ХV

Вслед за земскими учреждениями приступлено было к церковному благоустройству. Для этого в начале 1551 года созван был в Москве собор, важнейший из всех соборов, какие только были доселе в Церкви русской. Сведения о нём сохранились в особой книге, известной под именем Стоглава или Стоглавника, потому что она разделена на сто глав, отчего и самый собор обыкновенно называется Стоглавым.

«Державный самодержец, — читаем в соборной книге, — прекроткий царь Иван, осияваемый благодатию Св. Духа, подвигся тёплым желанием не только о устроении земском, но и об исправлении многоразличных дел церковных. Он возвестил о том отцу своему, митрополиту Макарию, и повелел составить собор. Когда повеление царское услышали архиереи русской земли, они объяты были невыразимою радостию и, как небопарные орлы, поспешили в Москву, и чудно было видеть царствующий град, красовавшийся пришествием отцов».

Собрались все до одного святители московской митрополии: новгородский Феодосий, ростовский Никандр, суздальский Трифон, смоленский Гурий, рязанский Кассиан, тверской Акакий, коломенский Феодосий, сарский Савва и пермский Киприан, с честными архимандритами, игуменами, духовными старцами, пустынниками и множеством прочего духовенства. Собравшиеся прежде всего совершили торжественное молебствие в соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы, а потом перешли в царские палаты. Это было 23 февраля 1551 года. Царь сел на своём престоле, и когда водворилось глубокое молчание и взоры всех устремились на державного, он внезапно встал с своего места и со светлым взором и весёлым лицом, приблизившись к святителям, сказал: «Молю вас, святейшие отцы мои, если я обрёл благодать перед вами, утвердите на мне любовь свою, как на присном вашем сыне, и не обленитесь изречь слово единомысленно о православной нашей вере и о благосостоянии святых Божиих церквей, и о нашем благочестивом царстве, и о устроении всего православного христианства. Я весьма желаю и с радостию соглашаюсь быть сослужебным вам поборником веры во славу Св. Животворящей Троицы и в похвалу нашей благочестивой веры и церковных уставов. Почему повелеваю, чтобы отныне удалилось от нас всякое разногласие и утвердилось между нами согласие и единомыслие». Затем царь предложил собору «своея руки писание», которое и было прочитано вслух всех. Здесь Иоанн, именем Тривпостасного Бога, Пресвятой Девы Богородицы и всех святых, особенно отечественных, снова умолял собравшихся пастырей потрудиться для утверждения истинной веры Христовой, для исправления церковного благочиния и царского благозакония, и всякого земского строения. Призывал не только духовных, но и князей, бояр, воинов и вообще православных христиан покаяться вместе с ним и обратиться на путь добродетели, указывая на примеры, древние и современные, страшных казней Божиих за грехи. Со слезами воспоминал о смерти своего отца, своей матери, об умерщвлении своих дядей, о своеволии и злоупотреблениях бояр, правивших царством, о своём сиротстве и отрочестве, проведённом в пренебрежении, без всякого научения и в пороках, о казнях Божиих, постигших Россию за беззакония, и в особенности о великом московском пожаре. «Тогда, — замечает государь, — страх вошёл в мою душу и трепет в мои кости, и смирился дух мой, и я умилился и познал мои согрешения, и прибег к св. церкви, и испросил у вас, святителей, благословения и прощения моих злых дел, а по вашему благословению преподал прощение моих злых дел, а по вашему благословению преподал прощение и моим боярам в их грехах против меня, и начал, по вашему благому совету, устроять и управлять вручённое мне Богом царство».

О чём же происходили совещания Стоглавого собора? Предметы для занятий собора были указаны в вопросах царя и были вообще многочисленны и разнообразны; но круг их ещё расширялся самими отцами собора при их совещаниях. Можно сказать, что круг этот обнимал собою всю обширную область церковной жизни и касался более или менее всех её сторон: и учения, и богослужения с его обрядами, и управления, или святительского суда, и поведения духовенства, белого и монашествующего, особенно устройства монастырей, и поведения мирян, их суеверий, нравов и обычаев. Стоглавый собор имел в виду обновить всю русскую церковь, исправить все недостатки, какие существовали в ней, и указать ей путь для правильного развития.

Царские вопросы, предложенные собору, были собственно не вопросы (за исключением весьма немногих), а указания на разные недостатки в церкви, на которые царь хотел обратить внимание собора и требовал соборного решения. Одни из вопросов кратки, но другие довольно обширны и содержат живые обличения недостатков и беспорядков. Вопросы называются царскими не потому, что они были написаны самим царём, а потому что изложены от имени царя и им предложены собору.

