Ветеран принял предложение легата с энтузиазмом, потому что прослышал о грядущей военной реформе и хотел в меру сил в ней поучаствовать. Из всех военачальников только Марий наконец-то понял насколько пагубно сказывается на боевых качествах римской пехоты её сословное деление на гастатов, принципов и триариев. Если в прежние времена Марку Септимию пришлось бы стоять в третьей линии и безучастно наблюдать как варвары яростно молотят дубинами и секут топорами плохо обученных молодых солдат, разнося в пух и прах первую линию, то в будущей войне ему предоставлялась возможность быстро отвести назад бойцов, потрёпанных натиском противника, не дожидаясь пока в обороне будет пробита брешь, и встретить атакующего врага свежими силами.
Первая линия войск согласно новой тактике должна была всего лишь сдержать первый, самый мощный и монолитный натиск противника сплошной стеной из щитов, расстроить его атакующий порыв и сразу уйти в тыл для перестроения в проходы, оставленные для неё второй линией. При этом вторая линия укомплектовывалась бойцами, умеющими драться врукопашную на близкой дистанции и быстро истреблять атакующих солдат противника за счёт высокого мастерства индивидуального боя.
Марк Септимий считал что командир подразделения, помимо отдачи команд на перестроение и манёвры, должен собственным примером показывать молодым солдатам, как поражать врага, и оберегать их от более опытного противника. Новая тактика предоставляла ему возможность чаще заниматься своим излюбленным делом - мастерски резать вражеских солдат, виртуозно орудуя своими двумя мечами.
Щитом Марк Септимий не пользовался принципиально, полагая, что умение наносить частые результативные удары с обеих рук, используя два меча, избавляет бойца от необходимости отражать удары противника. Конечно всегда оставалась опасность словить в брюхо вражеский дротик или тяжёлое метательное копьё с зазубренным наконечником или поймать стрелу беззащитным горлом, но на этот случай Септимий всегда держал рядом с собой специально обученных молодых солдат, готовых мгновенно закрыть командира своими щитами от вражеских лучников, пращников и велитов.
Марк Септимий хорошо понимал все преимущества и недостатки римского строя, заточенного исключительно на групповую тактику ведения боя. Огромный щит легионера обеспечивал надёжную защиту войск в сомкнутом строю, а отлаженное взаимодействие с кавалерией и вспомогательными войсками, вооружёнными метательным оружием, позволяло римским легионам одерживать решительные победы в генеральных сражениях над численно превосходящим противником, не имевшим такой степени организации войск.
В то же время в более мелких сражениях, при внезапных налётах отрядов противника на походные колонны римляне лишались этого преимущества, и враг получал возможность безнаказанно уничтожать беззащитную вне строя римскую пехоту, плохо обученную тактике индивидуального боя.
Помимо этого, во время войн с варварскими племенами последние обнаружили способность с исключительным бесстрашием и быстротой прорывать сомкнутый римский строй мощным фронтальным ударом. Нападая нестройной толпой на безукоризненно выстроенные легионы, передние ряды варваров устилали своими телами линию соприкосновения войск, погибая под ударами римских мечей и пронзаемые гастами, которые Марий впоследствие заменил на более лёгкие и удобные в бою пилумы. А затем задние ряды наступающих варваров с разбегу перепрыгивали через сплошной барьер из сомкнутых римских скутумов, используя тела своих соратников как щит, а порой и как трамплин, с диким рёвом врывались во внутренние порядки легионов и рубили не обученных индивидуальному бою легионеров с тыла в мелкое крошево.
Переход от фиксированного трёхлинейного построения к более гибким формациям, который осуществлял Марий в войсках, требовал значительных изменений в тактике боя. Командирам подразделений было приказано продумать и отработать в учебных боях все этапы организованного отвода сражающихся бойцов с передней линии и мгновенной замены их свежими формациями из тактического тыла, так чтобы противник не получал ни секунды передышки, и чтобы свежие войска, ещё не истратившие сил в бою, могли обрушиться на смешавших строй и ослабленных в предшествующем бою солдат противника, опрокинуть их и обратить в бегство. Наилучшие варианты перестроений в бою надлежало увязать в единую тактику, обучить ей легионеров и довести до автоматизма.
