Зато Тобик стал совсем ручным. Он очень изголодался и охотно ел хлеб из моих рук, чего раньше не делал.

К тазу он не подходил.

С ворчанием проскакивал мимо него, поджавши хвост, к тетке под кровать и лежал там целыми часами.

После испуга тетка стала очень раздражительна. Во время обеда хлестнула меня полотенцем, когда я вздумал есть яичницу с уксусом.

Едва отец приходил домой, тетка набрасывалась на него с жалобами на чертей.

Один раз он даже рассердился.

Анна,-сказал он,-ты знаешь, что я в чертей не верю. Ты их завела в моей квартире и разделывайся с ними сама, как знаешь. Меня оставь в покое!

После этого тетка молчала целыми днями и дулась.

По ночам она спала в столовой и свою комнату запирала на ключ.

«Хитрая какая! — думал я.-Надо бы сделать так, чтоб она не могла выйти из своей комнаты. Но как это сделать?

Я долго ломал голову и, наконец, придумал.

— Тетя,-сказал я,-в вашей комнате в полу щели. Через них, наверное, вылезают крысы и пугают вас по ночам.

— И верно, что так!-обрадовалась она.-Ты бы, Ян, забил их чем-нибудь.

Мне только этого и надо было. Я забил щели около двери полосками жести. Присоединил к ним провод от катушки Румкорфа, а другой провел в дверной трещине в медную ручку.

— Если тетка пойдет через дверь,-рассуждал я сам с собой,-она непременно наступит ногами на жесть, а рукой возьмется за медную ручку — тут ее и треснет!

— Готово!-сказал я.-Теперь ни одна крыса к вам не пролезет.

— Спасибо,-буркнула она.-Как бы ты всегда так старался.

Тут кто-то постучал в кухню, и тетка пошла открывать.

— Подайте милостыньку!-услышал я старушечий голос.

— Нет ничего!-сердито крикнула тетка и хотела захлопнуть дверь.

— А поворожить не надоть?-прошамкала нищенка.- Могу на картах, на воде — как вам угодно!

Тетка задумалась.

— А дьявола можете изгнать из дома?-спросила она старуху.

— Можем, можем!-сказала нищенка и протиснулась боком в кухню.-Только сперва поворожить надо.

— А сколько вы возьмете за изгнание дьявола?-спросила тетка.

Старуха задумалась. Долго что-то соображала и высчитывала. Губы ее беззвучно шевелились.

— А сколько их?-спросила она.

— Я думаю, что один,-сказала тетка неуверенным голосом.

— Ну нет, матушка!-сказала нищенка.- Уж ты поверь мне: где один завелся — там около него и маленькие чертики есть!

— Так как же быть?-спросила тетка.

— А вот я сейчас поворожу, погляжу,-сказала старуха.

Она взяла ковшик и зачерпнула воды из кадки. Покрошила в него угля из печки.

Накрыла голову платком, с минуту смотрела в ковшик и бормотала себе под нос что-то непонятное.

Тетка нетерпеливо и с волнением смотрела на старуху.

— Вижу, вижу,-прошептала нищенка зловещим шепотом.-Ох, матушка, великий грех лежит на твоей совести каменным бременем. А черти-то вокруг тебя так и бегают, так и шныряют, а один из них-большущий…

Тетка побледнела, как полотно, и со стоном села на табуретку.

Старуха хитро посмотрела на нее из-под платка и продолжала.

— Сколько их? Тьфу, окаянные! Раз, два, четыре семь!.. Ох, матушка! Десять маленьких, зеленых, и один большой, черный!

Старуха подняла голову и выплеснула воду на пол.

Тетка дрожала, и зубы у нее стучали, как в лихорадке.

— Сколько же вы возьмете?- простонала тетка дрожащим голосом. Она была очень суеверна…

— Да что-ж, матушка, — сказала нищенка,-за большого-рубль, а за маленьких но полтиннику.

Тетка так и подпрыгнула на табуретке.

— Шесть рублей!- вскричала она.- Да ты что- белены объелась?

— Ну, как хочешь, матушка!-прошамкала старуха.- Дело-то не легкое,-и пошла к выходу.

