19.06 Оба линкора в Либаве… [20]
В июле — вынужденный перерыв, томительная стоянка на рейде в аванпорту, после того как, возвращаясь с моря, «Слава» коснулась камня на фарватере. Водолазы долго его искали, потом еще дольше очищали фарватер. А в августе — снова учение за учением, маневры. 31 августа, на пути из Биорке в Либаву, линкоры и дивизия вели бой с «противником», которого изображал транспорт «Океан»… Лишь в ноябре «Слава» вернулась в Кронштадт, стала в ремонт, и лейтенант Галлер наконец-то отправился в отпуск к своим в Тифлис. Вот и дом № 19 на Барятинской, встреча с родными. Сильно сдал отец. Он собирался в отставку — до 70 оставалось меньше двух лет. Сестры по-прежнему жили с родителями, так и не вышли замуж.
Лев легко убедил отца, что время прощаться с Кавказом, перебираться в родной Петербург. Этого же хотели мать, сестры и брат Вернер, будущий географ, кончавший Петербургский университет. Да и Михаил Федорович все чаще вспоминал склеп фон Галлеров на Волковом лютеранском кладбище: там похоронен его отец, там уже лежит брат Карл. Там лежать и ему…
В этот отпуск Лев много времени проводит с сестрой Антониной. Она нравится ему умом, независимостью суждений. После окончания частного пансионата в Юрьеве (Тарту) Антонина преподавала французский, а затем четыре года изучала французскую литературу и историю в Сорбонне. Уже несколько лет преподает она в тифлисских гимназиях. Десять лет в возрасте уже не разделяют их, и брат, ничего не скрывая, рассказывает сестре о случившемся на мысе Разику, о своих безуспешных попытках сблизиться с матросами или хотя бы понять их.
Антонина выслушивает его, долго молчит. А потом говорит, что вряд ли ему, офицеру, добиться доверия матросов. Разве забыты Свеаборг, Кронштадт и Севастополь недавних лет? «Они могут тебя уважать, даже полюбить, но никогда не будут откровенны. Ты барин, они мужики или мастеровые. Но ты сможешь понять их нужды, если будешь читать не только свои морские книги… Запомни слова Пушкина: „Глупец один не изменяется, ибо время не приносит ему развития, а опыты для него не существуют“. Знаешь, в Париже я знала замечательных людей. Из опыта нашей жизни они сделали выводы, свои выводы… И я могла быть с ними, да не сложилось». Антонина умолкает, и Лев не решается спросить: что же случилось тогда в Париже. А что-то случилось…
В артиллерийский класс на зиму 1909/10 года лейтенанту Галлеру попасть не довелось. Главный штаб строго учитывает старшинство по выпуску. Очередь его придет лишь через год. А пока что Галлер вновь на «Славе», вошедшей после ремонта в вооруженный резерв. Линкор прочно вмерз в лед гавани Кронштадта. Галлер, принявший обязанности командира VIII плутонга, командовал теперь кормовой башней главного калибра. День за днем он осваивал сложное хозяйство. Конечно, его две 12-дюймовки в 40 калибров уступают в дальнобойности и скорострельности новым орудиям германских или английских дредноутов. Но он был уверен, что и с этой боевой техникой можно сделать немало. Так, дальность стрельбы главного калибра возможно несколько увеличить за счет большего угла возвышения. Для этого следует сделать вырезы в броне башен. Пока же при стрельбе бортом нужного угла возвышения орудий можно добиться за счет искусственного крена…
Он понимал, конечно, что все эти и некоторые другие усовершенствования никак не решают проблемы восстановления морской силы на Балтике. Нужны новые корабли всех классов. 16 июня 1909 года происходит знаменательное событие в истории отечественного военного флота — на Балтийском заводе в тот день закладываются линкоры-дредноуты «Севастополь» и «Петропавловск», а на верфи Нового Адмиралтейства — «Гангут» и «Полтава».
