Как только противнику стало известно, что на побережье Нормандии высадились значительное количество союзных войск, он начал подбрасывать резервы к полю боя по железным дорогам, проходящим между реками Сена и Луара. Несмотря на плохую погоду, наши самолеты обнаружили передвижения по этим дорогам, и немецкие войска были атакованы с малой высоты истребителями-бомбардировщиками из состава 9-й воздушной армии США. Одновременно Бомбардировочное командование продолжало наносить ночные массированные удары по железнодорожным объектам, в результате чего всякое движение по железным дорогам было приостановлено на три дня. Движение по основным автострадам было также небезопасным для немцев, и они были вынуждены пользоваться второстепенными шоссейными дорогами в ночное время. Самолетам «Москито» 2-й авиагруппы было приказано воспретить передвижение противника по этим дорогам. В первую же ночь после высадки союзных войск 196 самолетов «Москито» «прочесали» большой участок частности к югу и юго-востоку от района высадки в поисках немецкого транспорта.

В результате налетов союзной авиации движение немцев по железным дорогам ночью стало очень медленным. Об этом можно судить хотя бы по двум примерам, взятым из донесений немцев, 2-я немецкая танковая дивизия, располагавшаяся в районе Тулузы, на рассвете 6 июня получила приказ перебазироваться в район высадки. Первые части и подразделения дивизии перебрасывались к месту назначения по шоссейным и частично по железным дорогам, остальные отправились своим ходом. Последние подразделения, доставляемые по железной дороге, прибыли в район назначения только 23 июня. Таким образом, для переброски их на расстояние около 725 километров потребовалось 17 дней. При наличии исправных железных дорог и отсутствии воздушных атак им потребовалось бы не более 5 дней. Батальон 989-го гренадерского полка, находившийся в Ницце, направился по железной дороге в район высадки вечером 19 июня и прибыл к месту назначения только через 19 дней.

Через три недели после начала высадки в Нормандии с аэродромов, расположенных на захваченном побережье, действовала уже 31 эскадрилья союзных ВВС. Боевая деятельность авиации в это время заключалась в основном в разведке боем и оказании наземным войскам авиационной поддержки. Разведка боем проводилась самолетами «Мустанг» и «Москито». Для оказания авиационной поддержки использовались самолеты «Тайфун» и «Спитфайр», которые атаковали цели по требованиям наземных войск. Такими целями в большинстве случаев были танки, автомашины и скопления войск противника.

В качестве офицеров наведения в наземные войска часто направлялись опытные летчики-истребители, которые, находясь в специальной бронированной машине или головном танке английских танковых частей, наводили свои самолеты на цели.

Еще в июне в авиагруппах были созданы специальные центры управления и взаимодействия авиации с наземными войсками, располагавшиеся при штабах авиагрупп в штабных автобусах. Авиационный офицер наведения самолетов на цель находился вместе с офицером связи от наземных войск[139]. Офицеры связи от наземных войск были прикомандированы ко всем штабам авиационных частей и соединений. Главной их задачей была информация своих авиационных коллег о всех деталях боевых действий на земле, о каждом изменении плана. Таким образом, стало возможным оказывать немедленную авиационную поддержку наземным войскам, когда в этом возникала необходимость. Теперь детали каждого боя разрабатывались офицерами различных родов войск, работавшими совместно. Офицеры связи от наземных войск совместно с авиаторами инструктировали летчиков-истребителей, а в бомбардировочной авиации экипажам точно разъяснялось, что они должны делать для оказания помощи наземным войскам. Такая система взаимодействия авиации с наземными войсками, впервые испытанная в предыдущих кампаниях, была усовершенствована в Нормандии и в течение последующих недель и месяцев доказала свою ценность.

В тот период, когда армия прилагала все усилия, чтобы выйти с берегового плацдарма на оперативный простор, боевые действия авиации были ограничены скоростью, с какой наземный обслуживающий персонал авиационных частей мог подготовить самолеты к вылету, а также исключительно плохой погодой. Погода была основным фактором, влияющим на размах и активность воздушных операций: 20 и 21 июня действия авиации были ограничены погодой; 29 июня до 10.00 истребители «Тайфун» и «Мустанг» произвели только 110 самолето-вылетов по заявкам наземных войск, после чего погода стала неблагоприятной для боевых полетов. Записи подобного рода попадались слишком часто в журнале боевых действий Вторых тактических ВВС.