— Постой!-закричала тетка с отчаянием в голосе и схватила старуху за рукав.-По четвертаку за маленьких согласна?

Старуха остановилась.

— Ладно,-сказала она.-Уж по бедности моей уступку сделаю. Тридцать копеек с чертика. За большого рубль. Два рубля вперед-на харчи.

Тетка согласилась, отсчитала старухе деньги и повела ее к себе.

— Надо бы эту каргу угостить хорошенько,- подумал я, залез к себе под стол и нажал кнопку с катушкой Румкорфа.

В это время старуха подошла к двери. Тетка почтительно шла за ней следом.

Нищенка взялась за ручку и вдруг вся скорчилась. Невидимая сила швырнула ее на тетку.

— Чур, чур меня! Рассыпься!-заорала старуха и бросилась бежать из дома.

— Постойте!-кричала тетка, но от нищенки и след простыл.

Так и пропали теткины два рубля.

Я тем временем уткнулся в подушку и хохотал во всю силу легких.

После этого случая тетка стала чаще прежнего ходить в церковь. Она, наверное, решила замолить свои грехи.

Но из церкви возвращалась злая, как ведьма.

Я старался не попадаться ей на глаза.

Сидел у себя в комнате и выдумывал новые средства.

Но тетка была неисправима.

Все мои опыты только ухудшали ее настроение

Я не мог ничего выдумать и приходил в отчаянье.

Один раз вечером я вернулся из аптеки, куда посылала меня тетка.

Я тихонько вошел в дом и увидел тетку в столовой. Она сидела в кресле и читала письмо.

Вдруг из ее глаз брызнули слезы, и она громко разрыдалась.

Когда я вошел в столовую, она быстро спрятала письмо в карман.

«Наверное, в письме что-нибудь про меня есть, -подумал я. — Надо бы его добыть».

Я пустился на хитрость: послюнил себе глаза и щеки и громко всхлипнул носом.

— Ты что?-спросила тетка.-Плачешь?

— Тетя,-сказал я пискливым голосом и всхлипывая.-Не плачьте, пожалуйста!

Я поцеловал ее в щеку. Одновременно вытащил письмо и сунул его себе в карман.

Тетка разревелась, быстро встала и ушла. Я, всхлипывая для приличия, вернулся к себе в комнату, наскоро вытер лицо рукавом и принялся за чтение письма.

Это было давнишнее письмо от моей матери к тетке.

Тетка в то время жила не у нас.

Она переехала к нам, когда умерла мать. Мне было тогда года три.

Я с трудом разбирал почерк матери. Она писала:

«Дорогая Анна! Мое здоровье ухудшается. Доктора говорят, что я недолго проживу. Если я умру, мой бедный маленький Ян осиротеет. Отцу некогда будет за ним смотреть. У него трудная служба и много дела. Одна надежда на тебя. Ты можешь быть для Яна доброй матерью и посмотреть за ним, пока он не вырастет. Когда Ян станет большой, ты передай ему мои золотые часы с цепочкой и книжный шкаф с книгами…»

«Какая она была добрая, — подумал я, — и какая тетка скверная! Все зажулила: и сундучок, и шкаф, и часы. Я уже вырос. Чего же она мне их не дает? Скряга!»

Тут мне пришла в голову превосходная мысль. Я ее обдумывал целый день.

Ходил к старику в магазин и запасся новыми приспособлениями.

Зима была суровая. Морозы то и дело завертывали градусов по тридцать. Занятия в школах шли с перерывами.

Как-то утром ко мне зашел Илька. Тетка ушла на базар, а отец был на службе.

— Ну, как дела?-спросил Илька.-Исправилась тетка?

— Нет еще,-сказал я.-Но у меня есть хорошее новое средство.

С этими словами я достал из-под кровати сверток.

— Хочешь помогать?-спросил я.- Поставим новый прибор и этой ночью испробуем.

— Нет,-сказал Илька.-Больше я не хочу быть монтером. Две недели прошли, и я теперь-старший механик. Ты мне обещал. Помнишь?

— Ладно,-нехотя согласился я.-Будь старшим механиком, хотя ты до сих пор ничему толком не научился и ничего нового не выдумал.

Илька согласился помогать. Я развернул сверток и вынул телефонную трубку и микрофон.