Тем же вечером мы дружно взялись за дело. Я плела корзину из прутьев ивы, Арчи возился с горелкой и бегал по городу в поисках баллона с пропаном. К шитью оболочки мы подключили Адель. Она приходила в резиденцию с корзинкой прочных ниток и сшивала дольки купола с исключительным проворством.

В итоге, на пошив воздушного шара было потрачено более двенадцати километров ниток (Адель смеялась, потирала исколотые пальцы и говорила, что лично подсчитала).

Юлий почти все дни проводил в тронном зале, развлекаясь за игрой в бильярд или слушая наскучивших придворных. Погода стояла пасмурная, небо нависало над городом тяжелым свинцом. Однако когда тучи рассеивались, король наведывался к нам на полигон — посмотреть, как продвигается работа.

И конечно же, ни одно совещание по поводу аэростата не обходилось без участия моего зубастого «критика».

— Так и знай, Пуаро, — в шутку грозился Юлий, — сделаю тебя королевским советником.

Такая перспектива Пуаро, судя по всему, льстила. Он вилял хвостом, высовывал язык и капал слюнями на начищенные до блеска ботинки Юлия.

Арчи заваливал меня подарками, и настал день, когда число подарков перевалило за сотню. Всем вокруг казалось, что снова наступил день Звезд, и только мне одной — что я полная дура. К началу меркния (то есть февраля) до Арчи наконец дошло, что подарками меня не завоевать. Шар был готов, в рабочей силе нужда отпала, и я со спокойной совестью вернула ему дареные побрякушки и сладости, к которым даже не притронулась.

По идее, Арчи должен был прийти в ярость, рвать и метать, а заодно — почему бы нет? — раздраконить воздушный шар. Но ничего подобного не произошло. Он всего лишь свалился с горячкой. Решил надавить на жалость. Только вот беда — у Жюли Лакруа на тот момент не осталось ни капли сострадания. К концу зимы мое сердце превращалось в черствый кусок хлеба и только ближе к лету вновь размякало и начинало биться, как ему полагается.

В общем, Арчи слег, и королевский лекарь пичкал его какими-то сомнительными микстурами.

— Всем больным нужны положительные эмоции. Ты не исключение, — сказала я однажды вечером, сев у изголовья его кровати.

— Ты одна моя положительная эмоция! — простонал Арчи.

— Что-то не похоже, — фыркнула я.

— А ты посиди со мной часика два. Или четыре. Хотя нет, лучше вечность. Тогда я, может быть, поправлюсь.

Вскоре он пошел на поправку, несмотря на то, что его сиделкой я быть отказалась. Дни летели со скоростью пробирающего до костей зимнего ветра. Мы всё реже собирались за обеденным столом в трапезной зале, всё чаще уединялись в уютных уголках, где, в свете абажура, можно было почитать книгу и маленькими глотками пить горячий шоколад.

Мы с Эсфирью любили растягивать удовольствие. Завернувшись в клетчатые пледы на широких подоконниках, друг напротив друга в маленькой комнатке, которую выискал Пуаро, мы читали вслух завораживающие истории о прошлом Мериламии.

— И тогда колдунья обратилась вороном со сверкающими глазами, взмыла в черное небо — и на землю тотчас обрушился град, — читала Эсфирь.

— Град — в смысле «город» или в смысле «осадки»? — перебил Пуаро, который маялся от безделья.

— Пойди, поищи себе занятие, — буркнула я.

— Да нет, погоди-ка, вполне логичный вопрос, — сказала Эсфирь. — Смотри, здесь написано: «И в граде том были диковинные дворцы, вытянутые, точно шишки еловые, гладкие и многоглазые, аки чудища морские. И населяли тот град бездушные призраки».

— Хм, любопытно, — проронила я. — Что-то знакомое… Может, речь о крае упавших самолетов?

— Так и есть! — вскричала Эсфирь. — Я почти уверена!

— А когда Юлий собирается возвращаться в Вечнозеленый? — уточнила я. — С первой весенней капелью?

— Он без умолку твердит об этом в своих апартаментах, — вставил Пуаро. — Хочет врагам в глаза взглянуть да совесть у них пробудить. Как весна, говорит, придет, как лигорий наступит, так в путь и тронемся.