Даже при самом тщательном и аккуратном перестроении всегда оставалась вероятность возникновения сумятицы, потери чёткой линии соприкосновения сражающихся войск, поэтому требовалось повысить умение легионеров вести индивидуальный бой, не теряя взаимодействия друг с другом, и научить их самостоятельно строиться в формации, наиболее соответствующие тактической обстановке.
Марк Септимий быстро сообразил, что многим из этих вещей не худо было бы поучиться у опытных гладиаторов. Он немедленно снёсся с легатом, и получив от него добро и деньги из войсковой казны, достал из походного сундука восковую табличку для письма, вынул из-за пояса остро отточенный кинжал и, используя его вместо отсутствующего стилуса, начертал короткое послание своему сослуживцу и приятелю Луцию Аквиану. Последний после увольнения в запас стал ланистой, открыв в Капуе гладиаторскую школу, которая быстро обрела известность. В письме он просил продать ему лучшего гладиатора, имеющего опыт массовых сражений на арене, желательно свободнорождённого.
Аккуратно запечатав табличку, Марк Септимий ещё раз пересчитал деньги в объёмистом кожаном мешке. Всего было десять тысяч сестерциев, выданных казначеем Цецилия Метелла серебрянными денариями из массивного сундука, окованного медными полосами и с медными же ручками для переноски. Этой суммы было вполне достаточно для покупки наилучшего гладиатора. Септимий туго затянул и крепко завязал шнуровку на тяжёлом мешке, весившем почти пол-таланта и проверил надёжность лямок, с помощью которых можно было приторочить мешок к седлу или нести на плече.
Покончив с деньгами, Септимий позвал своего опциона Флавия, упражнявшегося рядом с палаткой в метании кинжала в деревянный щит, и рассказал о предстоящем поручении, объяснив, как найти в Капуе Луция Аквиана и как вести с ним переговоры. Флавий, как и Септимий, был уверен, что гладиатора не понадобится везти в цепях, потому что желание получить свободу и стать солдатом римской армии будет держать его рядом с Флавием крепче любых цепей весь путь от Капуи до лагеря Гая Мария.
Убедившись, что Флавий понял, насколько важно возложенное на него поручение, Марк Септимий взял ещё одну дощечку для письма и, аккуратно действуя кинжалом, изготовил для него документ, являвшийся одновременно увольнительной и подорожной, и скрепив его войсковой печатью с изображением орла, несущего в когтях номер легиона, приказал Флавию взять с собой двух опытных легионеров по своему выбору, чтобы разбойники или беглые рабы не рискнули напасть на него по дороге, и готовиться в путь.
Добросовестный опцион обошёл палатки, где отдыхали легионеры его подразделения, ведя неспешные беседы о предстоящей войне и подкрепляя свои силы ячменными лепёшками и овечьим сыром. Найдя нужную палатку и поприветствовав солдат, он отломил и прожевал кусок предложенной ему лепёшки, запил его поской_11 из медной чаши, и взяв с собой декуриона Гая Домиция, отправился на походный плац, где, по словам Домиция, находился инструктор по владению оружием иммун Гай Кассий.
Последний, выстроив перед собой молодых легионеров, проводил с ними учебные бои. Он вызывал их парами по очереди и сражался один против двоих. Перед этим он объявлял за сколько ударов он обезоружит каждого, выбив у него из рук деревянный меч. Если легионер расставался со своей деревяшкой за объявленное число ударов или раньше, он платил Кассию половину сестерция. Если же он ухитрялся удержать своё оружие чуть дольше, он получал от Кассия пол-асса и - весьма часто - хорошего пинка впридачу, чтобы не расслаблял булки и всегда был настороже.