Отвлечься от сугубо личного никак не удавалось. Мысли Клэр постоянно возвращались к поцелуям Алана, она не знала, как реагировать на неожиданную вспышку страсти. Ей казалось, что внутри у нее все каким-то неведомым образом сдвинулось с места и теперь, формируясь заново, принимало новые неизвестные формы…
Ясно было одно: сейчас она не в состоянии справиться со своими взбудораженными чувствами. Придется подождать, ничего ей не решить, пока она не останется в безопасном одиночестве…
Казалось совершенно невероятным, что они обнаружат какие-то новые улики в роще, где была найдена Лотти Дедрик. Даже в медленно угасающем свете дня было видно, что полиция буквально прочесала местность.
— Похоже, нам тут делать нечего, — заявил Алан.
Желтые пластиковые ленты, натянутые от дерева к дереву, все еще ограждали место преступления. Алан не решился пересечь эту линию, а просто обошел место, разглядывая его под разными углами и с разных сторон. Голые ветви деревьев почти закрывали небо, а толстые стволы тополей — перспективу.
— Адское место, вполне подходящее для изнасилования ребенка, — зло выдавил Алан. — Уверен, этот тип не хотел, чтобы Лотти нашли. Пойдем теперь на дорогу.
Обратный путь уже не показался Клэр путаным и трудным. Здесь и глухой ночью можно пройти, хотя это требует осторожности, подумала она. Что и говорить, преступник выбрал хорошее место…
Алан всю дорогу размышлял вслух:
— Итак, он проделал путь к ручью с ребенком на руках. Вернулся тем же путем, дошел до автомобиля, который оставил где-нибудь у дороги. Сомневаюсь, чтобы кто-то из проезжавших мимо заметил его, если только не привлекло внимание что-то необычное. А если преступник припарковал машину на проезде, ведущем к дому Блэккайта, его вообще никто не заметил бы.
— Возможно.
— Поэтому он возвращается обратно на дорогу, берет одежду девочки из машины, прокрадывается к Блэккайту и закапывает одежду за его домом.
Они прошли до дома Блэккайта и еще сто ярдов туда, где на кольях вокруг ямы была натянута желтая лента. Не оставалось сомнений, что преступник продумал каждый шаг. Блэккайт закопал бы одежду рядом с местом, где оставил Лотти, а не на своем участке. Не за своим домом.
— Ясно, что кто-то хотел подставить парня, — сказала Клэр. — Но почему именно его? Из мести?
— Ну, о мотивах можно только догадываться. Очевидно, этот “кто-то” имеет причины свалить вину именно на Блэккайта. Я думаю, дорогая, нам нужно снова спросить у нашего клиента, кто может иметь на него зуб. Хотя довольно часто люди и не подозревают, кому они мешают жить.
“Дорогая”… Они возвращались в город, и Клэр не могла отделаться от мысли об этом ласковом слове. Конечно, Алан ничего не имел в виду, назвав меня так! — твердила она себе. Просто вырвалось, он даже не понял, что сказал… Некоторые часто обращаются к собеседнику “дорогой” или “милая”…
Однако суровый рейнджер не таков, тут же возразила Клэр сама себе. По крайней мере, раньше он не произносил подобных слов. Но ведь я не так уж хорошо его и знаю…
Тучи затянули небо, стало совсем темно. Ветер усилился настолько, что каждый порыв его ледяного дыхания готов был сдуть автомобиль с дороги, и Алану пришлось максимально сконцентрировать внимание на вождении. Вскоре тяжелые капли то ли последнего зимнего, то ли первого весеннего дождя забарабанили по лобовому стеклу и крыше машины.
— Чертовски негостеприимная ночь! — пробурчал он, замедляя скорость и немного подаваясь вперед, чтобы лучше видеть дорогу сквозь пелену дождя. — Полжизни бы отдал за стакан горячего чая.
Не успев ни о чем подумать, Клэр повернулась к нему и выпалила:
— Почему бы тебе не зайти ко мне пообедать?!
Алан мельком взглянул на нее и кивнул.
— С удовольствием. Спасибо.
Только когда они подъехали к ее дому, до Клэр дошло, как Алан мог истолковать ее предложение, учитывая поцелуи на берегу ручья. Снежная буря паники мгновенно охватила ее.
