С этими словами Семёныч отступил в кустарник, и принялся подыматься вверх по склону, через пару минут полностью слившись с ландшафтом. Горестно вздохнув, Давид принялся снимать с себя те жалкие остатки одежды, которые сохранились у него после плена. Запеленав свой нехитрый боезапас в клочки ткани, он смастерил из неё нечто на подобии заплечной сумки. Пробравшись по отполированным до блеска валунам, добрался до кромки воды и попробовал ступнями ног температуру воды. Вода была по-прежнему дико холодная, и мокрая...

В его воображении ярко вспыхнула мысль, об подводных ледяных ключах. Если попасть в такой, околеть можно мигом. Герой, превозмогая себя, сделал глупой вдох и соскользнул с валуна вниз. Водная гладь приняла его тело без всплеска, будто своё родное дитя. Окатив его пару раз з головой волнами, понесла вниз по течению.

Гребя, что было сил, он взял себе за ориентир ржавые перила металлической лестницы, нависающей над водой в полу метре. Не менее десяти минут ему пришлось бороться со стихией, пробиваясь к поставленной цели, не смотря на течение и холод в мышцах. Когда уже, казалось бы, силы начали покидать его и в ноге острыми будто иглы зубами вгрызлась судорога, его рука крепко зацепилась за первую ступень.

Уцепившись второй рукой, он потянул своё тело наверх, закидывая ногу, и через мгновение уже стоял на ржавых прутьях лестницы. Герой принялся неспешно подыматься вверх, предварительно пробуя рукой ступени на прочность. И не зря. Одна из ступеней оторвалось прямо под его рукой. Второй рукой он ещё не успел зацепится, и теперь попал в крайне опасное положение.

Давид поднялся достаточно высоко, чтобы разбиться при падении об бетонное основание опоры. С долю секунды он откинулся спиной в пропасть, махая руками пытаясь поймать равновесие. Наконец-то ему это удалось, и он с облегчением обхватил металлические пруты перил. Как оказалось, герой, сильно боялся высоты, сам не зная этого (до этого момента конечно) он проклинал себя за то, что подписался на это задание. С каждой ступенькой он подымался всё выше и выше, и его дыхание сковывало ужасом всё больше и больше. Поглядев вниз, он смог различить, что поднялся на высоту не менее пятидесяти метров, и у него закружилась голова.

Крепко-накрепко зажмуривши глаза, он обнял перила, а потом всё также продолжил свой подъём, не открывая глаз. За спиной послышались хлопки выстрелов и в ответ последовали автоматические очереди. И как раз вовремя. Наконец-то этот кошмар закончился, и Давид перевалил своё тело через край, распластавшись на покрытой выщербленным асфальтом дороге.

Совсем рядом раздались угрожающие выстрелы. Так мог стрелять только крупнокалиберный пулемёт. Отчим оказался прав. Герой вылез в аккурат позади дзота так что оставался невидимым для его пулемётчиков. Из дзота доносились длинные очереди освещая собой темноту сумерек и щедро поливая холм, на котором залёг рыбак. В ответ слышались редкие выстрелы, вгрызающиеся в бетонную броню плит и не в состоянии их пробить.

Бросивши последний взгляд вниз Давид поднялся на дрожащих ногах. Сбросив на землю самодельную сумку, он извлёк из неё свой боезапас. Вблизи дзот походил на огромную выстроенную из бетонных блоков черепаху, с узкими бойницами по периметру. Единственная дверь, которая вела внутрь была заперта и скорее напоминала бронированный люк не более полутора метров шириной. По мощным навесам герой понял, что она скорей всего бронированная и просто так её не выбить. На минуту пулемёт умолк и изнутри дзота донеслась крепкая мужская ругань:

- Чтоб ты сдох... говорил я тебе, чтобы ты после стрельб его почистил и смазал? Какого лешего приказ не выполнен?

- Господин обер-ефрейтор больше такого не повторится! - Послышался в ответ, перепуганный детский голос.

Пользуясь моментом, Давид подкрался вплотную к дзоту стараясь издавать как можно меньше звуков. Выдернув чеку из наступательной гранаты, он забросил её в узкое окошко бойницы и отпрыгнув как можно дальше упал на живот прикрывая голову руками. В последний миг изнутри раздался радостный возглас обер-ефрейтора и пулемёт снова заработал, но его очередь оборвал чудовищный по силе взрыв.

