Папа не был иностранцем для Франции в такой степени, в какой он был им для Англии, и французское недовольство папством исходило не столько от буржуазии и дворянства, подвергавшихся сильным поборам больше всего со стороны короля, сколько от высшего духовенства, которое стремилось к свободе от папского надзора, к созданию автономной французской церкви, не подчиняющейся слепо папским приказам. Вот почему во Франции большого волнения не вызывал вопрос о том, кому должны принадлежать церковные земли: папе или королю, вопрос, который очень волновал палату общин в Англии. Самый факт пребывания папы на территории Франции и беспрекословного его подчинения распоряжениям короля как бы снимал с очереди этот вопрос, и полемика против папства носила во Франции зачастую характер полутеоретический: центральным пунктом являлось требование о реформе верхушки церкви (reformatio in capite), о борьбе с абсолютистскими тенденциями папства в церковных вопросах, о периодическом созыве соборов, решения которых должны быть выше папских декретов, и т. п.

Реформировать папство, с тем чтобы ограничить его всемогущество и единовластие и расширить компетенцию местной национальной церкви, — таков был лозунг французского антипапского движения, носителем которого было по преимуществу высшее духовенство, мечтавшее о былой широкой епископской власти. Этот лозунг был чужд Англии: соборность или единоначалие, правильность истолкования того или иного догмата — такие проблемы существенного значения для английского церковного права, выработанного парламентом и санкционированного королем, иметь не могли. Английские крупные землевладельцы и крупные купцы прежде всего не желали мириться с тем, что «к национальному» богатству приобщались иностранцы — лица в духовном звании, назначенные папой, и итальянские ростовщики, снабжаемые папскими привилегиями и конкурировавшие с английскими купцами и банкирами. Если во Франции духовенство говорило, что право эксплуатации населения принадлежит французскому духовенству, а не папе, то в Англии требования торгового и землевладельческого класса сводились к тому, что обогащение господствующих слоев общества есть монополия «туземцев», а не иностранцев.

Но как ни отличны были основные положения галликанизма и англиканизма, оба эти движения не сулили папству ничего хорошего в будущем, а в настоящем они дали серьезный толчок антипапской и даже антикатолической литературе. XV век открывал перед церковью неблагоприятные перспективы, так как «великий раскол» именно в эти годы особенно усилился. Само собой понятно, что основная причина неблагоприятных для папства перспектив крылась в общественном развитии передовых стран того времени. Усилившаяся в Англии и Франции национальная буржуазия не могла мириться с феодальным и антинациональным характером папства. Между этими двумя общественными силами столкновение было неизбежно. Папство не собиралось сдаваться. Оно пыталось бороться за свои феодально-антинациональные интересы. Его естественным союзником в этой борьбе выступал землевладельческий класс, интересы которого требовали сохранения феодализма, раздробленного государства и «полной независимости» от центральной власти. Идеология этого класса находила свое отражение в католицизме, возглавлявшемся папством.

Глава восьмая. Возвращение пап в Рим и Великий раскол

Папы, перекочевавшие из Рима в Авиньон, продолжали настаивать на том, что без их согласия никто не может стать ни императором, ни королем Германии и что итальянский наместник должен назначаться папой, а не императором.

Особенно обострились отношения между империей и папством во время выборов 1314 г., когда в коллегии курфюрстов за Людвига Баварского было подано пять голосов, а за Фридриха Габсбурга — два голоса. Сторонники Людвига провозгласили его избранным и короновали его в «законном» Аахене; друзья Фридриха считали его избранным и короновали его в «незаконном» Бонне. Налицо оказались два императора, ожидавших возложения папой императорской короны. Папа Иоанн XXII, избранный в 1316 г., ввиду «отсутствия законного императора» сам назначил наместника в Италии и в имперских ее владениях посадил своих чиновников. Победа Людвига над Фридрихом в сражении при Мюльдорфе (1322) лишила папу возможности по-прежнему игнорировать «германскую» власть, тем более что, явившись в Италию, войска Людвига нанесли папскому гарнизону в Милане поражение, и в ряде североитальянских городов гибеллинская партия громко приветствовала императора Людвига. При таких обстоятельствах Иоанн XXII в 1323 г. выдвинул обвинение против Людвига «в беззаконном присвоении титула римского короля, императорских прав и в оказании помощи миланскому еретику Висконти». Под угрозой отлучения от церкви Людвиг в течение трех месяцев должен был оправдаться в своем поведении перед папой. Когда же Иоанн XXII отказался принять от императора письменное разъяснение то началась резкая полемика между папой и Людвигом апеллировавшим к церковному собору и опиравшимся внутри Германии на те слои населения, которые особенно угнетал «франко-папский режим». В этом отношении главную роль играли города, недовольные разжиганием гражданских войн внутри империи и финансовым гнетом Иоанна XXII. Сопротивление папским сборщикам находит отражение в политике папы, который усиливает борьбу против религиозных течений, проповедовавших «святость нищеты».

