Прежде чем Мэт успел ответить, Джеймс спросил:

— И кого же?

Бет бросила на него быстрый неприязненный взгляд.

— Диди.

— О, Боже! — застонал Джеймс в притворном ужасе. — И сколько мы должны будем ее терпеть?

— Очень смешно! — сухо отозвалась Бет, даже не посмотрев на него. Затем, смягчив голос, она продолжала: — Ты ведь не против, Мэт? Я сто лет ее не видела, а она сейчас вернулась из Европы и как раз могла бы остановиться у нас по пути домой.

— Почему я должен возражать? — Голос Мэта звучал бесстрастно. — Ты же знаешь, ты можешь приглашать сюда кого угодно, лишь бы наши гости держались подальше от моего кабинета.

— Ну конечно! — с облегчением откликнулась Бет. Незнакомые интонации в ее воркующем голосе насторожили Кэтрин. Интересно, что это еще за Диди?

Кэтрин и Мэри обменялись вопросительными взглядами, и Джеймс поспешил пояснить:

— Диди — это мисс Дидра Холстед, школьная подруга Бет. Она вообще-то ничего, если вас не раздражают взбалмошные особы.

— Ты сегодня переходишь все границы, Джеймс, — ледяным тоном проговорила Бет. — Ты прекрасно знаешь, что Диди — моя лучшая подруга и она совсем не взбалмошная. Наоборот, она одна из самых изысканных женщин, которых я знаю.

— Да избавит меня Бог от изысканных женщин! — шутливо проворчал Джеймс.

Бет была готова вспылить, но Мэт мягко вмешался:

— Довольно, Джим. Не волнуйся, Бет, он же только шутит. Ты же знаешь, мы оба любим Диди.

— Знаю, — ответила она с явным сарказмом.

Кэтрин внимательно посмотрела на Мэта. Казалось, что он сердится на брата, и Кэтрин не могла понять почему.

Мэт допил кофе и встал.

— Надеюсь, вы извините меня. Мне нужно сделать несколько звонков.

Бет тоже поднялась.

— Я тоже ухожу. Я сегодня играю в бридж с Чарльзом и Карсонами.

Карсоны были их ближайшими соседями, их дом располагался в двух милях. Чарльз Дэвис был одним из поклонников Бет.

Несколько следующих минут прошли в молчании. Его нарушила Кэтрин.

— Пожалуй, я тоже пойду.

Джеймс выглядел разочарованным.

— Пожалуйста, Кэтрин, не уходи так рано. Мы могли бы посидеть с тобой, выпить немного бренди, поговорить…

— Пойду взгляну, как там Джонни. Спокойной ночи вам обоим, — Мэри явно торопилась оставить их наедине.

— Ну пожалуйста, Кэтрин! — продолжал настаивать Джеймс.

«До чего с ним легко!» — подумала Кэтрин. Мягкое обаяние Джеймса представляло резкий контраст с властными манерами старшего брата.

Мягко улыбнувшись, она дотронулась до его рукава.

— Не сегодня, Джеймс. Я и вправду устала. Думаю, приму сейчас душ и лягу.

Джеймс приподнял ее подбородок, вглядываясь в лицо.

— Ты действительно выглядишь устало. Что-то не так?

Она лишь покачала головой, а его пальцы легко скользнули по ее щеке.

— Да нет, все в порядке!

Кэтрин поспешила выйти, чтобы не видеть внимательного и теплого взгляда Джеймса. То, как он смотрел на нее последнее время, начинало ее беспокоить.

В спальне Кэтрин внимательно всмотрелась в свое отражение. Кончики пальцев коснулись едва заметных морщинок в уголках глаз. Да, она действительно выглядит усталой. Да и годы берут свое, язвительно добавила она про себя. И потом, она еще больше похудела.

С окончания школы и до брака с Мэтом Кэтрин носила платья десятого размера, а потом перешла на двенадцатый. Тогда эта прибавка веса не расстроила ее. Конечно, она перестала быть похожей на юную девушку, но в тридцать девять лет пора было приобретать большую солидность. Лишние килограммы придали ей ту округлость и зрелость форм, которая вполне подходила матери двух взрослых детей. Но теперь, спустя два года, она весила меньше, чем двадцать лет назад. Уже и десятый размер становился ей великоват.

Продолжая рассматривать себя в зеркале, Кэтрин провела рукой по волосам. В темных прядях уже было заметно немало серебряных нитей. Ничего себе! Не хватало только стремительно поседеть!

