Медленно, теряя товарищей, мы отходили к каналу имени Москвы. Уже угадывались вдали сооружения Икшинского гидроузла. Но места нам на том, восточном, берегу не было. Туда переправились лишь медсанбат да опустевшие тылы. Вечером 5 декабря вместе с Григорием Кацем прибыл я на командный пункт дивизии, расположенный в пустом колхозном овощехранилище на окраине села Базарово. На этот раз мы были не в качестве корреспондентов дивизионки, а поступили в распоряжение генерала В. И. Швецова связными на случай, если понадобится доставить его приказ какому-либо командиру. А также для защиты КП, если к нему прорвутся гитлеровцы — они стояли в соседней деревне Рамушки. Было тревожно.
Под утро на КП каким-то чудом прочился офицер связи армии и передал приказ: в 6.00 атаковать позиции врага. Атаковать? Ведь пехота выбита, не пополнялась. Снарядов осталось по два-три на орудие. Но приказ есть приказ! Батарея, непосредственно прикрывавшая штаб, сделала три выстрела по Рамушкам. И фашисты побежали вспять!..
Видимо, в то мглистое холодное утро стоявшие перед нами гитлеровцы получили приказ оставить позиции. За каналом в район Дмитрова скрытно подошла свежая 1-я ударная армия под командованием генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова. Своим внезапным наступлением она угрожала противнику обходом их группировки в районе Яхромы. Наша дивизия, влившись в новую армию, двинулась по только что пройденным дорогам на Солнечногорск.
Но до этого города дойти не пришлось… На станциях Сходня и Химки дивизия погрузилась в эшелоны и была переброшена за Серпухов, где вошла в состав 49-й армии. В районе станции Тарусская с боями форсировали Оку и стали теснить на запад отчаянно сопротивлявшихся захватчиков.
Наша редакция, передвигаясь вслед за наступающими полками, постоянно находилась в зоне артиллерийского огня противника. Порой мы с трудом обнаруживали в деревне уцелевшую избу и начинали выпускать газету. Газета в условиях наступления! В ней печатали заметки и корреспонденции об инициативе подразделений, пропагандировали смелый маневр, решительные действия отделений, взводов, рот, отдельных бойцов. Всячески поднимали героев точной разведки, артиллеристов. Воспитание патриотизма, высокой миссии советских воинов — освободителей родной земли, ненависти к врагу-поработителю было ведущей темой газеты.
25 января 1942 года, через несколько дней после освобождения нашей дивизией поселка Полотняный Завод, газета напечатала о нем очерк. Очерк начинался с рассказа о героях боев за поселок, который ведет свою историю от построенного здесь, в славившемся коноплей Калужском крае, завода по выработке полотна для парусов военных кораблей, что сооружались по указу Петра Первого на воронежских верфях. Позже в поселке была построена бумажная фабрика. Отступая, гитлеровцы сожгли и фабрику и поселок: из 800 домов уцелело только 26.
Я рассказал, как шел по безлюдной сожженной улице. По сторонам торчали печные трубы, громоздились груды обгорелых бревен, заснеженные фундаменты. Внимание привлек остов кирпичного трехэтажного дома с обрушенной крышей.
— Вот что наделали варвары. Даже дом Гончаровых не пожалели. — Возле меня остановилась пожилая женщина в старенькой черной шубе. Под мышкой она сжимала потертый портфель. — Собираю у ребят учебники. Пора открывать школу. Но где? Наша-то в этом доме была.
Женщина оказалась учительницей литературы и русского языка средней школы, депутатом поселкового Совета Дарьей Степановной Глухаревой. Прошу учительницу рассказать об историческом доме. Несмотря на трескучий мороз, она охотно соглашается. Останавливаются рядом бойцы, заинтересованные нашей беседой.
— Александр Сергеевич Пушкин приезжал в Полотняный Завод дважды, — рассказывает Дарья Степановна, — весной 1830 года как жених Натальи Николаевны Гончаровой и летом 1834 года. К столетию со дня смерти поэта, в 1937 году, мы создали в школе небольшой музей — комнату Пушкина. Многое сделали для этого преподаватели Мария Степановна Бабкина, Зинаида Михайловна Башилова, художник Иван Павлович Бабкин и, конечно, ученики. Дом примечателен и тем, что в нем в разное время останавливались Михаил Илларионович Кутузов, Николай Васильевич Гоголь, Анатолий Васильевич Луначарский…
Фотографирую импровизированную экскурсию. Тогда этот снимок опубликовать не привелось. Сейчас, оглядываясь с сорокалетней вершины времени, понимаю: снимок уникален, зафиксировал примету времени. И потому передал его вместе с другими материалами той военной зимы в Полотняном Заводе в Калужский краеведческий музей. В последние годы в доме Гончаровых ведутся тщательные восстановительные работы, и здесь откроется филиал областного музея.
