— Не уверена, что знаю, что сказать. — Я сделала ещё один глоток. — Думаю… Это замечательно!

— Я оставляю тебя ответственной.

У меня отвисла челюсть.

— Ты уверена? Я имею в виду… я… — Я знала, что это было давно запланировано и неизбежно, но неожиданность заявления моей бабушки взволновала меня.

Смогу ли я на самом деле управлять этим местом?

— Не прикидывайся такой удивлённой, — сказала она, отпивая свой чай со льдом. — Мы готовили тебя к этому с малых лет. Ты провела в этом месте всю жизнь. У тебя есть образование и стремление сохранить всё, что мы построили здесь, и усовершенствовать это для следующего поколения. Кроме того, ты единственная оставшаяся Уэлсли, — улыбнулась она, пытаясь заверить меня, что «Уэлсли-Кроуфорд» был моим неотъемлемым правом, но я не могла не заметить грусть, которая мелькала за добродушием в её глазах. Несомненно, в этот момент она скучала по своему сыну. Он был бы сейчас тем, кто управлял этим местом. Не я.

— Не уверена, что готова к этому, бабушка, я… — начала я возражать, когда осознала, какая огромная ответственность обрушилась на меня совершенно неожиданно.

— Чушь, ты готова, и ты пойдёшь на ежемесячное заседание совета директоров завтра, чтобы занять своё законное место во главе стола переговоров. — Она положила чёрную папку, отмеченную знаком отеля, на стол и пододвинула её ко мне. — Тебе нужно будет подписать эти бумаги и просмотреть повестку дня заседания. Одно быстрое голосование совета директоров — и всё будет решено.

Я не могла сформулировать свои мысли. Конечно, я знала, что однажды отель перейдёт ко мне, поскольку как объясняла моя бабушка, я была единственной, кто остался.

Глубокий вдох. Ты можешь это сделать.

Большинство главных управляющих директоров имели немного больше опыта прежде, чем на них возлагали такую огромную ответственность. Я присутствовала на паре собраний членов совета директоров, но до сих пор понятия не имела, чего ожидать. Я пыталась проявить своё безошибочное «не-можете-остановить-меня» отношение, но не получалось.

— Одно быстрое голосование? — пробормотала я.

— На самом деле формальность, — заверила она меня. — Поскольку у нас равная доля с Кроуфордами, то на голосовании всегда ставился вопрос по поводу того, кто возглавит отель. Тебе не о чем беспокоиться.

— Бабушка, я действительно думаю, что тебе следует остаться и рассказать мне больше о должности. Я не думаю, что смогу справиться со всем этим. — Теперь я начала прокручивать в голове все то, за что я должна буду нести ответственность — финансы, наём, увольнение, важные решения, к которым я совсем не готова. — Я не уверенна…

— Ханна Джейн Уэлсли! — Я знала, что бабушка была серьёзно настроена, когда ругала меня, произнося моё полное имя. — Ты более чем способна на это. Более того, есть семь других членов совета директоров, у которых ни разу не было проблем с высказыванием своего мнения. Если ты сделаешь что-то неправильно, они будут первыми, кто скажет тебе об этом. Этот вопрос закрыт.

Она положила салфетку себе на колени, взяла вилку одной рукой и передала другую мне.

— Теперь давай наслаждаться нашим обедом. Завтра я уезжаю в Париж.

И так оно и было.

После нашего обеда я направлялась к лифту, вцепившись в папку, в которой находилось моё будущее. Мы попрощались, и бабушка пообещала постоянно связываться со мной во время своих путешествий.

— Если у тебя возникнут какие-то вопросы, просто позвони мне, — сказала она, когда мы на прощание обнимались. — Я люблю тебя, милая.

— Я тоже тебя люблю.

Мне было тяжело отпускать её. Бабушка была единственным человеком, который у меня остался. Так как мои родители и дедушка умерли, остались только я и она. Так было на протяжении последних четырёх лет. Я намеревалась спросить её, не могла ли я уехать в Париж вместе с ней, но мысль о том, чтобы оставить «Уэлсли-Кроуфорд» в руках кого-то ещё, была такой же волнующей, как и заявление о том, что я буду завтра назначена ответственной.

