– Ваша самонадеянность даже превосходит мои ожидания, если вы считаете, что именно вы призваны меня растопить, – заметила она.

– А вы полагаете, что мне это не под силу? – Он наклонился к ней через стол. Его глаза были темными как ночь, но в их глубине мерцал крохотный дерзкий огонек. – Я предупреждаю вас, что вам не стоит быть так непоколебимо уверенной в своей добродетельности, Долли Нив. Итальянцы не такие цивилизованные и, следовательно, не такие вежливые, когда дело касается маленьких пуританских девочек, которые скорее блистают остроумием, чем умом. Я думаю, что мне даже доставит удовольствие наполнить теплом ваши ледяные глаза. Когда вы сердитесь, они напоминают зеленые сапфиры.

– Приберегите эти комплименты для ваших ослепительных разведенных дам и светских подруг, так как они говорят на одном с вами языке, Ник, и разделяют вашу философию. Они тоже считают, что брать гораздо приятнее, чем давать; что забавнее быть дурным, чем хорошим. – С этими словами Делла встала и отбросила салфетку. – Со мной вас ожидает скучный день, синьор, так что я, пожалуй, найду гондолу и вернусь на корабль.

– Скучный? – Он внезапно откинулся на стул и рассмеялся гортанным смехом. – Разве она не забавна, Анджело? Лицо холодного ангела, язык мегеры и скромность Мадонны. У нее также, если верить критикам, голос как у невинного мальчика из хора. Если такая женщина может наскучить мужчине, значит, он действительно слишком требователен – или же просто мертв.

– Вы слишком требовательны, Ник, и далеко не мертвы. – Еще одна секунда – и чувство юмора могло ее подвести, поэтому она повернулась к Анджело: – Я думаю, мне лучше уйти, синьор. Завтрак был замечательный, но ваш кузен не хочет верить, что существуют женщины, которые отправляются в круизы по причинам, совсем не связанным с жаждой быть обольщенными. Будьте так любезны, подзовите для меня гондолу.

– Анджело, вам следует проигнорировать это требование леди, – успокаивающе проговорил Ник. – У нее нет ни малейшего желания возвращаться на этот полупустой корабль, где ее ждет шезлонг и одинокий ленч… Посмотри на ее глаза, посмотри, как они сияют. Наконец-то они открылись для жизни и опасности, и если она осмелится убежать сейчас… Делла, может, вы останетесь?

– Черт вас побери, Ник! – Она взглянула ему в глаза, и у нее возникло непреодолимое желание стереть с его лица эту невыносимую усмешку. – Перестаньте притворяться, будто вы читаете мои мысли. Если бы вы могли это делать, то поняли бы, как я ненавижу людей вашего типа. Вы неприятный человек, Николас Франквила.

– Да, но я честный человек. – Он встал, выпрямившись во весь свой внушительный рост, и покосился в сторону Анджело: – Не надо волноваться, mio. Синьорина и я понимаем друг друга гораздо лучше, чем она готова себе признаться. Она останется и познакомится с бабушкой, которая не заслужила, чтобы ее лишили общества интересной гостьи только потому, что гостья не одобряет своего гида. Это было бы слишком несправедливо со стороны мисс Нив.

– Анджело, – сказала Делла, – как могло получиться, что у такого симпатичного человека, как вы, такие родственники, как этот отпрыск дьявола?

– Наши отцы были братьями, – с улыбкой ответил Анджело, но в его глазах таилась печаль, как будто он вспоминал те времена, когда Ник был гораздо добрее к людям. Этот взгляд Анджело, а также собственный приступ любопытства заставил Деллу принять решение не покидать палаццо до того, как она познакомится с бабушкой. Ник не смог бы ее остановить, если бы она действительно захотела уехать, говорила она себе.

– Нику не надо выкручивать мне руки, Анджело, – вымолвила она. – Я буду очень рада встретиться с вашей бабушкой.

– Bene! – Из улыбки Анджело исчезла озабоченность, и он указал на стол. – Вы наелись, синьорина? Не хотите ли еще кофе?

– Grazie, no[14] . Все было очень вкусно.

– А ты, Ник?

– Я переел, mio. Еда была отличная, но ты бы хотел, чтобы мы подчистили весь стол. Бабушка уже готова принять нас? – Ник бросил взгляд на часы. – Она ведь не проводит все утро в постели, не так ли? Странно, что я уже не знаю ее распорядка. Раньше, я помню, она вставала рано и работала в саду. Но теперь она старше на шесть лет…

– Да, кузен. – Анджело взял кофейник и пробежался пальцами по его теплым серебряным бокам. – Шесть лет – слишком долгий срок и для молодых, и для стариков. Молодые взрослеют, а старики начинают увядать. Я рад за бабушку, что она увидит тебя. Она сейчас в своем кресле, во дворике, рядом со своими комнатами – может, мне пойти и сказать ей, что ты здесь?

– Нет, – произнес Ник, задумчиво сдвинув брови.

Он стоял в луче света, пробивавшегося в окно, и Делла смогла заметить редкие серебряные нити в его черных волосах и тонкие очертания его губ. Он молчал, очевидно погрузившись в воспоминания о тех днях, когда он был моложе и счастливее. Деллу охватило сострадание. Ведь не родился же он таким безжалостным к чувствам других людей, значит, что-то случилось здесь, в Венеции, что сделало его таким.

– Нет, mio, – с болью промолвил Ник, – я хочу, чтобы для бабушки это было сюрпризом – если, конечно, ее сердце достаточно сильное.

– Она болезненна, – сказал Анджело, – и это будет для нее шоком, но ее сердце довольно крепкое для ее возраста. Крепкое, но израненное, ты меня понимаешь? Израненное, потому что ты так долго не появлялся, а ведь ты всегда был ее любимым внуком.

– Несмотря на то что я дьявол? – пробормотал Ник и внезапно так резко схватил Деллу за руку, что ей стало больно. – Пойдемте, синьорина, посмотрим на единственную женщину, которая действительно меня любила.