— «Изобилие кисок», — тихо говорит она.

Девочка почти шепчет эти слова, опуская голову и позволяя волосам спадать на лицо, что для нее словно маска, за которую можно спрятаться.

— Ты знаешь, где он находится?

— А ты разве нет? — она пристально смотрит на меня, а затем опускает глаза вниз. И что это? Она беспокоится за меня или пытается выяснить, сколько времени я провожу в стриптиз-клубах? Может быть, и то, и другое.

Не очень хорошая идея признать, что я был в этом конкретном клубе несколько раз, так что я пожимаю плечами, изображая невинное безразличие.

— Может быть, мы спросим кого-нибудь.

Я оглядываюсь по сторонам, будто выбираю случайного прохожего, чтобы заговорить с ним.

— Перестань, — шипит Уилла, притягивая меня назад. — У меня есть адрес, он записан где-то. — Она стягивает свой рюкзак со спины и начинает рыться в нем.

Я стараюсь скрыть улыбку, которая расползается по моему лицу, когда наблюдаю за ней. Часть меня наслаждается, подшучивая над ней, но другая часть меня хочет остановить ее и просто развернуть, притянуть в крепкие объятия, чтобы защитить от того, что ей предстоит узнать.

Я не хочу говорить об этом вслух, но если где-то пропадает человек – это плохо. Редко, когда его находят живым. Я никогда не знал никого, кто бы исчез и вернулся снова без каких-либо серьезных последствий. Кроме того, ситуация вокруг исчезновения Николетт не так проста. Ревнивый парень-садист... это явно не приравнивается к счастливому концу в моих глазах. Может быть, так было бы в кино, но мы не кино. Это реальная жизнь, а реальная жизнь чертовски жестока.

Я испытал это на себе.

 — Хорошо, думаю, что это всего в двух шагах отсюда. — Уилла наконец-то смотрит вверх, поправляя выбившиеся пряди светлых волос.

— Хорошо, — соглашаюсь я, надевая свой шлем обратно. Не хочу, чтобы она увидела выражение моего лица, тогда бы малышка поняла, что мне об этом уже было известно.

Мы мчимся по грязной улице, на которой стоят вряд обветшалые, старые дома, такие, как «Изобилие кисок». Мусор валяется повсюду, на обочинах дороги несколько раз я замечаю обёртки от презервативов. Граффити охватывает все красные кирпичные стены, в подворотнях около мусорных баков живут бездомные. От моего внимания не ускользает, что ручки Уиллы стискиваются вокруг меня все крепче.

Я разворачиваю мотоцикл и останавливаюсь прямо у двери. Признаю, что хвастаюсь немного, но это лишь для того, чтобы скрыть нечто гораздо более глубокое. Это не боязнь, просто немного беспокойства, что Уилла может получить плохие новости здесь.

Я не допущу, чтобы это случилось. Я слезаю с байка и беру Уиллу за руку. Мое лицо – непроницаемая маска, я уверен в себе, даже когда мы входим через ярко-красный проем двери, горделиво, в полной уверенности, как делаю всегда. Чем более уверенным я выгляжу, тем быстрее получаю то, чего хочу. Я знал это всегда. Если моя дрянная жизнь и научила меня чему-то, так эти уроки я всегда буду использовать.

Сейчас раннее утро, но девочки все еще танцуют, пока клиенты готовы платить. Это может быть и не первоклассный бар, но все знают, что «Изобилие кисок» никогда не спит.

— Что теперь? — шепчет Уилла, когда я, взяв ее руку в свою, веду за собой.

Она явно чувствует себя крайне неловко, так что я беру инициативу в свои руки — то, что у меня получается очень хорошо.

— Давай займем место и закажем напитки.

Мы проскальзываем за ближайший столик и молча ждем, пока официантка подойдет и обслужит нас. Я сканирую глазами девушек, хотя понятия не имею, кого ищу. Это маловероятно, что Николетт будет выглядеть слишком похожей на Уиллу, но полагаю, что я в состоянии обнаружить какое-то сходство между ними. Кроме того, я не могу просто сидеть здесь и ничего не делать. Я сказал Уилле, что помогу, и это именно то, что я намерен делать.

Черт, когда я вдруг стал таким правильным?

 — Могу ли я узнать, что вы, ребята, желаете выпить? — наглый, протяжный голос прерывает меня, и я заказываю себе виски. Возможно, для него рановато, но мы должны соответствовать.

