— Я просто подумал, — сказал Анакин, — что А’Шарад Хетт носит ту маску и скрывает все свое тело… и никогда не сможет прикоснуться к предметам пальцами или почувствовать воздух по лицу. Зачем это нужно?

— Ты знаешь о тускенах больше меня, — ответил Оби-Ван, — но я полагаю, что это просто их традиция.

— Но он теперь джедай.

Оби-Ван пожал плечами и сказал:

— Тогда, я думаю, это его выбор.

— Ну, я бы не смог так жить.

— Никто тебя и не просит, — с усмешкой сказал Оби-Ван и продолжил более серьезно: — Тем не менее, я прошу тебя продолжить твои упражнения по медитации. Они очень важны. И поскольку учить тебя — моя обязанность, твоя обязанность — учиться у меня. Согласен?

После мгновения неловкой тишины Анакин ответил:

— Да, учитель.

Оби-Ван не был уверен, но ему показалось, что в голосе Анакина прозвучала нотка негодования. Он не думал, что Анакин, судя по опыту на Татуине, склонен называть кого-то «учителем». Вздохнув, Оби-Ван сказал:

— Пожалуйста, не думай, что мне доставляет удовольствие уговаривать тебя, падаван. Я только могу представить себе, как это — расти рабом, и я…

— Вы скучаете по своей матери? — прервал его Анакин.

Этот вопрос сбил Оби-Вана с толку, но он быстро пришел в себя и ответил:

— Нет. Не скучаю. Я никогда ее не знал. Я был младенцем, когда появился здесь, в Храме.

— Тогда, может, мы договоримся, — сказал Анакин, и Оби-Ван услышал, как мальчик пытается сдержать дрожание в голосе. — Вы не будете жалеть меня за то, что я когда-то был рабом, а я не буду жалеть вас, потому что вы не скучаете по своей матери.

Оби-Ван снова не знал, как ответить, но он решил, что сейчас не время обсуждать опасность формирования личной привязанности, что может навредить суждениям и действиям джедая. Вместо этого он встал и произнес:

— Ты напомнил мне, падаван, что мы должны учиться друг у друга. Теперь поверь, что я не жалею тебя из-за твоего прошлого или чего-либо другого.

— Тогда договорились, — сказал Анакин, протягивая руку Оби-Вану.

Оби-Ван все еще сомневался логике сделки Анакина, но улыбался, пожимая руку мальчика.

— Уже поздно, — сказал Оби-Ван. — Возможно, завтра ты расскажешь мне истории о гонках на болидах.

Сразу же засияв, Анакин произнес:

— Может, нам тоже поехать на Маластар!

— Терпение, падаван. Терпение.

ГЛАВА 4

Размышляя над своим ученичеством с Куай-Гоном Джинном, Оби-Ван Кеноби знал, что не всегда был самым послушным учеником. На самом деле, он был иногда даже безрассудным. Теперь, спустя десять лет после того, как Оби-Ван начал обучение Анакина Скайуокера, он стал больше ценить Куай-Гона как учителя. Такой же упрямый и независимый, он также был терпелив и щедр, и считал, что этих двух качеств ему все более не хватает.

Иногда обучить чему-то Анакина казалось трудным. Ему недавно исполнилось двенадцать, и, несмотря на обучение Оби-Вана, Анакин до сих пор позволял своим эмоциям — особенно страху и злости — брать над собой верх. Самое слабое поощрение заставляло его светиться от гордости, в то время как малейшая критика делала его раздражительным и обидчивым. Оби-Ван был сильно обеспокоен признанием Анакина о своих кошмарах, в которых его мать умирает на Татуине.

Неоднократно Оби-Ван размышлял:

«Если бы Анакин начал свое обучение с младенчества…»

Не помогло даже то, что каждый джедай в Храме знал об утверждении Куай-Гона о пророчестве, что Анакин — Избранный. Это поставило Анакина в центр большего изучения, чем любого другого падавана в истории. Хотя Анакин никогда не говорил, что он Избранный, из-за его ассоциации с пророчеством, он получал больше внимания, чем ожидал. Со времен битвы при Набу даже Верховный Канцлер Палпатин серьезно заинтересовался мальчиком.

Сначала Оби-Ван принимал обучение Анакина как долг Куай-Гону. Тем не менее, со временем, после многочисленных миссий, Оби-Ван стал воспринимать его как более чем личную ответственность. Это казалось невозможным, но Анакин стал другом Оби-Вана.

