— Это стоило обмена, — сказал Стоун, разглядывая ее, склонив голову.

Она покраснела и прижала к щеке холодную ладонь.

— Зачем ты привел меня сюда? — Скайбрайт снова взглянула на озеро внизу, поверхность его отражала горы вокруг.

Он проследил за ее взглядом. Солнце пробилось сквозь густой туман, окрасив горизонт в ярко-оранжевый.

— Я посещаю эту провинцию из-за красоты гор и чистоты. Отсюда я часто ухожу в преисподнюю.

Растерянная Скайбрайт озиралась, ожидая увидеть пещеру или кратер, но были лишь высокие сосны за ними.

— Не понимаю.

Стоун схватил ее. Она от удивления забилась, но сдалась его объятиям. Он никогда не пересекал границы, взяв ее в плен, и она знала, что касался он ее редко и только по причине. Его броня не издала ни звука, когда он двинулся, а когда она прижала ладони к его груди, то ощутила под пальцами тунику. Мягкую и заношенную.

Бессмертные никогда не были такими, какими выглядели.

— Увидишь, — сказал Стоун, крепче обхватил талию Скайбрайт, прижимая к себе, как возлюбленный.

Это было неожиданно, пугающе и волнующе, его обычное тепло казалось жаром на ее коже.

И Стоун спрыгнул с края утеса.

Сдавленный крик сорвался с губ Скайбрайт, но порыв ветра унес его вдаль, и она не могла больше вдохнуть, они рухнули в озеро внизу.

Скайбрайт летела на тошнотворной скорости, крепко обвив руками шею Стоуна. Бессмертные не могли умереть, а она — вполне могла разбиться, как дыня, о поверхность воды, что могла показаться каменной.

— Доверься мне, — спокойный голос Стоуна прозвучал рядом с ухом, и она бы укусила его за плечо, если бы так не боялась.

Они вонзились в воду, как стрела. Перемена шумного воздуха на давление темных вод поражала, и Скайбрайт вскинула голову, глядя, как отдаляется освещенная поверхность. Вода заполняла ее ноздри и уши. Она инстинктивно раскрыла губы, чтобы закричать, и вода полилась в ее горло. Она закрыла рот слишком поздно. И она могла так умереть.

Утонуть.

Скайбрайт в панике зажмурилась.

А потом почувствовала рот Стоуна поверх своего, он раскрыл ее губы своими губами. И его дыхание забрало воду из нее, он выдохнул, и сладкий воздух заполнил ее рот, горло разжалось, легкие перестали болеть. Она открыла глаза. Его плечи очерчивал тусклый серебряный свет, и она могла видеть только его в темноте, в которой они теперь плыли. Стоун всегда сиял.

Она прижалась ближе к нему, истерика грозила стать сильнее. Она никогда не училась плавать, иррациональный страх утонуть она разделяла с Чжэнь Ни. Горло сжималось, она стонала внутри себя, всхлип подавил рот Стоуна. Его глаза расширились от этого звука. Она была уверена, что он чувствует вкус ее страха.

Его губы двигались поверх ее, теплые и настойчивые. Она вдохнула ценный воздух, которым он делился, ощутила своим языком его язык. Он целовал ее, и она могла лишь цепляться за него. Если она отпустит, то умрет. Даже в холодной воде его тело было горячим, и у нее начала кружиться голова, как в тот раз, когда он поцеловал ее в лесу.

Если поцелуй Кай Сена закреплял Скайбрайт в ее теле, обострял чувства, но связывал душу, то поцелуй Стоуна забирал ее душу прочь, словно он за нить уводил ее душу в забытье. Она не могла чувствовать свое тело, холод, ведь она была среди звезд, не понимала, куда падает.

* * *

Скайбрайт задела что-то, от этого дернулась ее шея, откинулась в сторону голова. Она не хотела открывать глаза, ей казалось, что она выпила слишком много рисового вина. Виски болели, губы покалывало. Кто-то поставил ее на ноги, ее колени дрожали, и руки на ее талии сжались крепче.

— Хмм, — тихо сказал Стоун.

Его голос вернул Скайбрайт в сознание, она оттолкнулась от него руками так сильно, что чуть не упала назад. Она посмотрела вниз и увидела, что ее туника и штаны промокли и прилипли к телу, открыв все изгибы, что она прятала в свободных складках. От злости ее зрение потемнело на миг. Она подняла глаза, а Стоун стоял перед ней, он был сухим, словно его одежда висела весь день на солнце.

