Джерри назвал мне адрес Чарльза Мекли. Его дом находился в пригороде, и дорога заняла немало времени.

Белый двухэтажный особняк в колониальном стиле среди эвкалиптовых деревьев выглядел одиноко. Во всем облике дома было не меньше достоинства, чем у вдовствующей герцогини.

Дверь открыла служанка и провела нас в гостиную второго этажа. Гостиная размером с танцкласс была увешана картинами импрессионистов. Зеленый ковер, на который мы ступили, был такой мягкий и пушистый, словно его стригли косилкой, как газон. Нам указали на глубокие кожаные кресла и предложили подождать.

Служанка исчезла за массивной резной дверью. Ждать пришлось недолго, вскоре она вынырнула из кабинета и звонко произнесла:

— Мистер Мекли просит зайти Джерри Уэйна. Джерри встал, похлопал меня по плечу и скрылся за тяжелыми створками дверей. Я остался в одиночестве и, чтобы как-то скоротать время, начал вытаптывать ковер, разглядывая картины. Я пялил глаза на пейзаж, написанный в пастельных тонах, когда услышал за своей спиной женский голос:

— Вам нравится? Это Сислей.

Голос я узнал сразу же. Низкий, грудной, с легкой певучестью. Это его я услышал вчера, когда звонил адвокату. Она была красива по самым строгим меркам: высокая шатенка с большими миндалевидными глазами и кожей чуть смуглее обычного. Отличала ее и элегантно-непринужденная манера держаться, манера, которую я никак не мог забыть впоследствии. Уголки ее губ неизменно складывались в едва заметную улыбку, а глаза смотрели на вас с едва заметным вызовом. На ней было вишневое платье свободного покроя. Мне показалось, что, если эту девушку одеть в мешковину, она бы украсила и ее.

— Сислей? — переспросил я. — Настоящий?

— Здесь нет копий. Брат собирает только подлинники.

Она улыбнулась.

— Вы сестра адвоката Мекли, если я правильно вас понял?

— Совершенно верно. А вы его новый клиент?

— Что-то в этом роде. — У меня чуть не сорвалось с языка: сообщник. — Крис Дэйтлон.

— Тэй Морган, — ответила она, разглядывая мое лицо.

Я не знал, куда деваться: было такое ощущение, будто на лоб мне уселась пчела. В этой женщине была скрытая сила, совершенно мне непонятная. Она держала меня, как магнит иголку.

Я подошел к следующей картине, только бы не смотреть на нее.

— А это кто? — спросил я, ничего перед собой не видя, кроме яркого пятна.

— Ранний Дега. Вы любите живопись?

— Не уверен, — ответил я, собираясь с духом, — мне не приходилось сталкиваться с искусством. Я бумажный червь.

— У меня сложилось о вас иное впечатление. Она стояла совсем рядом, и я впитывал аромат ее духов.

— Какое же? — спросил я, делая вид, что изучаю картину.

— Мне кажется, вы деятельный и энергичный человек. У вас очень живое лицо, и, вероятно, вы не очень хороший игрок в покер. И потом, у вас сильная фигура, не такая, как у малоподвижных людей.

Она довольно легко меня раскусила, и я почувствовал себя как король, надевший то самое новое платье.

— Вы ясновидящая или гадалка? — Я повернулся к ней лицом. Смотреть на раннего Дега было уже неприлично.

— Нет. Я не ясновидящая и даже не гадалка. Просто мне приходится часто сталкиваться с разными людьми по делам, и я привыкла замечать детали.

— Вы опасный человек, миссис Морган.

Она опять улыбнулась, но глаза в этой улыбке участия не принимали.

— У вас есть что скрывать?

— У каждого человека есть что скрывать, с той лишь разницей, что одним это удается, а другим нет.

— За себя вы можете быть спокойны, мистер Дэйтлон.

— Вы уже определили, что у меня беспокойная натура, так что мне трудно быть уверенным в себе до конца.

— Вы опять меня обманываете. Вы человек достаточно самоуверенный. И я не считаю это недостатком.

Дверь отворилась, и вновь появилась служанка.

— Мистер Дэйтлон? Мистер Мекли просит вас зайти.

Я кивнул ей.

— Мне было приятно с вами познакомиться, миссис Морган.

