Артол, озадаченный не меньше, чем я, с интересом разглядывал мотоциклетный шлем с треснутым стеклом и облезшей краской, в который была воткнута ржавая погнутая алебарда.

- И эта свалка – безвременье? – поразился я.

- Именно, – раздался за нашими спинами голос, заставивший меня подпрыгнуть. Мы обернулись, разглядывая говорившего, а он без всякого смущения продолжал:

- Наши мысли материальны. Столько здесь ненаписанных книг, несовершённых поступков, несбывшихся планов, ненаписанных картин… а сейчас – это просто старая, гнилая, ветхая, никому не нужная рухлядь. Здесь всё – страх и отчаяние, коварство и боль, измены и долги, сломанные судьбы и несбывшиеся планы. На Остров Небудущего Небывшего попадает всё лучшее, всё остальное оседает здесь, в безвременье, материальное и нематериальное одновременно. И хуже всего, что страх, тоска и боль никуда не деваются и не исчезают со временем. Тяжело ощущать всё это, разделённый Бог. Нет пытки страшнее…

Артол склонил голову, а я продолжал смотреть на говорившего. Конечно, я узнал его. Конечно. Правда, загорелое лицо стало матово-бледным. Под глазами залегли глубокие тени, а трагические складки у рта придавали лицу скорбное выражение, роскошные вороные волосы стали какими-то тусклыми, а чешуя на хвосте из изумрудно-зелёной превратилась в траурно-чёрную, но он всё ещё был очень красив. Возлюбленный Тальяны, без вины наказанный её братьями-Богами.

- Здравствуйте, Горгол, – вежливо сказал я. – Мы с Артолом хотели бы видеть Толара. Это возможно?

- Вполне, – отозвался змееногий. – Мы стараемся не отходить далеко друг от друга – так слабее чувствуется страх и боль, которыми пропитано это место. Но ты задал неправильный вопрос, Предназначенный…

- А какой вопрос правильный? – внутренне холодея, спросил я.

- Захочет ли он видеть вас?

====== Глава 50. Лучшее средство от депрессии – клизма! Желательно – трёхведёрная... ======

- А какой вопрос правильный? – внутренне холодея, спросил я у Горгола.

- Захочет ли он видеть вас? – отозвался змееногий. – Толар очень долго держался, но сейчас… Его силы на пределе. Он больше ничего не хочет. Ничего.

- Отведи нас к нему, Горгол… – сказал Артол. – Пожалуйста. Если мы не воссоединимся – Нирея погибнет.

Наг пожал плечами:

- Отведу, мне это нетрудно. Но я боюсь одного – вы пришли слишком поздно.

- Ну, знаешь ли, – возмутился я, – мы старались, как могли! И нам необходимо видеть цель нашего пути!

- Ого, какой ты колючий… – неожиданно улыбнулся Горгол. – Живой. Настоящий… Что ж, если уж у кого-то получится достучаться до Толара – так только у тебя. Идёмте.

И наг развернулся и заскользил по этой странной свалке, ловко огибая кучи мусора. Мы двинулись за ним. Я удивлённо следил за тем, как двигается Горгол – движение блестящего змеиного хвоста завораживало, а под антрацитовой чешуей сокращались мощные мышцы. Красиво, между прочим.

Но тут Артол спросил:

- А почему ты не спросишь нас ни о чём?

- О чём я должен спрашивать? – слегка удивился наг.

- Ты ведь любил Тальяну. По-настоящему любил… – продолжал Артол.

- Я и сейчас продолжаю её любить, – тихо отозвался наг.

- Почему же ты не спросишь нас… о ней? – спросил Артол.

Змееногий вздохнул:

- Когда я оказался здесь… Я был очень тяжело ранен – Лотар и Аллир постарались на славу, поверьте мне, и остатков моей силы только-только хватило на то, чтобы исцелить мои раны… Так вот, когда я оказался здесь, я был очень зол. Я мечтал выбраться из безвременья и отомстить братьям Тальяны. Но это было не в моих силах. Я так ненавидел их, что эта ненависть помогла мне не сойти с ума. Но когда здесь появился Толар – раненый, бессильный, слабый – тень самого себя… Я не убил его сразу – не в моих правилах добивать раненого… Ну а потом уже не смог. Мы провели вместе столько времени, что поневоле стали близки друг другу. Так вот, Толар рассказал, что он оказался в безвременье по наущению Тальяны. И я понял, что моя возлюбленная меняется, превращаясь в жестокое чудовище. А сейчас… сейчас я боюсь спрашивать тебя, боюсь услышать, какой она стала. Ведь я всё ещё люблю её.

