Изменить стиль страницы

— Так утверждает Рифат. Я собственными ушами слышал. Если попасть во временной коридор, твой день растянется на целых двое суток!

— Звучит заманчиво. Дополнительные двое суток мне бы не помешали. Как раз бы управилась с подготовкой к празднику, — смеялась я.

Вообще, с тех пор как разрешился жилищный вопрос, настроение мое значительно улучшилось, исчезли драматизм и напряженность. Жизнь вновь засверкала передо мной, как витражное стекло в лучах заката, и я стала внимательней смотреть вокруг. Под вечер, когда Пуаро ускакал на первую свою полноценную разведку (хотя дождь лил как из ведра), ко мне пожаловали сестры из лаборатории. Они были несказанно удивлены, застав меня под Кленом. Я угощала их земляникой и сушеными грибами. Дора добродушно посмеивалась, слушая мой рассказ о побеге из дома Арчи, а ее сестра методично постукивала молоточком по толстенному корню, возясь со слуховой трубкой и делая какие-то пометки в своем блокноте. Так я впервые познакомилась с Сарой. У нее был один простой жизненный принцип: действуй честно — и избежишь немалых бед. Ее постоянно томило смутное предчувствие несчастья, хотя разорение сестрам не грозило, да и здоровьем обе отличались завидным (если не считать ту злосчастную простуду Сары). Позднее, когда мы втроем (а иногда к нам присоединялся и Пуаро) собирались у сияющего ствола, угощаясь древесным «напитком богов», Сара не раз говорила, что своим добрым именем и научными успехами обязана исключительно честности, которую она впитала с молоком матери. Их мать была прямолинейным и совестливым человеком, за что, как я поняла из намеков Доры, жестоко поплатилась. Сестры неохотно делились воспоминаниями детства. Большей же частью разговаривали о нас с Пуаро и о том, как благоустроить наше новое жилище.

— Вы смельчаки, — глубокомысленно замечала Сара, в глазах у которой стояла неизбывная грусть. — Вы действительно смельчаки, если отважились поселиться под Кленом. До вас многие пытались его «приручить», да только уходили они несолоно хлебавши. А у вас, я гляжу, всё вышло само собой.

— Потому что приручать мы его и не собирались, — вставлял Пуаро. — Нас на Звездную поляну забросило совершенно случайно.

До праздничного бала оставался день, когда к нам чуть ли не на коленях приполз Арчи.

— Возвращайся, Жюли! — с мольбою воскликнул он. — Ничего для тебя не пожалею, что захочешь, исполню. Только вернись!

— А как же твоя тетка? Она ведь снова меня выставит!

— Мы с ней рассорились, и она первым же поездом укатила в город Портовый. Теперь ее сюда и калачом не заманишь.

Я придирчиво осмотрела его костюмчик, потом перевела взгляд на свежую травку под ногами, потом запрокинула голову, чтобы еще раз оценить блистание нерукотворной крыши. Тщательно взвесив все «за» и «против», я отказалась наотрез.

— Ты обрекаешь меня на бесцветное существование! — страдальчески изрек Арчи. — Мне без тебя жизнь не мила!

Ничего себе заявленьице! Самооценка моя резко подскочила, впрочем, я подскочила тоже. Но как ни старалась, презрения скрыть не могла.

— Это ты сейчас мне в любви признался, что ли?

— Ну, признался. Какая разница! С той поры, как ты переступила порог моего дома, я понял, что пропал. Ты погубила меня.

— Весьма спорное обвинение, — сказала я с холодком. — Ты предупреждал меня о разных проходимцах, которые липнут к честным гражданам на каждом шагу, а сам ведь ничуть этих проходимцев не лучше! Давай отставим эти «ты — мне, я — тебе» и разойдемся, как воспитанные люди.

Арчи насупился, всем своим видом показывая, что на такие радикальные меры не пойдет.

— Спасибо тебе за кров, за пищу, — продолжала тем временем я. — В долгу не останусь. С первого же заработка начну отдавать. Ты уж прояви милосердие, потерпи малость.

— Мне вовсе не деньги нужны, — глухо проговорил тот. — Ты без меня пропадешь.

— А вот это еще проверить надо, — отрезала я.