Она ударила его по лицу. Он даже не моргнул.

— Я могла утонуть! — прокричала она, голос дрожал. Она сжала ладонь в кулак, игнорируя боль в ладони. Она словно ударила статую. На его щеке и следа не осталось.

— Конечно, нет, — ответил он. — Я бы этого не позволил. Ты в безопасности под моей опекой, Скайбрайт.

Его опекой. Она прикусила губу. Она не хотела быть под его опекой.

— И… и ты поцеловал меня! Без спросу! — ее плечи дернулись, словно она хотела снова ударить его, и он опустил голову. Не от страха, она знала это. Она не ранила его. И не могла ранить. Он был слишком сильным.

— Я знаю, ты не любишь, когда тебя целуют, — сказал он.

Она чуть не расхохоталась, он был далек от истины. Истерика снова поднималась, вес бесконечных вод давил на нее, стараясь проникнуть в каждую клеточку, и она сильно дрожала.

— Только поцелуй мог отвлечь тебя, чтобы ты забыла, где находишься, — он поднял руку, и с мерцанием появилось платье с розовыми и лавандовыми шелковыми складками. — Путь с тобой по озеру оказался дольше, чем мой путь в одиночку. Ты замерзла и промокла. Приношу извинения, Скайбрайт.

Она забрала у него платья, ее зубы стучали, к лицу прилипли влажные пряди. Поцелуй заставил ее забыть, где она, чуть не забрал ее душу. А как он себя при этом чувствовал? Он говорил, что так лучше узнает ее. Он вряд ли хоть что-то почувствовал. Стоун поднял другую руку, появилось белое пушистое полотенце, он отдал его ей. Чихнув, Скайбрайт смерила Стоуна недовольным взглядом. Она не стала благодарить его, они просто смотрели друг на друга долгое время.

— Отвернись, — потребовала она.

Стоун открыл рот, но закрыл его без слов, а потом отвернулся. Он скрестил руки, но броня не издала ни звука, и замер, неподвижный, как и его имя.

Скайбрайт с силой терла полотенцем волосы, а потом сняла мокрую одежду. Она не сводила взгляда с широкой спины Стоуна. Хоть он уже видел ее обнаженной, еще и в обоих обликах, но она не выдержала бы после такого спуска еще и этого. Она огляделась, пока вытиралась. Они были в красивом фойе. Длинная комната была из белого кирпича, но трещины между ними сияли темно-оранжевым светом. Сияние пульсировало, словно было живым, и от этого у комнаты была зловещая атмосфера. Высокий потолок заострялся, как вершина горы, выход из комнаты был квадратной дырой, охраняемой двумя статуями демонов.

Не было звуков, кроме шелеста шелка, пока Скайбрайт одевалась, но каменный пол словно пульсировал под ее ногами, и змеиной силой она чувствовала, что окружена тысячами существ, и они не были смертными. Она обулась, решив страдать от холода, но не просить Стоуна сделать новую обувь. Ее мокрая одежда волшебным образом исчезла. Стянув влажные волосы в два пучка, она подошла к Стоуну.

— Где мы? — спросила она.

Ноги Скайбрайт скрипели по полу, но она шла. Стоун был больше, чем на голову выше нее, шаги его были быстрыми.

— Мы у одной из дверей в преисподнюю, — тихо ответил он.

Чем ближе они подходили к квадратному проему, тем громче становилось гудение, статуи одинаковых демонов у входа ожили, сбросив тусклый серый цвет. Они возвышались над ними, были ростом с две Скайбрайт. А на фоне их мышц Стоун казался мальчиком. На демонах были лишь тряпки на поясе, руки были толще ее ног. И она, хоть и злилась на Стоуна, приблизилась к нему.

Стоун остановился между демонов. Преодолевая свой страх, она взглянула на них. Кожа демонов была синеватой, и хотя они телом напоминали смертных мужчин, их головы отличались. Их волосы были оранжевым пламенем, такой же огонь плясал в больших глазах, сияющих алым. Бивни выступали изо рта, лица были яростно искривлены. У них были большие топоры, серебряные лезвия казались такими острыми, что перерезали бы ее пополам одним взмахом.

Демоны тряхнули головами, огонь поднялся выше, они стукнули по земле топорами.