— Простите, мы с вами недавно не встречались в Париже? — услышал он. Обернувшись, Рик увидел высокого мускулистого мужчину лет 50 с небольшим с бросающейся в глаза копной отливающих серебром волос.

— Нет, но, возможно, мы виделись в Вене, — ответил он, повторяя слова пароля.

— Машина ждёт, — произнёс его связной из КГБ. Он провёл Река к "седану". — Нам лучше не разговаривать, пока не доедем до места.

Они сели на заднее сиденье, и машина нырнула в поток транспорта. Рик пытался сообразить, где состоится их разговор. Он знал, что сотрудники КГБ терпеть не могли встречаться в ресторанах, подозревая, что они прослушиваются, и иногда часами ходили по улицам со своими агентами. Он не представлял себе, куда они едут, пока не заметил флаг, развевающийся над большим, обнесённым стеной комплексом. Это было советское посольство. Интересно, находится ли оно под наблюдением колумбийской контрразведки, подумал Рек. Он заёрзал на сиденье. Спутник из КГБ, казалось, почувствовал его страх. Он протянул Рику бейсбольную кепку и кашне, чтобы тот мог закрыть лицо. Через несколько секунд они уже были на территории комплекса, полностью защищённой от посторонних глаз. Офицер КГБ провёл Рика в небольшую комнатку в здании посольства. Русский казался не менее взволнованным, чем Рик. Неожиданно он схватил Рика, крепко сжал его в объятиях и расцеловал в обе щеки.

— Можете называть меня Владом, — объявил он, сияя. Он налил им по рюмке водки и предложил тост за Рика и их совместные усилия в борьбе "за мир во всём мире". Рик чуть не прыснул со смеху. "Он делал то же самое, что и мы на встречах с нашими шпионами, — вспоминал Эймс позже. — Он пытался расположить меня к себе, разглагольствуя о том, какую пользу принесёт наша деятельность обеим нашим странам и всему человечеству. Мы вешали им такую же лапшу на уши".

Рик сказал, что у него мало времени, и, переключившись на минеральную воду, они приступили к делу.

— Мистер Чувахин пока устраивает вас в качестве связного? — спросил Влад.

Рик ответил утвердительно. Больше часа они говорили о том, что он должен украсть для КГБ, и обсуждали различные способы связи друг с другом. Оба наслаждались беседой. Когда Влад высказывал какую-нибудь идею, Рик туг же объяснял, что в ЦРУ то же самое делают лучше. Затем Рик выдвигал предложение, и Влад рассказывал, каким образом это усовершенствовали в КГБ.

— Мне хотелось бы знать, каким именем вы называете меня в своей внутренней переписке, — спросил Рик во время разговора. — Это не праздное любопытство. Если ЦРУ получит телеграмму с упоминанием моего псевдонима или о нем сообщит перебежчик, то тем самым я буду предупреждён.

Влад согласился, что это хорошая идея.

— В своих телеграммах мы называем вас Людмилой, — сказал он. — Это женское имя.

Неплохо придумано, про себя подумал Рик.

— Как бы вы хотели подписывать свои донесения? — спросил русский.

— Колокол, — сказал Рик.

— Почему вы выбрали именно это русское слово? — поинтересовался Влад.

— Так назывался журнал, основанный в ХIХ веке Александром Герценом и оказавший большое влияние на демократическую русскую интеллигенцию. Это название, по его мнению, должно было вызвать политический резонанс, послужив своего рода предупреждением, — сказал Рик, демонстрируя свои познания в русской истории. Затем он прибавил: — Также в использовании буквы "К" есть своя ирония.

Джеймс Джесус Энглтон всю свою деятельность в Управлении потратил на поиски "крота" КГБ, чьё имя якобы начиналось с буквы "К".

— Из уважения к Энглтону, — сострил Рик, — я считаю своим долгом подписывать сообщения буквой "К".

Он улыбнулся, но не был до конца уверен, что русский понял его сарказм.

Когда Рик вернулся в квартиру своей тёщи, было уже 9.40 вечера. Розарио дрожала от негодования. Сесилия спросила, почему он так задержался. Рик соврал, что заблудился. Он сказал, что ему нужно унести подарок для матери, а затем они отправятся на обед с родственниками Розарио. Поспешив в спальню, Рик сунул 50 тысяч долларов на дно своей дорожной сумки. Когда они пришли на обед, Сесилия по-испански пошутила, что американцы вечно теряются, и все засмеялись.

