валентинович, я новенький – ответно улыбнулся я. – Сегодня только заехал и вот - сразу попал, как с корабля на бал.

- А, так Алевтина чичвертого нашла?! – догадалась старушка – А я Нина Шеменовна буду, прошу любить и жаловать.

- «Семеновна, баба русская, жопа толстая, а юбка узкая!» - вступил в разговор оглушительный военный пенсионер, и первым громко заржал. Старушка вздохнула.

- Ты-б, шапог киржовый, каки-други слова бы в песне выучил, пятый год мне один и тот же куплет поешь, надоел уже хуже райшобесу! – старушка лихо мне подмигнула, и вдруг звучным, несмотря на шепелявость, голосом, завела:

У Семеновны

Туфли тесные.

Каки ребята здесь

Интересные!

Ты зачем расцвел,

Василек, во ржи?

Ты зачем пришел,

Милый мой, скажи?

Импровизированный концерт прервала появившаяся в сопровождении двух «альтовцев» Алевтина свет Семенова, которую от репертуара по понятной причине передернуло.

- Так, Нина Семеновна, распевки сворачиваем, заканчивайте свой концерт. Я смотрю, все в сборе, давайте начинать, время дорого, - и она приглашающе кивнула старшему инструктору.

4

Тот улыбнулся и, не вставая с кресла, начал:

- Я постараюсь коротко, если будут вопросы – спрашивайте, можно прямо по ходу. Ваши личные данные я в капсулы уже загрузил, теперь нужно привязать капсулы к вам и создать аккаунты. С компьютером все дело имели?