— Первое лигория — день гольфа, если я не ошибаюсь, — сказала Эсфирь. — Король соберет придворных на площадке за дворцом и устроит турнир. И вот тогда-то…

— Ага, — подхватила я, — вот тогда-то и выступит из тени Агент Катастроф. Но я о другом думаю. Мы ведь полетим назад на шаре?

— Ну и что с того? — проворчал Пуаро.

— Пустим шар над краем упавших самолетов. Мне надо кое-что выяснить насчет тетки Арчи. Если я права и он тоже упал в Мериламию, то в одном из «морских чудищ» наверняка обнаружится его настоящая семья.

— Правда, мертвая, — передернулась Эсфирь.

— Ничего, — пошутила я. — Душу они из меня высосать не успеют. На воздушном шаре искать гораздо легче и безопаснее.

Похоже, весна действительно была не за горами. Иначе почему вдруг мне взбрело в голову выводить тетку Арчи на чистую воду? Когда заботишься о ком-то, кроме себя, сердце начинает оттаивать. Когда сердце начинает оттаивать, хочется заботиться о ком-то, кроме себя.

… Метель то утихала, то вновь набирала обороты и принималась буйствовать, наметая сугробы высотой с Пуаро. Пуаро прыгал по сугробам и был более чем счастлив.

Но однажды он почуял в воздухе весну. На затвердевший наст королевского полигона упали первые теплые лучи — и включился режим разморозки.

А потом настал славный день отлета. Слуги Юлия паковали багаж, чтобы отправить поездом в город Вечнозеленый. Арчи носился по дворцу туда-сюда в поисках места, куда можно было бы пристроить отвергнутые подарки и свою отвергнутую любовь. Позднее он примчался и заявил, что запер любовь в надежном сейфе и впредь о ней не заикнется.

Воздушный шар ждал нас на холме за резиденцией. Флорин тоже. Пуаро скалил на него зубы из корзины аэростата и грозно рычал. Возможно, именно поэтому Флорин предпочел держаться на расстоянии, беспомощно выглядывая из-за ствола старой липы.

— Прочь! — приказал ему Арчи, стрелой взлетев на холм. — Теперь ты уже ничем не сможешь навредить Жюли. Отправляйся туда, откуда пришел, и передай Фариду, чтобы готовился встречать гостей. Совсем скоро от него останется мокрое место.

Флорин задрожал, как осиновый лист, отскочил в сторону — и кубарем скатился с холма.

— Как ты сказал? Мокрое место? — переспросила я. — Откуда столько храбрости? Неужели ты полагаешь, король станет марать руки о такого негодяя?

— А если не он, то кто? — вскинулся на меня Арчи. — Хотя, впрочем… — помедлил он. — Если понадобится, я Фарида собственными руками задушу. Будет знать, как преследовать моих друзей!

Арчи с хрустом размял пальцы, а я подумала, что иметь такого заступника очень даже неплохо.

Адель дремала в каморке на съемной квартире, и по ее ресницам скользили несмелые лучи заспанного солнца, когда Эсфирь обрезала трос и мы впятером поднялись над землей.

— Бренная земля, бренная земля, как ты далека, как же мы легки, — продекламировал Пуаро своим смешным низким голоском.

— Я надеюсь, — улыбнулся Юлий, — ты это сам сочинил.

Юлий от полета пребывал в полном восторге.

— Обожаю, знаете ли, летать, — сказал он. — Почему бы не внести эту забаву в список ежедневных развлечений? Лео наверняка одобрит. Да и Жаклин с Беатрисой тоже. Как-нибудь обязательно покатаю на воздушном шаре моих придворных дам.

— Жюли, куда курс держать? — осведомился Арчи, который временно был за главного.

Я передала ему карту и провела пальцем прямую.

— Вот мы, вот — промежуточная цель.

— Что? Край упавших самолетов? Тебе что, жить надоело?! — воскликнул он.

Я подвела его к борту корзины и хладнокровно указала вниз.

— Не будешь подчиняться, окажешься во-о-он там.

Летели мы высоко, ветер дул со страшной силой. Даже у меня, бывалого пилота, при взгляде на «бренную землю» закружилась голова. Арчи сглотнул и сделал шаг назад.

— Ты уж так не шути, ладно?