Не преувеличу, если скажу, что в тот момент Вековечный Клен представлялся мне несокрушимой крепостью, которая защитит понадежнее любых каменных стен. Этаким щитом, за которым ни буря, ни стынь не страшны. Конечно, мне льстило упорство, с каким Арчи пытался меня вернуть. Но всему есть предел. Когда он злорадно поинтересовался, помню ли я свой прежний адрес, и когда преданный Пуаро повторно выпалил координаты вплоть до номера дома на улице Перголеди, мне стало ясно, что Арчи за фрукт.

— Сдавайся, — посоветовал пес-адвокат. — Она не уступит.

Я забралась на нижнюю ветку Клена и, болтая ногой, долго ждала, пока уберется надоеда-Стайл. Если тетке его впору травить моль, как она травит гостей, то сам Арчи, со своей феноменальной способностью действовать на нервы, мог бы отлично справляться с работой, где надо брать измором. При травле лисицы, например. Но о лисах — в следующей главе.

Глава 7. Не совсем обычный бал

В первое же утро чарония, которое выдалось на редкость морозным, нас почтил визитом один тощий, однако не лишенный достоинства лис. Обнаружив его между корнями, Пуаро задал ему хорошую взбучку, выдрав из рыжего хвоста знатный клок шерсти и обозвав «хапугой». А лис был далеко не из тех, кто таскает у фермеров кур. Воровство претило ему, впрочем, как и другие вредные привычки его сородичей. До того момента, как на него набросился Пуаро, он простодушно полагал, что Клен дерево общее и что на Звездной поляне места хватит всем. Но пес столь ретиво защищал свою территорию, что лис был вынужден сдать позиции и с позором отступить на заиндевелую траву.

Иней таинственно поблескивал в рассветных лучах, под ясным, омытым дождями небом. Словно кто-то взял и высыпал на луг несметные сокровища из своего сундука. Лис в этом сияющем обрамлении выглядел убого и как-то жалко. Во мне заговорило сострадание:

— И зачем ты, спрашивается, на него напустился? Чем он тебе не угодил?

— Так ведь дерево-то теперь наше, — пристыженно пояснил Пуаро, — а он чужой.

— Если всех чужими считать, друзей у тебя никогда не будет, — сказала я. — Иди, проси прощения. И зови сюда, греться. Дора говорила, нынче предвещают стужу.

Под янтарной кроной пахло летом. Стоял тонкий аромат свежескошенной травы, чабреца и мяты. Дорогу отсюда было не видать, городской шум и городской смрад остались за мостом, по ту сторону бурливой реки Сильмарин. Мы с лисом угощались созревшими по случаю праздника ягодами клубники, которые можно было прямо так срывать с раскидистого клубничного куста на краю нашего зеленого пристанища. Пуаро сидел в сторонке и, уткнувшись носом в землю, обиженно молчал. После того, как я заставила его извиняться, он точно воды в пасть набрал. Чванится, что холоп на воеводском стуле.

Лис поглядывал на него, поглядывал да не стерпел. Поднес ягодку в зубах. Пуаро брезгливо отворотил нос.

— Бери, пока дают, — сказала я. — А то скоро всю съедим. Тебе не оставим.

— Ну, и на здоровье, — кое-как выдавил из себя пес. — Обойдусь.

— Лисята наши, если им что запретить, точно так же важность на себя напускают, — заметил лис, обернув пушистый хвост вокруг лап.

Оказалось, что наш рыжий гость — представитель голубых кровей. В лесу Снов, окаймляющем пригорок с Вековечным Кленом, нор у него нарыто — не перечесть. И в каждой норе что-нибудь да припрятано.

— Однажды, — сказал лис, — мои малютки даже стащили какой-то сверток из пошивочной мастерской.

— Глаза завидущие, лапы загребущие, — проворчал Пуаро из своего уголка. — Хватают, что ни попадя.

— Я их, конечно, отчитал, — виновато добавил лис. — Но, сами понимаете, нести сверток обратно значит поставить семейство под удар. Ведь если с тебя шкуру спустят, кто малышню кормить будет?

— Невелика беда, сами прокормятся, — снова буркнул Пуаро. Что поделаешь, не компанейский он товарищ.

Сверток меня очень заинтересовал. Если его действительно украли из ателье, то почему бы в нем не лежать какому-нибудь платью? Например, бальному…