В годы коллективизации и позже отца часто бросали из одного конца Центрально–Черноземной области в другой. Мы жили в Грайвороне, Курске, Ельце, Грачевке, Жердевке, Боринском. Эти названия до сих пор звучат в моей памяти, как музыка.
Когда в Ельце я с букварем вошел в первый класс, молодая учительница сказала нам, что в этой школе учились писатель Бунин, уехавший после революции за границу, и писатель Пришвин, никуда не бегавший от родной земли и ее целомудренно–застенчивой природы.
Гулкая новь врывалась в нашу мальчишескую жизнь работягой–трактором, пыльными грузовиками Каракумского автопробега, двухкрылым самолетом, кружившим над сельским лугом. Наши карманы были набиты порыжевшими патронами гражданской войны, мы рвались в осажденный фашистами Мадрид.
Народная артистка СССР С. Гиацинтова в роли Анны Генриховны. Кадр из кинофильма «Сумка, полная сердец».
Не знаю, взялся бы я за перо, если бы не мой старший брат, мои одноклассники, мои однополчане, которые писали стихи, рисовали, пели. Перелистывая свои фронтовые блокноты, я вспоминаю белую ночь перед форсированием студёной Свири, обгорелые чужие танки у степного озера Балатон, прозелень Венского леса в черном дыму и майскую радугу, расцветшую над весенней землей братьев–славян.
Стремительной победной весной сорок пятого года мои первые стихи, присланные из–за Дуная, напечатал журнал «Советский воин». К тому, чтобы я всерьез стал писать, приложил свою щедрую руку Михаил Исаковский. Этого душевного поэта и еще колючего драматурга Бориса Ромашова я считаю своими учителями.
В меру своих сил пытаюсь следовать доброй традиции русской литературы: не отгораживать каменной стеной поэзию от прозы. Хорошей школой для меня как прозаика послужили лирическая хроника «Белгород», поэмы «Любовь моя», «Дунайская быль», «Крутогорье», «Звезды России» и другие.
Первой моей прозаической вещью была повесть в новеллах «Сумка, полная сердец», которую я вначале пытался писать стихами. Для того, чтобы поведать об одном селе Чистый Колодезь, хаты которого белеют в вишняке на границе России и Украины, мне довелось объездить немало русских и украинских сел, побывать в грохочущем карьере Курской магнитной аномалии, где рядом с нынешними демобилизованными солдатами работают фронтовики и партизаны. Захотелось осмыслить, распутать клубок человеческих судеб, рассказать, как в борении, в столкновениях с отживающим очищаются души людские. II в этом немалая заслуга Советской Армии, дающей своим сынам добрую закалку на всю жизнь.
Когда вышла моя вторая повесть «Марс над Козачьим бором», некоторые режиссеры предлагали мне ее инсценировать, не подозревая, что эта повесть выросла из драматической поэмы «Шумит дубрава». Очевидно, опыт драматурга помог мне и в прозе.
В своих книгах я стараюсь создать обобщенные образы своих современников. Так было с теткой Ариной и с другими героями–партизанами и фронтовиками из повести «Сумка, полная сердец», офицером Геннадием Колечко, Конеевыми и Ястребовыми из повести «Марс над Козачьим Бором», «Майскими соловьями» — победителями и их антиподами из романа «Вечный огонь», бывшим солдатом Шурыгиным, Белоневестннским и дочерью погибшего комбата Ниной из лирико–юмористической повести «Белая Невеста».
Старая коммунистка Ольга Румянцева, работавшая в секретариате В. И. Ленина и тонко разбирающаяся в литературе, одной из первых ознакомившись с рукописью повести «Сумка, полная сердец», неожиданно мне сказала:
— Вы, по–моему, учитесь одновременно у Шолохова и Хемингуэя.
В меру своих сил я и в самом деле стараюсь сочетать образность с лаконичностью, которую властно диктует наше время.
В работе над романом «Вечный огонь» и повестью «Белая Невеста» мне помогли встречи с бывшими однополчанами из Сотой Свирской, гвардейцами–десантниками,. с которыми мы плечом к плечу сражались в карельских болотах и пригородах Вены. Я внимательно слежу за судьбами боевых друзей.