Лифт спускался вниз к моему номеру «люкс», который был очень хорошим, но не шёл ни в какое сравнение с роскошными апартаментами бабушки. Я шла вниз по короткому коридору, который вёл от двери к остальной части моего жилища, волоча свои ноги по тёмно-кофейному деревянному полу, который я уложила через год после того, как устроилась на работу сюда, в отель. Одним из преимуществ быть Уэлсли стала возможность переделать свой номер, когда мной было принято решение пожить здесь неопределенное время.

Я опустилась на мягкий белый диван, расположенный посреди гостиной, в которую спускаются по ступенькам. Позади дивана находилась небольшая с серой поверхностью барная стойка в виде полуострова, которая разделяла гостиную. Рядом с ней помещалась маленькая столовая с круглым столом, который я выбрала в местном антикварном магазине. Отметка производителя в нижней части стола гласила, что он из Нью-Йорка, поэтому было такое чувство, словно он был сделан специально для меня. После Чикаго Нью-Йорк является единственным местом, где я чувствовала себя как дома. Стол видел больше разбросанных документов, чем блюд в течение последних шести месяцев, но, так или иначе, он служил моим рабочим местом дома. На стене, за столом, висело моё любимое произведение искусства — большого размера светокопия отеля. Мой дедушка нашёл её во время реставрации и вставил в рамку. Когда-то она висела в его кабинете, а сейчас служила напоминанием о нём и об отеле.

Выпрямившись, я опустила ноги на мягкий плисовый ворсистый ковёр, сотканный из нитей чрезвычайно насыщенных оттенков пурпурного и серого. Он вместе с чрезмерным количеством приобретённых мною декоративных подушек — ещё одна моя шопинг-слабость помимо обуви. Ковер и нежный оттенок серого, в который я покрасила стены, сделали моё жилище полностью моим.

Я пристально посмотрела через комнату на дверь в свою спальню, заметив, что она закрыта. Я никогда не закрывала дверь. Даже тогда, когда спала. Я списывала это на миллион вещей, которые вертелись в моей голове в последнее время, но по некоторым причинам это всё ещё беспокоило меня.

Я подошла и открыла дверь спальни, прежде чем вернуться к исходной точке. Работа. Я схватила папку с данными о собрании со стола в холле, на котором её оставила. Отражение в зеркале над столом остановило меня. В нём отражалась я, Ханна Уэлсли, главный управляющий директор «Уэлсли-Кроуфорд».

— Ты не слабая. Ты сможешь… Нет, ты будешь успешна в этом, — убеждала я ужасно выглядящую женщину в зеркале со всем оптимизмом, который у меня был. Улыбнувшись, я быстро взъерошила свои волосы и вышла за дверь.

Глава 5

Он

Она прошла прямо мимо меня в ресторан, даже не посмотрев в мою сторону. Что-то занимало ее ум, и я мог сказать по тому, как она улыбалась про себя, что это определенно ее волновало. Две подруги ждали, чтобы поприветствовать её объятьями и улыбками.

Боже, она прекрасна. 

Её длинные белокурые волосы заструились по плечам, когда она повернулась, чтобы заказать выпивку. Официантка пыталась осведомить её об особенностях коктейлей, но она остановила её.

— Бурбон. Неразбавленный, — уверенно сказала она. Меня ничуть не удивил ее выбор. Я видел, как усердно она работала. Кроме того, такая женщина, как Ханна, определенно знала, что ей нужно для того, чтобы расслабиться.

Теперь мне нужно было сообразить, как с ней поговорить. Как заставить её обратить на меня своё внимание. Последний раз, когда мы виделись, не был подходящим для разговора. Я поднёс стакан к своим губам и улыбнулся. Всё идёт по плану, однако остается ряд тонкостей и мелочей, которые мне необходимо узнать о ней. Медленно потягивая свой напиток, я был весьма благодарен за то, что нечаянно услышал, когда она делилась этим со своими подругами.

Это не займёт много времени, Ханна.

Глава 6

Ханна