- Ваша печаль оправдана, - ответила я, пытаясь сделать вид, будто я его понимаю и заодно

убедить в этом себя. – Должно быть, это было для вас большим ударом: узнать о том, что

единственный ваш оставшийся родственник готовит против вас заговор.

- Нет, - на его лице больше не было улыбки, а рука опустилась. – Никаких «должно быть».

Соня, Антон готовил против меня заговор.

- Ох, - я попыталась сыграть шок и сочувствие. – Людям будет сложно воспринимать это, тем более учитывая то, что поэт Тося уже в тюрьме. Должно быть, вы обеспокоены тем, что люди восстанут, - я коснулась его руки и поняла – обида усилилась. Я позволила

этому чувству пройти сквозь меня. Каким же обиженным он себя чувствовал. Всю свою

жизнь он готовился к тому, чтобы стать императором. Эта судьба требовала того, чтобы

из другой семьи украли мальчика и принесли его в жертву, только бы он был спасён… И

теперь, после того, на какие жертвы ради него шли люди, Валко мог стоять в оппозиции к

народу. – Мой долг – предупредить вас, мой император, что простолюдины недовольны.

Его челюсть сжалась, когда он обернулся, чтобы посмотреть в окно. Отсюда в солнечном

свете блестела река. Река Азанель казалась чистой, а высокие дома дворян закрывали вид

на грязь и нищету Торчева, которой император видеть не желал.

- Может, если вы осознаете причину, почему они бунтуют… - я нежно погладила его по

руке, но едва успела отстраниться, когда почувствовала ожог его внезапной ярости.

- Я не хочу говорить о людях! – он повернулся ко мне. Я видела, как горят его глаза. Он

приблизился ко мне. – Какой мне толк в твоих предупреждениях, если ты говоришь об

этом слишком поздно! Что ты подозревала последние месяцы? Когда ты планировала

предупредить меня о моём брате?

Мои руки сжались в кулаки, когда я пыталась побороть его гнев. Я не могу позволить его

ярости сокрушить меня. Но почему я борюсь с этим? Я должна поддаться.

- Я никогда не чувствовала в Антоне ненависти к вам! – я попятилась, давая его ярости

захлестнуть меня. Так сильно, что всё моё тело стало дрожать. – Как я могла вас

предупредить, если принц никогда не желал вам зла? Он не жестокий человек!

Валко ухмыльнулся, затем рассмеялся, наклонив голову. В одно мгновение его ужасное

настроение изменилось. Вместо ярости возникло любопытство.

- Кажется, ты слишком хорошо знаешь Антона, - сказал он, а я вновь была сбита с толку

его эмоциями. Я чувствовала, будто кукольные нити окутывают меня, не его.

- Мне знакома аура принца, - призналась я, подавляя свой гнев. Я стала говорить тише, чтобы не провоцировать его. – Это моя работа: чувствовать ауры тех, кто рядом с вами и

защищать вас.

- Тогда ты не могла не видеть того, что к тебе испытывает Антон, - он выгнул бровь, хотя

в его серых глазах не было ни намёка на заинтересованность. Я же поморщилась, чувствуя

очередную волну его гнева.

- Я считаю, что он любит вас, - я решила противостоять ему, направляя его же обвинения

против него.

- Любит меня? – он рявкнул со смехом. – Он никогда не перестаёт плести интриги у

трона!

Поражённая новой волной гнева, я отступила. Поимка предателей дала о себе знать: Валко

казался нестабильным, и я чувствовала, что он выглядел, будто сумасшедший. Я боялась, что он потеряет над собой контроль.

- Он стал благодетелем одного из цыган. Это просто ещё одна уловка Антона, чтобы вести

за собой народ, - он стал расхаживать взад-вперёд. Слова императора сопровождались

такими сильными маниакальными эмоциями, что мои ногти стали впиваться в кожу. – Он

уже склонил на свою сторону дворян, и теперь они предпочитают его мне. Я это вижу.

Соня, я не дурак, - он постучал по голове будто сумасшедший.

- Но он ваш кровный родственник, - возразила я. Понять его ауру было невозможно. Она

была слишком скользкой и рассеивалась от любой тревоги. – Я лишь думала о том, что

принц может претендовать на справедливый суд.

