Делла услышала нежное журчание фонтана и увидела дикие заросли жимолости над аркой, ведущей во дворик. Когда они с Ником вошли в этот крохотный внутренний дворик, украшенный выветренными камнями и кустарниками, напоминавшими разноцветные облака, и Делла заметила напротив арки статую Психеи с крыльями, поврежденными ветром и солнцем, то она словно шагнула из суетливой реальности в тихий волшебный мир, где царила любовь, охраняемая маленькой богиней души. В воздухе носились ароматы трав, и Делла вздохнула с восхищением, увидев лимонные деревья с золотыми и зелеными плодами. В тени деревьев стояло белое плетеное кресло, высокая спинка которого обрамляла голову и плечи пожилой женщины.

Ее хрупкую фигурку окутывала черная шелковая шаль с такой длинной бахромой, что она почти касалась земли. По правую руку от нее на ступеньках сидела девушка в ярком платье. Ее темные волосы были заплетены в косы. Она держала на коленях голубую чашу, в которой чистила горох. На ее левой руке сверкало кольцо.

Внезапно она подняла голову и улыбнулась женщине в плетеном кресле, но ни одна из них все еще не замечала пару, стоявшую в тени арки. Делла подумала, какую живописную картину представляют собой эти женщины: одна – с мечтательной улыбкой, а другая – с полными воспоминаний глазами. Она уже собиралась прошептать Нику о своих наблюдениях, но в этот момент он так сильно сжал ее запястье, что ей показалось, будто ее кости сейчас треснут.

– Ник! – вырвалось у нее. – Мне больно! Девушка во дворике услышала звук ее голоса быстро повернула голову. На ее здоровом юном лице выделялись темные, испуганные глаза, а алый румянец, вспыхнувший под оливковой кожей, делал ее еще привлекательней. Ее губы удивленно приоткрылись. Ник отпустил руку Деллы, но облегчение быстро сменилось осознанием того, что означала для Ника встреча с этой девушкой. Вероятно, он подумал, что перед ним привидение… то самое, которое появилось в обеденном зале на несколько леденящих секунд.

– Синьор граф? – Пальцы девушки сжали крест, висевший у нее на шее, как будто она искала защиты от Ника.

– Маргерита? – Он выгнул бровь, и по его тону Делла поняла, что он вновь овладел собой. – Ну разумеется, ведь Анджело предупреждал нас, что ты выросла в прекрасную юную девушку.

С этими словами он стал медленно приближаться к Маргерите и бабушке. Делла невольно старалась не дышать, так как в этой встрече после долгой разлуки чувствовалась драма. Ник превратился в светского льва, в то время как бабушка состарилась в своем тихом садике. Шесть распутных лет оставили свой след на красивом лице ее внука. Шесть долгих лет приблизили обоих к аду и раю. В наступившей тишине было слышно только журчание фонтана и щебет птиц. Бабочка с огненными крыльями подлетела к цветку, и он обронил лепесток. Ник наконец подошел к креслу своей бабушки и упал на колени. Он взял ее руки в свои и прижался щекой к этим хрупким рукам со вздувшимися венами.

Никогда до сих пор в своей жизни Делла не была так тронута поступком другого человека, и это удалось Нику Франквиле. Она чувствовала, что не должна находиться рядом с ним в этот момент. Девушка порывисто огляделась вокруг и внезапно услышала колокольный звон где-то за густыми деревьями; она последовала на этот звук и вскоре оказалась перед маленькой часовенкой, расположенной среди кипарисов. Она обладал совершенством старого, испытанного временем здания. Длинные виноградные плети скрывали ее стены под своей зеленой листвой, дверь была не заперта. Прежде чем войти, Делла заколебалась, так как оставила свою шляпу в палаццо, но, вспомнив, что у нее в сумке есть шифоновый шарф, она достала его и покрыла волосы. После этого она вошла в часовню и прошла мимо приделов к алтарю, где стояла голубая с золотом статуя Мадонны и горела янтарная свеча, мягко мерцавшая в разноцветных лучах, которые проникали сквозь готические окна.

Делла опустилась на колени и закрыла глаза. Несколько минут она молилась о том, чтобы ей были дарованы силы справиться со всем происходящим. Она беспокоилась за свой голос, но у нее не было чувства, что она навсегда потеряла свое мастерство и желание петь. Только встреча с Ником пробудила в ней потребность помолиться.

– О, Марш, – прошептала она, – тебе следовало поехать со мной… тебе следовало хоть раз забыть ради меня о своих делах. Мне… мне был нужен ты, а ты сказал, что мне нужен только отдых и морской воздух. Ты был так уверен во мне, ты считал, что я навсегда останусь твоей преданной рабыней. Но, Марш, если ты позволил рабыне попробовать вкус свободы, то вполне вероятно, что это ударит ей в голову… а может быть, и в сердце.

Делла вздохнула, ее взгляд остановился на безмятежном лике Мадонны, стоявшей на пьедестале. Она знала, что обязана Маршу слишком многим, поэтому его уверенность в ее преданности и в ее любви ни на секунду не может быть поколеблена. Но в последнее время она уже не могла спокойно представлять себя невестой Марша. Она росла с мыслью, что это обязательно случится, но сейчас она вдруг задрожала, представив, как они стоят перед этим маленьким алтарем с Маршем и обмениваются клятвами, которые свяжут навеки их тела и души. Никогда раньше Делла не задавала себе вопрос: а любит ли она его настолько, чтобы выйти за него замуж? Она никогда не думала об их отношениях как о каких-то узах, ведь это он вынес ее из-под обломков родительской машины и выстроил для нее совершенно новую жизнь. Если бы не Марш, то ее поместили бы в сиротский приют, так как у ее родителей не было близких родственников, которые захотели бы позаботиться о ней. А Марш ввел ее в свой дом и в свое сердце.

Делла знала, что, несмотря на свою занятость, Марш беспокоится за нее. Он не любил рассказывать о том, что у него на сердце, но Делла понимала, что ни один мужчина не станет так заботиться о женщине, если он не восхищается ею, не желает ее и не хочет, чтобы она разделила с ним его жизнь.

С легким стоном Делла закрыла лицо руками… В ее сердце не должно быть сомнений, ведь о таком человеке, как Марш, любая девушка может только мечтать. Высокий и представительный, великодушный, умный и образованный, сильный, но способный на нежность.