К моему удивлению Уилла восклицает, прежде чем я успеваю вмешаться.

— Где Николетт? — огрызается она, ее голос звучит гораздо более жестко, чем я слышал раньше.

Я недоуменно смотрю на малышку. Знаю, что мы не разрабатывали точного плана, но я даже подумать не мог, что начнется все именно так. Неужели она ничего не знает о получении информации из людей? Нельзя просто «идти напролом» и вести себя как слон в посудной лавке. Для этого требуется смекалка и умение манипулировать.

— Мне очень жаль, но у нас здесь нет девушек с таким именем. Теперь, если вы хотите нанять одну из наших танцовщиц, у нас есть комнаты и на сегодняшний день...

Уилла не дает официантке договорить.

— Не нужно мне лгать. Николетт моя сестра. Я не видела ее нескольких месяцев. Мне нужно... — к ее очевидному раздражению голос начинает немного ломаться, и слезы застилают глаза. — Мне нужно знать, где она находится. Я думаю, что имя ее, как танцовщицы было...

Уилла делает паузу, задумавшись на секунду, а я смотрю на официантку, пытаясь оценить ее реакцию. Надеюсь, что слезы сработают. Я действительно не хочу соблазнять эту женщину — не перед Уиллой. Кроме того, она имеет довольно усталый и потасканный вид женщины, которая слишком много работает, «развлекая» клиентов бессонными ночами. Знаю, что большинство девушек здесь работают в самой древней профессии в мире, и я не удивлюсь, если эта официантка была одной из них.

Стриптизерша нетерпеливо поправляет прядь красных волос за ухо. Я запоминаю этот жест. За этими женщинами постоянно приглядывают — это обязанность сотрудников охраны, гарантировать, что никто посторонний не обидит девочек. Одна из самых больших опасностей в этой профессии, когда клиенты становятся одержимыми. Это та вещь, из-за которой случается плохое дерьмо.

И снова, только я открываю рот, чтобы сгладить момент, как Уилла выпаливает.

— Кристалл! — радостно восклицает она, вспомнив. — Ее сценическое имя — Кристалл.

— Я... — официантка оглядывается вокруг, испытывая неловкость. — Я могу вам сказать, когда она будет на работе в следующем... — неуверенно начинает говорить она. — Я... гм... я просто пойду проверю.

Она всматривается в иллюминаторы за стойкой бара, в надежде спросить о графике работы.

— Предполагаю, что она не скажет... — я склоняюсь в сторону Уиллы, желая успокоить ее.

— Она может, — упрямо говорит малышка, прерывая меня. — Могла бы, если бы действительно хотела. Она знает, что Николетт в беде, и знает, что должна рассказать мне это. Что-то сдерживает ее.

— Может быть, это потому, что она не уверена в том, кто ты и какие у тебя намерения? — не знаю, почему я защищаю эту женщину, мне просто нужно, чтобы Уилла успокоилась. Малышка может сидеть здесь и выглядеть довольно спокойно, но глубоко внутри у нее все кипит, и ее окружает жгучая энергия, и я обеспокоен тем, что она в любой момент может взорваться.

— Я не могу сделать это, — говорит Уилла, прежде чем резко встать. Она несется к бару, и я знаю, что нужно остановить ее, прежде чем девушка сделает что-то действительно глупое.

Перед тем, как добраться до нее, я вижу одну из танцовщиц, которая преграждает ей путь и шепчет что-то на ухо. Что бы та ни сказала, это ничего общего не имеет с ее работой, потому что ее слова останавливают Уиллу.

По какой-то причине это заставляет меня замереть тоже. Уилла узнала что-то, я уверен. Только знать бы, что...

Я замираю, мои плечи напряжены, и тогда а я вижу взгляд Уиллы, направленный на меня. Все происходит, словно в замедленной съемке, и это меня убивает. Я живу жизнью в быстром темпе — всегда жил, всегда буду... и мне нужно узнать все сейчас.

Ее ярко-голубые глаза блестят, и я вижу в них панику. Ее губы сжаты, выдавая напряжение. Уилла заламывает руки и закусывает губу.

Я хочу броситься к ней, хочу притянуть к себе, но она медленно поднимает два пальца, показывая, что отойдет на две минуты.