Уголки глаз Валко приподнялись, но это не было чем-то весёлым. Он перестал ходить

взад-вперёд и приблизился ко мне так близко, что я чувствовала, как от мощного потока

его ауры волосы на руках становятся дыбом.

- Я не дурак, Соня, - шёпотом сказал он, затем провёл пальцем от моего солнечного

сплетения до губ. – Мой брат заручился и твоей поддержкой? Ты отдалась ему тогда,

когда отказала мне?

Между нами повисло тёмное чувство, природу которого я не могла разобрать. Я смотрела

в глаза валко и ясно понимала, что разочаровывало его больше всего. Эта причина была

сильнее, чем любое предательство. Он думал, что я влюбилась в Антона. И он был прав.

Моё сердцебиение стало сильнее от надвигающейся волны страха. Я бы никогда не

сдалась охранникам, никогда бы не пришла сюда. Мне нужно было попытать удачу с

охранником в тюрьме и убедить его выпустить Тосю и Антона. Сейчас у меня не

оставалось никакой надежды на то, что я смогу управлять эмоциями Валко, ведь всё, чего

он хочет – это наказать меня. Я ударила его по тому, в ч1м он был больше всего не уверен

– в том, что его брат любит его больше, чем он думает. И теперь Валко сделает все, что в

его силах, чтобы я за это ответила.

- Что такое? – палец императора всё ещё был у моих губ. – Неужели, я угадал?

Я покачала головой, ведь не могла признаться перед ним в своих чувствах к Антону.

Потому что это будет означать то, что принца казнят раньше.

- Нет, просто… Валко, вы меня пугаете. Ваша аура…

- Да, - он опустился к моим глазам. – Как насчёт моей ауры, Соня? Может, я чувствую

страсть? Или я всегда должен быть сдержанным императором? Ты видишь, каждый день я

доказываю то, какой я император каждому, кто делает вид, что поддерживает меня во

дворце. Что мне сделать, чтобы доказать это тебе? Я дал тебе богатство, - он поднял

сапфировое украшение и потянул меня за воротник так, что наши носы соприкоснулись. –

Статус, - его губы прижались к моей щеке, около уголка рта. – Ради тебя я отказался от

Эсценгарда, - он поцеловал меня в другую щеку, но я втянула её, чтобы не закричать от

ужаса. – Соня, я не уверен, что готов отправить тебя на виселицу, - его губы ринулись к

моему уху, обдавая кожу теплом. – Я до сих пор верю в то, что ты можешь подчиниться

мне во всём.

Я задыхалась от его страстного желания. Оно расцветало внутри него, а затем и внутри

меня. Дикий аромат, который обжигал мой нос.

- Соня, ты неотразима, когда противишься мне. И то, какие тёмные страсти бушуют

внутри тебя, манит меня больше всего, - Валко откинул прядь моих волос за плечо и

прошёлся по коже ногтем. – Я не буду делить тебя со своим братом. Ты принадлежишь

мне. Ты – Прорицательница из Рузанина, которая родилась с даром лишь для одной цели –

служить защитницей императора. Когда, наконец, ты полностью отречёшься от своих

эмоций, я буду единственным, кто будет смаковать это.

Я закрыла глаза. На этот раз я не могла кусаться или хныкать. Всё, что мне оставалось –

это воспользоваться последним шансом? Нужно ли мне обнажить всю тьму своей души,

чтобы стать единой с аурой Валко и достигнуть той точки эмпатии, в которой я могу

проникнуть в его душу, а он – в мою?

Как мне выдержать это?

- Соня, ты хочешь выйти за меня? – спросил он. Его поцелуи чувствовались то на одной

стороне шеи, то на другой. Он будто пытался выпить из моей кожи всю влагу. – Вот

почему ты сдерживаешься? Древний закон Рузанина гласит, что у императора может быть

три жены. Может, после того, как я женюсь на ком-нибудь из высокого класса, я смогу

снизойти и до женитьбы с тобой?

Я вздрогнула, меня пронзило отвращение. Чем больше Валко касался меня, тем больше