С того берега Семёныч вместе с Толиком не сговариваясь принялись дружно долбить из своих винтовок по остаткам личного состава противника. Взрыв дзота до душил без остатка и без того упавший боевой дух противника. Многие из них, позабыв обо всём, бросали оружие и, ударяясь в бегство, становясь лёгкой мишенью для снайперов. И падали замертво, не пробежав и десяти метров.

Герой поднялся на ноги об трусил от дорожной пыли ладони и заглянул через бойницу внутрь бетонной черепахи. Из-за царящей внутри темноты он ничего не смог разобрать кроме забрызганных кровавым фаршем бетонных стен и осиротело стоящего, посечённого осколками огромного пулемёта.

За спиной послышался хруст асфальта и перемалывающихся камней. Обернувшись, Давид заметим в нескольких сот метров нечто огромное, и стремительно приближающиеся к мосту со стороны противника.

То, что он изначально признал за очередной холм, зажгло прожектора и мощным лучом ударило по нему. Не помня себя от ужаса, он забежал за ближайший бетонный блок, и как раз вовремя. Со свистом разрывая воздух пули, принялись крошить бетон, за которым спрятался герой. Из груди Давида как бы сам по себе вырвался крик:

- Да это же мать вашу танк! Откуда у этих уродов рабочий танк?

И правда к мосту быстрым ходом приближалась смертоносная, многотонная боевая машина. Ржавые гусеницы с жутким скрипом громыхали по булыжникам и ямам. Наверху башни засел за станковым пулемётом один из солдат, освещая лучом прожектора место нахождения Давида. Танк поднял дуло и погремел выстрел. Снаряд плюхнулся там, где по мнению героя залёг Толик. Раздался взрыв и до ушей Давида долетел шелест осколков со свистом разрубающих всё на своём пути. Пара деревьев рухнула, и через мгновение на месте падения снаряда возгорелось пламя, с треском пожирая сухие стволы и ветви.

Пулемёт вовсю крошил бетонный блок, за которым укрылся герой. Необходимо было принимать экстренное решение так, как долго он не продержится. Решение пришло, будто, само собой. Нащупав валяющеюся в ногах трубу гордо зовущеюся в простонародье "Мухой", герой до рези в глазах всмотрелся в небольшую металлическую табличку. На почти затёртом металле Давид всё-таки смог различить инструкцию по применению.

Следуя ей, он выдернул чеку, выдвинул ствол гранатомёта и взвёл прицельную планку. Оставалось только молиться и ждать. Удача, не раз улыбаясь ему, вытягивая его многострадальный зад из всяческих передряг, и если бы у неё был бы лимит, то Давид, очевидно, исчерпал своё везение на сто лет вперёд. Метко пущенная пуля снайпера разворотила голову сидящему на башне танка пулемётчику и тот скатился под гусеницы боевой машины.

Танк развернулся боком, давя самодельную баррикаду из брёвен и накренился. Герой высунулся из своего укрытия и прицелившись нажал на курок. За спиной вырвался столп огня и снаряд ударил в трак многотонного монстра. Гусеницу разорвало, будто она была сделана из фольги, и танк заглох на месте не в силах продолжать движение.

Давид бросился со всех ног к подбитой машине, старательно пригибаясь и держа гранату наготове. Подбежав к танку, герой с разбега запрыгнул на броню и закинул гранату в настежь распахнутый люк на макушке башни. Он едва успел отбежать на безлопастное расстояние, как внутри брони раздался взрыв. Размазавши потроха экипажа по стенам, герой оглядел коптящее смогом поле боя.

Повсюду царила разруха. Одна из пуль, попала в стоящие один на другом ящики с боеприпасами, которые так ни кстати принялись разрываться. Взрывы громыхали мощно, расходясь громким эхом по округе. В десяти метрах горела солдатская казарма. Сделанная из камыша крыша пылала ярко, обдавая жаром всё вокруг.

Стрелковый бой утих. Так до конца и не было понятно, все ли противники мертвы или же зализывают раны. Герой спрыгнул в глубокий окоп и двинулся вдоль него. Не ступив и пары шагов, он натолкнулся на труп работорговца. Лица его Давид не рассмотрел, потому что у него его попросту не было. Про себя лишь отметил, какой из отчима мастерский стрелок... Столько попаданий и все в голову...