(1921)
«Неродившихся прекрасных тени…»
Неродившихся прекрасных тени
Витают над душой моей.
Я стремлюсь к роковой смене,
К огням смертоносных очей.
Вы убьете меня, убьете!
В объятиях ваших — неведомый пыл.
Не выдержать мне духом и плотью
Дуновения ваших сил.
Бросаю я скромные дани
В пламенность ваших колесниц.
Примите свиток моих страданий,
Музыку моих страниц.
В мое сердце два удара пошлите
Ослепительных глаз-мечей,
И хоть изредка потом вспомяните
Поэтессу ваших очей!
5 мая 1921
Амазонка
На подушечку нежную теплого счастья
Иногда я мечтаю склониться,
И мечтаю украсть я,
Что щебечущим женщинам снится.
Но нельзя в боевой запыленной одежде
Забраться в садик наивных мечтаний,
И тоскую я: где же,
Где мои серебристые ткани!
Привлекает, манит лукаво подушечка
Амазонку с оружием грозным;
Я не буду игрушечкой:
Невозможно, и скучно, и поздно!
Те глаза, что меня когда-то ласкали,
Во вражеском стане заснули.
И приветствую дали
Я коварно-целующей пулей.
(1921)
Милый враг
У врагов на той стороне
Мой давний друг.
О, смерть, прилети ко мне
Из милых рук!
Сижу, грустя, на холме,
А у них — огни.
Тоскующую во тьме,
Мой друг, вспомяни!
Не травы ли то шелестят,
Не его ли шаги?
Нет, он не вернется назад.
Мы с ним — враги.
Сегодня я не засну…
А завтра, дружок,
На тебя я нежно взгляну
И взведу курок.
Пора тебе отдохнуть,
О, как ты устал!
Поцелует пуля в грудь,
А я в уста.
(1921)
Сафо
В необозримых полях столетий
Ты цветок — звезда сладострастная.
Опасны твои сети,
И вся ты сладко опасная.
Взором томно-таинственным
Ты зачем меня обняла?
Ведь я тверда и воинственна
И не знаю любовного зла.
Из кубка ласканий бессилие
Я поклялась никогда не впивать.
Чуткие голубиные крылья
Я хочу от сердца оторвать.
Улыбаясь на мои песни,
На меня ты смотришь с грустью.
Неужели ты не исчезнешь,
Из сетей меня не пустишь?
Звеняще-острые стоны
Песен вкрадчивых твоих
Души моей будят затоны,
Падают глубоко в них.
Сафо, вызов бросаю
В благоуханные царства твои!
Сети твои разрываю,
Страстнокудрая жрица любви.
1922
Две женщины
Предвечерний городской бульвар,
Предвечерняя душа моя,
На вершинах у берез пожар.
И скрипит старая скамья.
Кто идет в конце аллеи, там?
Волосы печально развились.
Узнаю ее по волосам
И глазам, опущенным вниз.
Из страны неведомой и дальной
Ты, глаза предавши тишине,
Распустивши волосы печальные,
В предвечерний час идешь ко мне.
Я боюсь бессильем заразиться,
Не касайся слабою рукой.
Берегись и ты испепелиться,
Заболеть грозною тоской.
Песенку последнюю послушай
О твоих угаснувших днях.
Опечаль в последний раз мне душу,
А потом уйди, оставь меня!
Предвечерний городской бульвар…
Ласка грустная ее волос, —
И закатный, медленный пожар
На вершинах тихих у берез.
3 мая 1921
Предтеча
Я — с печальным взором предтеча.
Мне суждено о другой вещать
Косноязычной суровой речью
И дорогу ей освещать.
Я в одеждах темных страдания
Ей готовлю светлый приём.
Выношу я гнет призвания
На усталом плече моем.
Отвергаю цветы и забавы я,
Могилу нежности рою в тени.
О, приди, приди, величавая!
Утомленного предтечу смени.
Не могу я сумрачным духом
Земные недра и грудь расцветить.
Ко всему мое сердце глухо,
Я лишь тебе готовлю пути.
Я — неделя труда жестокого,
Ты — торжественный день седьмой.
Предтечу смени грустноокого,
Победительный праздник земной!
Я должна, скорбный предтеча,
Для другой свой дух потерять,
И вперед, ожидая встречи,
Обезумевший взор вперять.
(1921)
Грядущая
Я чую, чую — дышат миллионы
На миллионах трепетных планет
И шлют земле, творящей и смятенной
Своей сестре, торжественный привет.
Сольемся со вселенной беззаветно
В один любовный вечный поцелуй!
В пространствах человечество несметно
И разделилось на мильоны струй.
Бросаюсь я в вселенские объятья
Из-за оград наскучивших земных.
Мильоном рук стремлюсь миры обнять я,
Мильонами сердец проникнуть в них.
Мне тесно за стеной любви отдельных,
Я в ласках нежных космос утоплю.
Страдающих земных и запредельных
Единою любовью я люблю.
Я, мать, я, мать несметных человечеств,
Впиваю в сердце солнц вселенских свет,
И возлагаю радостно на плечи
Я бремена страдающих планет.