От учительницы узнал о подпольном госпитале. Спешу в поселковую больницу. Две санитарные машины увозят последних из 130 раненых и больных советских бойцов и командиров, спасенных медиками-патриотами. Местный врач Андрей Николаевич Дробышевский вместе с попавшими в окружение военврачами Николаем Петровичем Баженовым, Игнатием Андреевичем Киреенко, военфельдшером Владимиром Дмитриевичем Андриановым, санинструктором Тоней Ильиной и поварихой больницы Марией Ивановной Юдиной в тяжелейших условиях оккупации более трех месяцев выхаживали раненых. Им удалось также укрыть от плена более двадцати красноармейцев. Местные жители, голодая, отдавали в больницу продукты, а также белье, медикаменты, привозили дрова. В поселке бумажников ни один человек не выдал тайну подпольного госпиталя. Оккупантам сказали, что в больнице лежат тифознобольные. Фашисты обходили больницу стороной. Но перед отступлением гитлеровцы схватили на улице Тоню Ильину и заживо сожгли.
Завершался очерк сообщением о том, как восстанавливается жизнь в освобожденном поселке, чем смогли помочь жителям воины дивизии…
5 марта 1942 года воины нашей дивизии и 34-й стрелковой бригады во взаимодействии с войсками 49-й армии овладели Юхновом. Город был разрушен. Враг не успел сжечь лишь Слободу — село из трех улиц, отделенное от города речушкой. Редакция расположилась в избе, что стояла на крайней улице, глядя окнами в лес. Нашими соседями были бойцы саперного батальона.
К этому времени от нас выбыли Т. Трегубенко и Г. Кац. Меня назначили редактором «Защиты Родины». А кого взять на место инструктора-литератора? Решили выдвинуть на эту должность лучшего военкора. Выбор пал на замполитрука из батальона связи Бахта Алипова. Его утвердили. И не ошиблись: он быстро рос как журналист, был смел, инициативен, точен в работе. В дивизии воевало немало казахов. Алипову удалось создать из земляков авторский актив. Он приобщил к газете узбеков, татар, башкир, удмуртов, прибывавших с пополнением. Со всеми находил общий язык. Это помогло дивизионке всесторонне отражать боевую дружбу воинов из союзных и автономных республик.
Юхнов фашисты обстреливали из дальнобойной артиллерии. Однажды в разгар работы услышали далекие, но четкие орудийные выстрелы, затем шелест несущихся снарядов.
— Всем за печку! — скомандовал товарищам и сам упал на пол. Вокруг избы стали рваться снаряды. Когда налет прекратился, обнаружили немало впившихся в стены осколков. Набор оказался целым. А главное — все люди невредимы. И тут снова артналет. Опять все за русскую печку-спасительницу.
Переждав обстрел, бегу с шоферами и Нежумирей к машинам. Они стояли в проулке, моторами к избе. Целы! А вот с печатной машиной беда. Поврежден талер. Где отпечатать номер? Вездесущий Нежумиря выяснил: в лесу напротив нас еще не снялась редакция 5-й гвардейской стрелковой дивизии (ее переводили на другой участок фронта), допечатывает газету. Везем туда рамы с полосами. «Защита Родины» вышла без опоздания. А на другой день Тимофеев привел автофургон с отлично отремонтированной печатной машиной.
Юхнов стоит на 206-м километре от Москвы на Варшавском шоссе. Я вновь наладил связь с «Комсомольской правдой», а также с газетой Западного фронта «Красноармейская правда». Она все еще находилась в Москве, в помещении издательства газеты «Гудок». Попутными машинами стал наведываться в столицу — так оперативнее можно было публиковать материалы о боевых делах дивизии. Запомнился такой случай. Задержался в «Комсомолке». Наступил комендантский час. Пришлось ночевать в редакции. Слышу по радио сообщение о преобразовании нескольких дивизий в гвардейские. Среди них — наша! Спешу к Ю. Жукову.