Через несколько дней приехала мать Рика. Он был рад ее видеть. Рик знал, какое удовольствие ей доставляют поездки за границу. Сесилия предложила съездить в Картахену — курорт на берегу моря. Рик, Розарио, Рашель, Сесилия и младший брат Розарио Пабло сели в микроавтобус, который Рик взял напрокат, и отравились на север. Им всем так понравилось на курорте, что Рик с Розарио решили купить там кондоминиум[4]. Рик сказал своей матери, что он достался им дёшево, поскольку жилой комплекс был ещё не достроен и строительной компании требовались средства для завершения работ. Возвращаясь в Штаты в январе 1986 года, Рик, Розарио и Рашель беспрепятственно прошли таможенный досмотр США. Никому и в голову не пришло проверить дорожную сумку, в которой все еще лежали деньги КГБ.

Весной Рашель снова посетила их в Вирджинии. Она приехала навестить своего внука — одного из сыновей Нэнси Эверли, выпускника военно-морской академии США в Аннаполисе, штат Мэриленд. Рашель поселилась в гостевой комнате у Рика и Розарио, и однажды вечером они с Розарио договорились пораньше встать и пойти по магазинам. Когда на следующее утро Рашель не поднялась с постели, Розарио позвонила Рику. Во сне его мать умерла от инфаркта. Рик был вне себя от горя. Розарио удивил этот взрыв эмоций. Казалось, Рик никогда не терял самообладания. Она часто подшучивала над неизменной сдержанностью своего мужа и его сестёр. Каждый раз, когда Розарио звонила ему на работу по какому-нибудь срочному делу, он прежде всего отеческим тоном заверял ее, что все будет хорошо и надо прежде всего успокоиться. Это была семейная черта Эймсов: не выплескать своих эмоций, просто спокойно решать проблему.

Рик и Нэнси распорядились насчёт похорон. Только один сотрудник Управления позвонил ему, чтобы выразить свои соболезнования. Это был Бертон Ли Гербер, его шеф. На следующее утро после похорон Рик и Розарио должны были ненадолго уехать в отпуск. Нэнси казалось, что Рику следовало бы отложить поездку, но Розарио не захотела этого делать. Поздно вечером, когда Розарио уснула в гостиничном номере, Рик налил себе водки и выключил свет. Последние 12 месяцев были просто невероятны. Он развёлся, вступил во второй брак, стал шпионом, помогал допрашивать Юрченко, встретился со своим связным из КГБ в Боготе и теперь вот похоронил мать. Родители так им гордились! Годы, проведённые в Чикаго в бессмысленной суете, остались далеко позади. С тех пор он стал хозяином своей жизни. сидя в темноте, Рик вспоминал грубое письмо, которое послал родителям, вылетев из колледжа. В нем он требовал, чтобы они не лезли в его жизнь. Он решил, что, как ни странно, даже хорошо, что они умерли. "Теперь они никогда не узнают правду", — подумалось Рику. От этого ему стало легче.

Весной Рик и Розарио закончили языковые курсы. Розарио получила на экзамене "пятёрку с плюсом", Рик — "тройку", что означало, что он справлялся с простыми фразами на итальянском, но свободно им не владел. Вскоре после этого Рику пришло уведомление из службы безопасности Управления с напоминанием о том, что ему предстоит очередная проверка на благонадёжность. Раз в пять лег каждый сотрудник подвергался проверке и проходил тест на "детекторе лжи". Рик совсем забыл о том, что его ожидает тестирование, и решил посоветоваться с Владом. Он слышал, что КГБ нашёл способ обманывать "детектор лжи". Влад порекомендовал ему "не волноваться, как следует выспаться, плотно позавтракать и убедить экзаменатора в том, что ты готов ответить на все вопросы". Рик был разочарован. Он надеялся, что КГБ изобрёл какую-нибудь пилюлю, которая помогает человеку скрывать свою реакцию. Когда тест закончился, Рик был уверен, что все прошло нормально, но женщина-экзаменатор заявила, что машина зафиксировала лёгкую реакцию на один из вопросов, что могло указывать на попытку скрыть правду.