Закладка четырех балтийских линкоров венчала длительную борьбу за строительство нового флота. Еще в конце 1906 года Морской генеральный штаб представил в Совет Государственной Обороны проект «малой судостроительной программы на ближайшее четырехлетие»: четыре линкора-дредноута водоизмещением по 21 000 тонн, один броненосный крейсер водоизмещением в 18 000 тонн, три легких крейсера и десять эсминцев. Однако одновременно в Совет Государственной Обороны (СГО) представил проект строительства флота и морской министр Бирилев. Проекты МГШ и морского министра различались, их несогласованность произвела плохое впечатление. Вот тогда-то и сменил Бирилева адмирал Диков. Прежде чем вновь заняться программой судостроения, требовалось разобраться с задачами, которые предстоит решать флоту на всех морских театрах возможных военных действий — на Балтийском и Черном морях, на Тихом океане.
Начальник Генштаба Ф. Ф. Палицын и начальник МГШ Л. А. Брусилов представили в СГО совместный доклад. По Балтийскому театру в нем говорилось: сухопутной армии важно быть уверенной, что морские силы империи в этих водах (Финского залива. — С. З.) в состоянии помешать и в крайности затруднить десант восточнее меридиана реки Наровы. Положение сухопутной армии было бы обеспечено, если бы указанная граница, по имеющимся морским средствам, могла бы быть отодвинута западнее к меридиану Ревеля или, еще лучше, к Олаяд-Моонзунду[21]. Это было сутью той части доклада, которая относилась к Балтийскому театру. После того как совместный доклад ГШ и МГШ был одобрен Николаем II, в марте 1907 года ему же от имени МГШ были представлены «Стратегические основания для плана войны на море». На Балтийском театре, указывалось в секретном документе, вероятный враг России — Германия. Она имеет мощный флот и способна произвести десант на наше побережье в тыл развернутой армии. Возможный союзник ее — Швеция. Наша оборона на море слаба, а потому вероятен удар Германии по столице империи — Санкт-Петербургу. МГШ делал вывод, что в существующих (на 1907 год) условиях российский флот на Балтийском море наступательных задач иметь не может. Характер действий его — оборонительный. Следовательно, необходимо возможно скорее создать «надежную оборону Балтийских вод». До того как это будет обеспечено, надлежит считать ближайшей задачей внешней политики России поддержание союза с Францией и дружественных отношений с Германией и «старание ослабить последнюю вовлечением ее в войну с Англией».
Для обороны на Балтике в будущем МГШ полагал иметь силы, способные бороться с германским флотом в открытом море. А потому предлагалось построить к 1920 году две эскадры. Вот состав каждой из них: линкоров — 8, линейных крейсеров — 4, легких крейсеров — 9, эсминцев — 36[22]. Кроме того, необходимо построить базы…
Но до 1920 года далеко… И МГШ призывал к использованию в случае войны «естественных позиций и природных особенностей Балтийского моря». «Район Ревель — Порккала-Удд, — говорилось в „Стратегических основаниях…“, — при надлежащем его укреплении может явиться рубежом, на котором флот не допустит прорыва в Финский залив сильнейшего противника». Для придания обороне на этом рубеже большей устойчивости МГШ предлагал оборудовать шхерные районы северного берега Финского залива «в качестве опорного пункта для миноносцев, расположив их в районе Або, Моонзунд, Рига для действий в тыл неприятелю»[23].
В МГШ понимали, что предложение построить корабли для двух балтийских эскадр вызовет лишь ярость армейцев и председательствующего в Совете Государственной Обороны великого князя Николая Николаевича. Ведь средств на военные нужды не хватает. Поэтому составители «Стратегических оснований…», указав на максимальные потребности флота, далее благоразумно отступали. Учитывая, что часть морских сил Германии будет оставлена против Франции (в дни, когда составлялся документ, военного союза с Англией еще не было), МГШ полагал достаточным иметь на Балтике одну эскадру — 8 линейных кораблей, которые необходимо построить не более чем за 10 лет. За этот срок нужно укрепить Порккала-Удд и Ревель, создать в Ревеле базу флота, построить в Кронштадте док, способный принять новые линкоры. И за это же время спустить на воду новые эсминцы и подводные лодки.