При атаке автотранспорта летчики должны были убедиться, действительно ли он принадлежит противнику. Далеко от линии фронта это было легкой задачей, но, летая на больших скоростях над полем боя, опознать принадлежность транспорта было значительно труднее. Все автомашины союзных войск были обозначены пятиконечной звездой, окруженной белым кругом, а на кабинах машин, принадлежащих английским ВВС, был изображен круг. Союзные войска обозначали свое местонахождение при помощи опознавательных полотнищ[140], выкладываемых на земле, и цветными дымами, которые употреблялись артиллерией для обозначения целей, подлежащих атаке с воздуха. Иногда авиация допускала ошибки в определении переднего края и местонахождения своих войск, но в ходе боевых действий таких ошибок становилось все меньше и меньше.

Воздействие авиации на противника, имевшее значительный эффект с самого начала высадки союзных войск, продолжало нарастать. Уже 11 июня Роммель доносил Кейтелю, что «вести бои в Нормандии становится исключительно трудным, а иногда и невозможным делом вследствие сильного и зачастую подавляющего превосходства авиации противника… Противник обладает полным превосходством в воздухе над полем боя на удалении до 100 километров от линии фронта, и его истребители-бомбардировщики и бомбардировщики парализовали днем почти все движение на дорогах и на открытой местности. Передвижение наших войск на поле боя в дневное время стало почти невозможным. Наши войска ведут тяжелые бои, боеприпасов недостаточно и доставка их может осуществляться в исключительно трудных условиях».

Доставка боеприпасов для немецких войск на некоторых участках фронта скоро стала невозможной. К 17 июня движение транспорта на полуострове Котантен и на подходах к нему стало настолько затруднительным, что, согласно записям, обнаруженным в вахтенных журналах подводных лодок противника, немецкое командование отдало приказ погрузить на четыре подводные лодки от 70 до 80 тонн артиллерийских снарядов, гранат и другого вооружения и доставить их в Шербур. Подводные лодки отправились в этот порт, но в пути получили приказ возвратиться обратно, так как город был уже захвачен союзными войсками.

При рассмотрении боевых действий союзных ВВС может сложиться впечатление, будто сопротивление противника в Нормандии было парализовано с самого начала вторжения. Однако это не так. Действительно, сопротивление противника значительно уменьшилось, и он не мог предпринять контратаку такой силы, которая позволила бы ему сбросить союзные войска в море. Но немцы, хотя и с большим затруднением, могли еще перебрасывать свои войска по шоссейным и железным дорогам.

Непрерывный дождь и низкая облачность снижали мощь нашего воздушного наступления и предоставляли немецким наземным войскам ту защиту, какую им не могли дать их собственные военно-воздушные силы.

С середины июня тяжелая бомбардировочная авиация стала действовать значительно эффективнее. Ее налеты на Пуатье, Аррас, Камбре, Амьен, Дуэ и Сен-Поль, а также на сортировочные станции Парижа вскоре чрезвычайно затруднили переброску войск противника. Особое внимание бомбардировочная авиация уделяла складам горючего и боеприпасов. Уже во второй половине нюня противник был вынужден пользоваться складами, находящимися в его глубоком тылу, например на рубеже реки Марна. К концу июля Союзные экспедиционные ВВС, Бомбардировочное командование и 8-я воздушная армия США сбросили на коммуникации и средства транспорта противника 34 500 тонн бомб, причем 23 000 тонн было сброшено только самолетами Бомбардировочного командования. Авиация действовала почти без всякого противодействия со стороны немецких ВВС, положение которых было действительно отчаянным. Соединения и части 3-го немецкого воздушного флота не имели никакой возможности оказать хотя бы незначительное сопротивление. С начала вторжения, вернее в течение нескольких предшествовавших высадке недель, они были не в состоянии что-либо сделать, и их влияние и воздействие на события летом 1944 года фактически равнялись нулю. Аэродромы немецкой авиации, органы наземного управления, склады снабжения боеприпасами и горючим, из-за недостатка которого самолеты не могли подниматься в воздух, непрерывно подвергались ударам союзной авиации, обладавшей превосходством в воздухе.