— Мне также, мистер Дэйтлон. Полагаю, эта встреча не последняя. Чутье мне подсказывает, что вскоре мы вновь увидимся.

— Надеюсь, чутье вас не подведет.

Она повернулась и грациозной походкой направилась к одной из многочисленных дверей.

Я с облегчением вздохнул и вошел в кабинет адвоката.

Это была большая комната с высокими потолками и стенами, обшитыми дубовыми панелями. В конце кабинета, перед тремя огромными окнами, стоял необъятных размеров письменный стол, инкрустированный дорогими породами дерева Четыре или пять удобных кресел полукругом выстроились у камина, который вполне подошел бы в качестве укромного местечка для слона. Толстый ковер так и звал поваляться на нем. Через венецианские окна тускло светило заходящее солнце. Бесшумный кондиционер поддерживал в комнате приятную прохладу. Дверь закрывалась без скрипа. Здесь было тихо и спокойно.

Мекли сидел за столом и что-то писал. Джерри расположился в одном из кресел, уныло грызя ногти.

Адвокат держал меня на ногах до тех пор, пока не закончил свою писанину, потом, скользнув по мне безразличным взглядом, словно перед ним неодушевленный предмет, холодно сказал:

— Проходите, Дэйтлон, и устраивайтесь.

Я пересек зеленое поле и сел напротив Мекли, рядом с Джерри.

Только теперь я мог разглядеть его лицо, резкое и жесткое, казалось, оно вырезано из старой слоновой кости. Металлический блеск тяжелых черных глаз напоминал обнаженное лезвие ножа. В общем, лицо было хорошее, но в нем, как говорили раньше, не хватало породы.

Мекли начал без церемоний.

— Как я понял, мистер Дэйтлон, после небольшой проверки и рекомендаций Джерри Уэйна, вы именно тот человек, который мне нужен. Вы быстро соображаете, и вам будет нетрудно выполнять предлагаемую мной работу. Насколько я понял, вы приглашены в субботу на обед к судье Дагеру?

— Совершенно верно.

— Я это предполагал. Дагеру нужен врач. Вы изучили медицинские заключения, которые я вам переслал?

— Да, я изучил оба заключения.

— У вас есть хватка. Если бы у вас было немного больше времени, полагаю, вы раскрутили бы весь клубок. Именно такой человек, как вы, и должен заняться этим делом. Я не буду больше испытывать ваше терпение и раскрою карты. Пакет, который вы мне доставили, имеет цену намного выше той, что вы с Джерри заработали.

Я вспомнил о том, что конверт до сих пор лежит в моем кармане, достал его и положил на край стола, но Мекли даже не взглянул на него. Он продолжал говорить, вертя в руках остро заточенный нож для разрезания бумаг.

— Человек, у которого вы реквизировали документы, — мелкая сошка. Он все равно не смог бы ими воспользоваться, а только испортил бы все дело… Пожалуй, я закончу начатое вами следствие.

Он встал, заложил руки за спину и вышел на середину кабинета. Уткнувшись взглядом в пол, Мекли начал медленно прохаживаться.

— Вы уже знакомы с Тэдом Дагером, он главное действующее лицо, человек популярный, богатый и влиятельный. Но жизнь подсказывает, что, сколько бы человек денег не имел, ему все равно мало. Наблюдать за Дагером я начал очень давно и знаю о нем больше, чем он сам о себе. До недавнего времени он был адвокатом, и очень дорогим, в его клиентах — самые состоятельные люди Тихоокеанского побережья. Мне показалось очень странным, что среди плеяды китов Дагер был поверенным и немногих безденежных граждан. Причем не просто безденежных, а в буквальном смысле нищих. Поначалу я думал, что он берется помогать обездоленным из филантропических побуждений или в рекламных целях. Без рекламы трудно добиться репутации честного и бескорыстного юриста. Но вскоре мне представился случай убедиться, что это не гуманная филантропия и либерализмом здесь не пахнет. Реклама тоже отпадает, так как Дагер всячески скрывал своих нищих подопечных. Это меня заинтересовало еще больше. Не буду вам докучать рассказом, как я докопался до сути, это длинная история, но суть вам знать необходимо. Два года назад у Дагера появился клиент по имени Форман, лежащий в больнице с неизлечимой болезнью…