Особенно жестоко, используя инквизиционные трибуналы, Иоанн XXII преследовал спиритуалов, которые проповедовали нищенство, ссылаясь при этом на Христа. Буллой 1321 г. был запрещен спор о том, как относился Христос к вопросу о нищете и частной собственности. Мало того, в 1323 г. Иоанн объявил, что всякого рода ссылки на Библию с целью «идеализировать» нищету и бедность являются ересью. Под буллу 1323 г. подпал генерал францисканского ордена Чезена, сбежавший в 1327 г. к Людвигу Баварскому. Преследования инквизиции с особенной силой обрушились в 1329 г. на «левых» францисканцев.

Так политическая борьба сплелась с религиозной и вызвала значительное брожение умов: появились яркие произведения Марсилия Падуанского, Уильяма Оккама и Жана Жандена. В них звучали совершенно новые для того времени идеи и мысли. В книгах этих мыслителей говорилось о возможности благополучного существования церкви без папства, о христианской общине, выражающей свою волю в соборе и являющейся высшим духовным органом, диктующим свои законы даже святому престолу. Доказывалось также, что папы не могут считать себя наместниками апостола Петра в Риме, что единственным достоверным источником знания является Библия и что менее всего на значение подобного источника могут претендовать папские буллы или постановления. Не папе, а светскому главе государства, являющемуся верховным законодателем страны, должны, по мнению этих публицистов, все повиноваться, поскольку он является «уполномоченным» народа, осуществляющим его чаяния и стремления. Впервые в произведениях Марсилия Падуанского и ряда его современников, проникнутых антипапским духом и защищающих принцип всемогущества светской власти, упоминалось и о новом суверене, каковым являлся народ, причем авторы этих памфлетов и политических трактатов говорили не религиозным языком, а политическим, употребляя, впрочем, слово «народ» в неопределенном смысле. Язык памфлетов увлекал народную массу, страдавшую от гнета церкви и господствующего класса. Даже мистические последователи Иоахима Флорского оказались до известной степени под влиянием политических лозунгов приверженцев Марсилия Падуанского и Уильяма Оккама. Иоахим Флорский (1132–1202) — итальянский мыслитель; монах. Призывая церковь отказаться от светской власти, проповедовал аскетизм, отказ от собственности. Преследуемое церковью, учение иоахимитов оказало влияние на гуситов и другие еретические течения позднего средневековья. Эти лозунги, яркие по своей новизне, тем легче вербовали сторонников, что среди борцов во имя «народа» выступал великий автор бессмертной «Божественной комедии» — Данте. На мистико-политическое течение, бывшее своеобразным проявлением оппозиции против феодализма, папство ответило усиленной деятельностью инквизиции, и в Германии, как за сто лет перед тем во Франции, запылали костры. До этого времени в Германии преследованием еретиков занимались епископы, и лишь в 1336 г. здесь стала функционировать папская инквизиция. Августинский монах Иордан получил полномочия инквизитора Саксонии и сразу же нашел в Агнермюнде гнездо еретиков-люцифериан. Люцифериане — одна из мистических сект XIII в. Ее последователи включили в число эманаций бога и сатану (Люцифера). Отсюда их название. Люцифериане считали, что сатана должен в конце концов соединиться с богом; они отрицали все церковные таинства и службы. 14 человек здесь было сожжено, после чего Иордан поспешил в Эрфурт, где некий Константин утверждал, что он сын божий и воскреснет через три дня после смерти. Иордан подверг и его казни и стал разыскивать в окрестностях Эрфурта приверженцев Константина. Вскоре Иордан стал в Германии таким же пугалом, каким за сто лет до него был Конрад из Марбурга, которого церковь считала «своим лучшим апостолом», хотя после двухлетней усиленной деятельности он был убит возмущенным народом.