- «Правильно боится», – проворчал у меня в голове Восьмая Звезда, решив вновь перейти на мысленную речь.

- «Перестань, – сердито отозвался я. – Он её любит».

- «А ты её ещё защищать начни! – сердито фыркнул Звезда. – Не помнишь, что с тобой было, по её, между прочим, вине!»

Неожиданно воспоминания с рудника вернулись со страшной силой, мне стало трудно дышать, закружилась голова, я пошатнулся и упал бы, не подхвати меня Артол.

- «Ой! – взвыл Звезда. – Сёмочка, прости меня, дурака! Молчу-молчу-молчу!»

Артол тихо спросил:

- Что с тобой? Всё в порядке?

Рассказывать о своих душевных переживаниях я не имел ни малейшего желания – слишком уж неподходящим был момент, поэтому просто прошептал:

- Извини… Это всё это странное место…

- Всё в порядке, – поцеловал меня в висок Артол, – соберись, малыш.

- Мы пришли, – известил нас Горгол. – Вот и Толар.

Я пригляделся. Этому уголку свалки явно пытались придать какое-то подобие уюта – довольно большая площадь расчищена от всякого мусора и огорожена старыми автопокрышками. Более или менее пригодные предметы меблировки были аккуратно починены – в центре пустого пространства стоял стол с четырьмя абсолютно разными и только по длине подходящими ножками, рядом находилась лавка, которая явно задумывалась чем-то другим, но чем – я так и не понял, сложенные картонные коробки, укрытые посечённым красным бархатом явно заменяли ложе… а ещё повсюду были цветы. Нет, я не сошёл с ума. Цветы были неживые, сделанные из подручного материала – лоскутков, щепочек, черепков, проволоки и прочего, что можно было найти здесь. С ума сойти. Здравствуй, шизофрения. Хотя, хоть какое-то занятие… Некоторые цветы, выглядевшие самыми старыми и потрёпанными, были сделаны на редкость неумело, зато те, что поновее – с удивительным искусством. Горгол поймал мой взгляд и смутился:

- После того, как мы поняли, что выбраться отсюда невозможно… нужно же было хоть чем-то руки занять…

- Ты совсем с ума сошёл, Гор? Сам с собой разговаривать начал? – раздался тихий слабый голос, и куча тряпья на импровизированном ложе зашевелилась. Это оказался похожий на Артола мужчина – бледный, худой и абсолютно седой. А ещё за спиной у него было что-то, похожее на сложенную в скатку шинель или плащ. Но, приглядевшись, я понял, что это не плащ. За спиной Толара были сложены огромные крылья. Чёрные. Без единого белого пёрышка.

- Толар! – прошептал Артол. – Толар! Я пришёл… Со мной Предназначенный… Теперь Лотар сможет возродиться!

- Для чего? – тихо произнёс Толар, упорно стараясь не глядеть в нашу сторону. – Лотара предали самые близкие. Те, кому он безоговорочно доверял. Его брат оказался подонком и насильником, его сестра – злобным чудовищем. Для чего Лотару воссоединяться? Здесь, в безвременье, мы не имеем возможности оборвать наши жизни добровольно. Но скоро всё закончится само собой.

- А долг? – вскинулся Артол. – Долг перед Ниреей, которая погибнет, если Предназначенное не свершится? Ты подумал об этом?

И он двинулся прямо к Толару, намереваясь то ли обнять, то ли встряхнуть его.

- Не подходи! – вскинул руки Толар, и Артол замер, словно натолкнувшись на невидимую преграду. Ого. А Толар-то, похоже, не настолько бессилен, как кажется. Просто он явно в депрессии и настроен на суицид. Не могу сказать, что не понимаю его – чёртова уйма лет в этом милом местечке способна чью угодно психику серьёзно разрушить, но Горгол, вон, куда более адекватным выглядит. Эх… похоже до сих пор я общался только с лучшей половиной Лотара. Ладно. Кажется, мой черёд. Счас такую сольную партию отыграю, что вокруг меня всё обрыдается.

- Не думал я, что ты трус и слабак, – насмешливо сказал я. – И это половинка бессмертного Лотара, лучшего из Богов. Знал бы – ни за что бы не стал рисковать своей шкурой, пытаясь тебя выручить.