Передернув плечами, она отвернулась как раз в тот момент, когда открылась дверь ванной и в спальню вошел Мэт. Тихо закрыв дверь за собой, он прислонился к ней спиной. Его крупная фигура занимала почти весь проем. Кэтрин почувствовала, как участился ее пульс при виде его обманчиво ленивой позы. Она-то знала, как молниеносно он может двигаться.

Его глаза медленно скользнули по ней, и холодок побежал по ее спине.

— Мне нравится твое платье. Это я платил за него?

Его бесстрастный тон делал комплимент сомнительным.

Ее слова были почти точным повторением сказанного раньше.

— Спасибо. Нет, это куплено не на твои деньги. Ему уже по крайней мере пять лет.

Его брови насмешливо поднялись, рот растянулся в небрежной улыбке.

— Что тебя так рассмешило? Это прекрасное платье! — воскликнула Кэтрин возмущенно. — Я надевала его всего несколько раз. Что ты от меня хочешь? Чтобы я не носила его? Чтобы выбросила? — Она повернулась спиной к Мэту, надеясь, что он уйдет.

Кэтрин не услышала, как он подошел, и вздрогнула, когда у нее над ухом раздался его голос.

— Я ничего не хочу от тебя, Кэтрин.

Его голос был спокойным. Слишком спокойным. Она обернулась, не зная, что увидит на его лице. Гнев? Отчаяние? Но не увидела ничего. Кэтрин всматривалась в его глаза, похожие на серо-голубые льдинки, пока он не отвернулся и не пошел к двери, бросив на ходу:

— Я уезжаю.

— Уезжаешь! — повторила Кэтрин шепотом. — И куда ты едешь? — уже громче спросила она, судорожно пытаясь проглотить комок в горле.

— В Атланту. У меня там деловая встреча в девять утра, и я должен сегодня же отдать Карлу распоряжения. Самолет уже ждет меня.

Он уже прошел через ванную, и она побежала за ним.

— На сколько ты уезжаешь?

Он обернулся, пристально глядя на нее.

— На два-три дня.

— Хочешь, я сложу твои вещи?

Его взгляд потух, он вдруг показался Кэтрин очень усталым.

— Спасибо. — Его тон опять был бесстрастным. — Это даст мне несколько минут, я, пожалуй, успею принять душ.

Он устремился в ванную, но застыл, когда она воскликнула:

— Мэт!

Глядя на его широкую упрямую спину, ей хотелось закричать: что с тобой, почему ты так изменился? Но она не могла, просто не могла произнести эти слова. Единственно, что она сказала, было:

— Тебе потребуется вечерний костюм?

Его ответ прозвучал подчеркнуто ровно:

— Нет, Кэтрин, мне не потребуется вечерний костюм.

С этими словами он закрыл дверь ванной.

Несколько секунд Кэтрин стояла, чувствуя, как слезы застилают глаза. Что он о ней подумал? Что она сует нос куда не надо? Пытается выяснить, чем он занимается вдали от дома? Наверняка ему это не нравится, подумала она, чувствуя себя совершенно несчастной.

Встряхнув головой, чтобы прогнать тяжелые мысли, она решительно стянула платье, надела сиреневую атласную ночную рубашку и такого же цвета пеньюар, крепко стянув пояс на своей такой тонкой теперь талии.

Кэтрин быстро упаковала чемодан из мягкой кожи и уже застегивала «молнию», когда Мэт вошел в комнату. Она подняла глаза и замерла, а взгляд ее помимо воли скользил по его сильному телу, не упуская ничего.

Его обычно непокорные волосы были влажными, щеки и подбородок были чисто выбриты. Кэтрин жадно вглядывалась в его мощные плечи и грудь, поросшую рыжеватыми волосами. Ниже они переходили в сужающуюся дорожку, которая шла по плоскому животу и исчезала под резинкой обтягивающих бедра трусов. Кэтрин заставила себя отвести взгляд в сторону и все же успела заметить, что Мэт не оставил без внимания ее интерес к нему.

Она задохнулась от смущения, а щеки залило горячей волной, когда она сообразила, что какое-то время Мэт стоит неподвижно, предоставив ей изучать себя. Почему так заблестели его глаза? Кэтрин не стала искать ответа и немедленно обратилась в бегство. И все же она услышала его негромкий возглас: «Господи!»

Кэтрин бросилась в спальню, на ходу вытирая глаза, полные слез. Она с ногами забралась в кресло и свернулась, как маленький ребенок. Обхватив руками колени, она пыталась собраться с мыслями. Мэт, наверно, думает, что она идиотка, растаявшая от одного вида его обнаженного тела. Она ведет себя как молодая глупая девчонка, и он, должно быть, в душе издевается над ней.