Что, если он воспримет это как приглашение заняться любовью? О Боже, что же я наделала?!
Мозг ее лихорадочно работал. Надо немедленно найти повод отказаться от сделанного приглашения, но чтобы это не прозвучало грубо и не выдало ее паники. Клэр боялась, Алан догадается, что одна мысль о физической близости приводит ее в ужас. Как же ей не хотелось, чтобы кто-нибудь знал об этом!
Испытать снова этот отчаянный страх… Нет уж, пусть лучше Алан думает что угодно! Она долгие годы пыталась уяснить для себя причину этого страха и наконец поняла, что дело не в изнасиловании, которое ей когда-то пришлось пережить. Она боялась унижения… Пусть даже Алан ничего не скажет, но он ведь обязательно почувствует, что она фригидна, и уйдет разочарованный, неудовлетворенный. А она останется один на один со своей болью…
После изнасилования Клэр не переносила даже прикосновения мужских рук. Она прямо-таки изнывала от отвращения, как только Чарлз пытался заняться с ней любовью. Конечно, это было ужасно, но врач тогда обнадежил ее, заверив, что это скоро пройдет — если они с мужем дружно попытаются разрешить проблему. Но подобное испытание оказалось непосильным для их брака…
Чарлз не смог смириться с тем, что Клэр застывает и каменеет в его объятиях. Ему не приходило в голову, что в этой ситуации все зависит от его такта и участия. Им руководило только уязвленное мужское самолюбие, и он все чаще стал говорить оскорбительные слова о фригидности.
Корень проблемы состоял в том, что Клэр прекрасно понимала: муж прав. В последние годы их брака ее саму угнетала сексуальная заторможенность, ну а после изнасилования… То, что было на самом деле нормальной реакцией на насилие, Чарлз превратил в нечто более страшное. В результате это привело к тому, что Клэр отчетливо увидела, в какой фарс превратился их брак. Отсутствие поддержки со стороны мужа после нападения на Клэр заставило ее взглянуть правде в глаза. Ей вспомнилось множество других случаев, когда Чарлз не поддерживал ее, всячески унижал, стараясь самоутвердиться, оскорбляя ее самолюбие.
Расставание с Чарлзом было одним из самых решительных шагов, какие Клэр совершала в своей жизни. Мало-помалу она собрала себя из кусочков, взрастила уверенность в себе и силу… наконец, воспитала лучшего в мире сына! Нет, Клэр никогда не жалела и никогда не пожалеет о разводе.
Но часть ее души так и не исцелилась. Та часть, которую пришлось похоронить и которая теперь не позволила выдумать предлог, чтобы немедленно расстаться с Аланом. Она… оперлась о его руку, когда он помогал ей вылезти из машины, молча поднялась вместе с ним по лестнице в свою квартиру над офисом.
Как испуганный кролик, Клэр испытывала дикое желание удрать. Если бы она сейчас просто повернулась и выбежала в ненастную ночь, Алан наверняка понял бы ее и никогда вновь не потревожил.
Но разве она этого хочет?
На верхней площадке лестницы он взял ключ из ее дрожащих рук и вставил его в замочную скважину. Клэр услышала, как задвижка скользнула в сторону, потом дверь распахнулась. Пошарив рукой по стене, Алан нащупал выключатель.
О Боже! — подумала Клэр, чувствуя, как бешено колотится сердце. Что же дальше?!
Свет залил площадку перед дверью, и Алан внимательно посмотрел на Клэр. Ей вдруг показалось, что он слышит удары ее сердца.
Неожиданно Алан широко улыбнулся.
— Можно мне после обеда посмотреть материалы по делу?
Напряжение мгновенно оставило Клэр.
— Конечно! Только давай сначала поедим.
Итак, обед и работа. Это все. От облегчения у Клэр даже закружилась голова. Но одновременно она испытала неожиданное разочарование…
8
На обед Клэр приготовила овощи по-китайски, и впервые ей на кухне помогал мужчина, который хорошо знал, как надо резать овощи.
— Ну, это просто какой-то женский шовинизм! — поддразнивал ее Алан, когда Клэр делала критические замечания. — Я живу один давным-давно, дорогая. И у меня был выбор: либо научиться готовить, либо оставлять всю свою зарплату в ресторанах.