После миссии на Ансионе Оби-Ван и Анакин вернулись на Корускант, когда Совет Джедаев попросил их пройти в хорошо охраняемое здание Сената. Там им назначили встречу с Галактическим сенатором, который выжил после попытки покушения, в которой погибло шесть человек. Их заданием было охранять сенатора.

Когда лифт нес двух джедаев на самые верхние этажи небоскреба, Оби-Ван заметил, что его высокий ученик волнуется.

— Кажется, ты немного переживаешь, — сказал он.

— Вовсе нет, — ответил Анакин, поправляя свою длинную джедайскую тунику.

Его ответ не убедил Оби-Вана.

— Я не чувствовал в тебе такого напряжения с тех пор, как мы попали в гнездо гандарков, — произнес учитель.

Анакин усмехнулся.

— Вы упали в тот кошмар, учитель, а я вас спас, помните?

— О… да, — ответил Оби-Ван и погрузился в воспоминание. Анакин тоже засмеялся, но Оби-Ван почувствовал, что возбужденность его ученика росла по мере подъема по небоскребу. — Ты вспотел, — заметил Оби-Ван. — Расслабься. Сделай глубокий вдох.

— Я не видел ее десять лет, учитель.

Оби-Ван усмехнулся и покачал головой. Галактическим сенатором, которого им поручили защищать, была Падме Амидала, бывшая королева Набу. Амидала была подростком, когда ее избрали королевой, и она была всего на несколько лет старше Анакина. Оби-Ван знал, что Анакину симпатизировала Амидала, и не мог сдержать удовольствие, видя, как его ученик так нервничает.

Когда открылись двери лифта, их встретил старый друг Джар Джар Бинкс, долговязый гунган, с которым они познакомились до битвы при Набу. Поскольку Оби-Ван отпустил бороду, а Анакин значительно вырос, Джар Джар сначала не узнал джедаев. Но потом он посмотрел в глаза Оби-Вана и произнес:

— Оби? Оби! Моя так рада видеть твоя!

— Рад снова тебя видеть, Джар Джар.

Гунган повернулся и прокричал:

— Сенатор Падме! Моя здеся! Смотри, смотри, сенатор, тута джедаи приехал.

Оби-Ван и Анакин прошли за Джар Джаром в роскошный номер, где их встретила Падме и ее две служанки.

— Большая радость видеть вас снова, госпожа, — сказал Оби-Ван и пожал руку Падме.

— Прошло много времени, мастер Кеноби, — ответила Падме и перевела свой взгляд на высокого молодого человека рядом с Оби-Ваном. — Эни? — Произнесла она с очевидным восхищением. — Боже мой, как ты вырос!

— Вы тоже, — застенчиво сказал он и быстро добавил: — Я имею в виду, стали такой прекрасной.

Оби-Ван взглянул на своего неловкого ученика, чей взгляд безнадежно уставился в глаза Падме.

— Ну, я имею в виду, прекрасным сенатором, — продолжил Анакин.

Падме засмеялась.

— Эни, ты всегда будешь тем маленьким мальчиком, которого я знала на Татуине.

Когда группа приступила к обсуждению недавней попытки покушения на жизнь Падме, Анакин едва в этом участвовал. Хотя его и Оби-Вана проинструктировали только защищать Падме, он открыто пообещал найти убийц. Когда Анакин поставил под сомнение указание Совета Джедаев присматривать за Падме, Оби-Ван был вынужден отчитать своего ученика прямо перед группой, тем самым вызвав в Анакине негодование.

«Он не думает как джедай, — с сожалением думал Оби-Ван. — Он позволяет своим эмоциям вмешиваться в задание.

Оби-Ван задавался вопросом, не сделал ли Совет ошибку, поручив ему и Анакину защищать Падме, но это было не совсем решение Совета. Это была идея Верховного Канцлера Палпатина.

За последние месяцы многочисленные миры Республики примкнули к движению сепаратистов. Их возглавлял бывший джедай, харизматичный Граф Дуку. Он объявил, что Галактический Сенат прогнил до основания, и пообещал новое объединенное правительство галактики. Большинство сенаторов оставшихся миров Республики полагали, что будут уязвимыми для сепаратистов и поэтому инициировали создание армии для защиты Республики. Причина, по которой Падме Амидала прибыла на Корускант, было ее участие в голосовании против акта создания армии, потому что ее формирование непременно приведет к гражданской войне.