«Вечный огонь», посвященный живым и павшим в боях десантникам–однополчанам, я специально пересмотрел для воениздатовского однотомника «Белая Невеста», стараясь подчеркнуть главное в романе — патриотизм победителей, их верность воинскому и гражданскому долгу, их интернационализм, готовность всегда дать отпор буржуазной идеологии.
Советские воины — одни из самых благодарных читателей. Наш солдат всегда стоял и стоит на «литературном довольствии». Армия, где роднятся люди со всех концов России и других братских республик, учит и творить. Из литературного объединения, которым мне в нашей части в свое время привелось руководить, вышел добрый десяток писателей и журналистов.
Александр Фадеев в своем знаменитом романе открыл наше поколение, поколение Олега и Ульяны. И нам надлежит сказать большую правду о своих ровесниках. Дети тех, кто штурмовал Зимний, они освобождали Европу от фашизма, штурмовали рейхстаг. Этому поколению суждено было первым шагнуть в космос, поднимать целину и сибирские новостройки, воспитывать молодых солдат. И разве тут обойдешься без крылатой революционной романтики!
Еще в детстве от отца–болыневика я услышал имя одного из соратников В. И. Ленина — Николая Подвойского, председателя петроградского Военно–Революционного Комитета, одного из организаторов и строителей Советской Армии. Потом читал о нем стихи Маяковского и Тычины. Пришло время — шесть лет я посвятил сбору материала и работе над романом–хроникой «Мы были счастливы». Поездки в Нежин, Ярославль, Ленинград, встречи со старыми большевиками, работавшими с Н. И. Подвойским и его боевыми товарищами, знакомство со многими архивами… Главное — схватить дух Октября, дух эпохи, неповторимые характеры В. И. Ленина, его соратников, а также комиссаров, красногвардейцев, матросов… Я, как многие мои сверстники, с детства был влюблен в романтические фигуры солдат Октября.
Давно прошло то время, когда наша Родина была единственной страной социализма. Приветствуя съезд венгерских коммунистов, генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев подарил нашим братьям картину «Да здравствует революция!» На ней изображен В. И. Ленин, выступающий на Красной площади перед бойцами Всевобуча. Рядом с вождем стоят его соратник Н. И. Подвойский и наркомвоен красной Венгрии Т. Самуэли, отдавший молодую жизнь за революцию. Символическая картина, овеянная духом пролетарского интернационализма. Да, они были счастливы…
Книга вышла в Профиздате к XXIV съезду партии. Для меня высшей наградой было узнать, что на московской фабрике «Красная швея» книгу «Мы были счастливы» вручили передовикам предсъездовского соцсоревнования, а в ярославской школе имени Н. И. Подвойского — выпускникам сурового сорок первого года. Дороги для меня читательские конференции в московском Доме учителя, ярославском клубе революционной, боевой и трудовой славы «Прометей», Белгородской центральной библиотеке имени Николая Островского, на знаменитой московской Трехгорке, куда весной 1918 года Ленин и ЦК прислали Подвойского на партийный учет и где Николай Ильич стоял 30 лет — до последнего своего часа…
Дороги теплые письма члена Петроградского Военнореволюционного комитета Михаила Ефремова, участника штурма Зимнего и коменданта «Золотого эшелона» Александра Вострикова, председателя Рождественского райкома Петрограда, члена КПСС с 1905 года Евгении Соловей, бывшего директора ярославской школы имени Н. И. Подвойского, старой коммунистки Екатерины Васильевой и многих ее воспитанников. По–особому меня взволновало коротенькое письмецо неизвестной мне читательницы Л. Дмитриевой из Минска: «Эта книга учит многому и самому главному: как жить, на что направлять свои силы, энергию». Должен сказать: большую помощь в работе над романом оказали мне научные работники ИМЛ при ЦК КПСС и старший редактор Профиздата Евгений Марков, в свое время закончивший аспирантуру Литинститута.
Запомнилась мне встреча группы писателей, организованная ВЦСПС и Профиздатом, с рабочими Московского завода. имени Владимира Ильича. Нас представляла секре: тарь ВЦСПС Людмила. Землянникова. Прозаики и поэты, Михаил Бубеннов, Владимир Попов, Николай Поливин, Владимир Котов делились своими творческими планами. Потом читатели из заводского коллектива сказали, что хорошо знают книги выступавших и с нетерпением ждут новых, посвященных современному рабочему классу и его славной истории.