Царь подал святителям следующий список беспорядкам, для прекращения которых требовал их содейстия:

Чтоб по церквам звонили и пели по уставу, чтоб поставлены были старосты поповские над всеми священниками; при отдаче антиминсов продажа делается большая; иконы пишутся неприлично; чтоб при даче венечных замен не было великой продажи христианству; божественные книги писцы пишут с неправильных переводов и, написав, не исправляют же, ученики участия грамоте небрежно; у владык бояре, дьяки, тиуны, десятники и неделыцики судят и управу чинят не прямо, волочат и продают с ябедниками вместе, а десятники попов по сёлам продают без милости, дела сочиняют с ябедниками, а жёнки и девки, с судьёю по заговору, чернецов, попов и мирян обвиняют ложно в насилиях и позоре; в монастырях некоторые постригаются для покоя телесного, чтоб бражничать; архимандриты и игумены некоторые службы Божией, трапезы и братства не знают, покоят себя в келье с гостями, племянников своех помещают в монастыри и довольствуют их всем монастырским... ребята молодые (голоусые) по всем кельям живут, а братья бедные алчут и жаждут и ничем неупокоены, всё богатство монастырское держат власти со своими родственниками, боярами, гостями, приятелями и друзьями; монахи и монахини по миру бродят, монахини живут в мирских просвирнях, монахи у мирских церквей в попах живут; просвирни над просвирами приговаривают (наговаривают). Милостыню и корм годовой, хлеб, соль, деньги и одежду по богадельным избам во всех городах дают из царской казны, христолюбцы также милостыню подают; но в богадельные избы вкупаются у приказчиков мужики с жёнами, а прямые нищие, больные и увечные без призору по миру ходят, монахи и монахини, попы и миряне, мужчины и женщины с образами ходят и собирают на церковное строение: иноземцы этому дивятся. В монастыри отдаются имения, а строения в монастырях никакого не прибыло и старое опустело: кто этим корыстуется? Надобно решить — прилично ли монастырям отдавать деньги в рост?

Головы и бороды бреют и платье иноверных земель носят, крестное знамение кладут не по существу; бранятся скаредными словами: и у иноверцев такое бесчиние не творится; клянутся именем Божием во лжи. Продают давленику. Христиане приносят в церковь кутью, канун, на Велик день пасху, сыры, яйца, рыбы печёные, в иные дни калачи, пироги, блины, караваи и всякие овощи; в Новгороде и Пскове для этого устроен кутейник во всякой церкви, в Москве же всё это вносится в жертвенник и в алтарь. В монастырях монахи, монахини и миряне живут вместе. Надобно заняться выпупом пленных из басурманских рук.

Удовлетворяя царским требованиям, собор постановил о поповских старостах, в Москве: сто священников — или как число вместит — избирают себе исполненного разума духовного рачителя божественному писанию, всякими добродетелями украшенного, он избирает себе десятских, и быть у одного старосты храмам сряду, чтоб священники могли удобнее собираться для совещаний о церковных чинах, духовных делах и о всяком благочестии. Должны устроить в Москве семь соборов и семь старост. Этих избранных старост приводят к митрополиту, который их испытывает и поучает, старосты и священники в соборном храме держат полное собрание божественных правил, с которыми старосты должны постоянно справляться. Относительно церковного благочиния и нравственности духовенства собор постановил, чтоб церковное и алтарное устроение было благообразно, чисто и непорочно: в жертвенник и алтарь отнюдь бы ничего не вносили — ни съестного, ни каких других вещей, кроме икон, крестов, священных сосудов, риз, покровов, свечей, ладана, просвир, масла и вина служебного, также, чтоб престол не был без покрова и царские двери без занавеса. У простой чади в миру дети родятся в сорочках, и был обычай приносить эти сорочки к священникам, которые клали их на престол до шести недель: собор определил — впредь такой нечистоты и мерзости в святые церкви не приносить. Собор постановил, чтоб просвирни были вдовы после одного мужа, не моложе 50-ти лет, в добрых делах свидетельствованные, отнюдь не должны они говорить над просвирами никаких речей; чтоб монахини при мирских церквах не жили в просвирнях. Чтоб звон церковный был по уставу. Чтоб священники уговаривали своих духовных детей чаще ходить в церкви, особенно по воскресеньям и господским праздникам; священники в церквах должны показывать собою пример всякой добродетели, благочестия, трезвости; также на пирах, во всенародном собрании и во всех мирских беседах священникам должно духовно беседовать и божественным писанием поучать на всякие добродетели; а праздных слов, кощунства, сквернословия и смехотворения отнюдь бы сами не делали и детям своим духовным делать запрещали, где же будут гусли, прегудники и потехи хульные, от этих игр священники должны удаляться, уходить домой, а сами на них отнюдь не дерзать; чтоб службы церковные священники отправляли чинно и в ризах. Какие меры употреблялись для исправления церковных служителей, забывавших свои обязанности, это видно из следующего рассказа новгородского летописца под 1572 годом: архиепископ Леонид велел дьяков своих певчих поставить на правёж и велел на них взять по полтине московской, за то, что не ходят в церковь к началу службы.