Лишенные отличительных черт коридоры, заурядные люди с ксерокопией чьего-то разума вместо подаренного природой, и одной целью на всех, - сделать так, чтобы уже никогда сюда не возвращаться. Олега отбросило на точку отсчета, с которой он стартовал менее двух лет назад, выбравшись из похожих стен.

   Я впервые сопровождаю его в больницу, он не хотел, чтобы я привыкала к этому месту.

   - Аля, поговори с врачом, если не хочешь поверить моим словам. Извини, у меня пациент, не могу разговаривать. Позвоню тебе вечером.

   Инна Викторовна кладет трубку, а я направляюсь к ссутулившемуся Олегу, занимающему место напротив кабинета психиатра, который он покинул менее десяти минут назад. Присаживаюсь на корточки, обнимая его холодное лицо ладонями.

   - Мой хороший, - шепчу.

   Он кивает, опуская глаза. Напряжение его тела, нервной системы невольно передается мне, как электрический ток по прямой цепи. Я сжимаю его виски, стараясь надавить на воображаемые кнопочки, способные отключить мигрень.

   - Не хочу в больницу. Я смогу справиться сам.

   - Я знаю. Поедем домой?

   - Поедем.

   Мы идем в обнимку мимо кабинетов с надписями, сливающимися в жирные черные полосы, потому что я плачу. Беззвучно и скупо. Позволяя соленым полоскам портить дневной макияж. А он держится за меня и смотрит вперед или перед собой. Мелькает мысль: главное, чтобы не оглянулся. На улице до такой степени светло, что мы, переступив порог здания, щуримся. Обманчиво яркие лучи все еще по-зимнему холодного солнца отражаются от белого снега, рассеиваясь в воздухе. Глаза пощипывает от потекшей туши.

   - Ты плачешь?

   - Глаза слезятся из-за снега, - я надеваю темные очки и веду его к машине.

   Недавняя ошибка Олега стоила нашей фирме нескольких миллионов. Винила ли я его? Винила ли себя? Или Сергея, который, не послушав московских клиентов, не просто продолжал доверять Олегу, а свесил на него сложнейшие задачи, экономя на новом системном администраторе?

   - Мы справимся.

   Его руки дрожат. Или мои. Возможно, это просто холодный порывистый ветер. Мы всегда ищем в природе отражение наших эмоций. Намного легче жить, зная, что не одному тебе плохо, что вся планета борется вместе с тобой. За тебя.

   - Ты останешься в больнице только тогда, когда захочешь сам. Хорошо? - сжимаю его ладони так сильно, что он дергается и смотрит на меня пустыми, серыми глазами.

   - Это не из-за болезни.

   - Я знаю. Такое могло случиться с каждым, - я и искренне в это верю.

   - Но случилось именно со мной.

   - Нам просто не повезло. Так бывает.

   - Я контролирую своих бесов.

   - В этом нет никаких сомнений. Милый, поехали домой?

   Я сажусь за руль и, ожидая, пока припаркуется загородившая проезд машина, задумываюсь. Сегодняшнее утро отличалось от десятков предыдущих лишь тем, что я успела погладить ему рубашку. А еще мы занимались сексом, но это бывает не так редко, чтобы заострять внимание. В ванной комнате заело дверь, поэтому пришлось разломать замок. Уже в лифте я вспомнила про утюг и вернулась проверить, не забыла ли его выключить. А на улице выпало столько белого снега, сколько бывает лишь в середине зимы, но никак не в конце марта. Были ли это знаки судьбы? Зачем я вообще ищу в своей жизни какие бы то ни было знаки? Неужели я стала настолько слаба, что готова свалить на перебегающую дорогу черную кошку возникновение своих неподъемных проблем?

   Увольнение проходило тяжело, весь офис словно вымер, врос в мебель: стулья на колесиках, прямоугольные или угловые столы, - погрузившись с головой в работу. Если бы коллеги могли, они бы залезли в мониторы и отсиделись там. Подобные ситуации случаются в каждой компании. И всегда находится виноватый.

   Тяжелее всего мне далось присутствие при скандале, полных желчного яда криках Сергея, которые я пропускала через себя вместе с потоком оскорблений, никогда ранее в моем присутствии не произносимых ни одним мужчиной, и которыми он поливал опустившего голову Олега. В тот момент уже бывший сисадмин «ЭД точка ру» не защищался, его чувства выдавали лишь пальцы на левой руке. Когда Олег порезал себе вены впервые, он задел сухожилия, и теперь средний, безымянный пальцы и мизинец на левой руке не сгибались полностью, и сильно дрожали, когда Олег нервничал. Я видела такое лишь пару раз во время занятий сексом, когда Олег был на пике возбуждения. Мы смеялись над этой его особенностью.

   - Шизофреник! Псих! Убожество!

   Я не обязана была слушать эту грязь, было бы лучше подождать за дверью.

   - Идиот! И как я мог повестить на такое?!

   Но я стояла рядом, ловила каждое слово, стараясь принять часть гнева Сергея на себя, разделить чувство вины Олега настолько, насколько это было возможным.

   - Пошел с глаз моих и чтобы я тебя никогда больше не видел!

   Виноваты были все. Сам Олег, те, кто поверили в него, и те, кто пытались ему помочь. Увы, пострадавших было намного больше, чем виноватых.

   Вероятно поэтому Сергей, не зная, как выплеснуть раздирающие его грудь эмоции, поднял трубку и вызвал «скорую», предупредив, что нужна помощь психиатра.

   Возможно, если бы Олега положили в больницу, Сергею стало бы легче пережить инцидент, но я не позволила сделать этого. После разговора с врачом я увезла Олега домой, пообещав, что его никогда не положат в больницу против воли.

***

   - Милый, сходишь за бутылкой вина?

   Сегодня впервые за несколько месяцев к нам с Олегом домой пришли гости. Коротко поздоровавшись, он скрылся в спальне, погрузившись в чтение научно-фантастического рассказа, который ему посоветовала Нина, а мы с Катей и Машей остались сплетничать на кухне. К слову сказать, я впервые разговаривала с Катей после того, как Олег ко мне переехал. Она сама напросилась под предлогом того, что соскучилась по брату, ведь он редко выходил из дома в последние недели, еще реже общался с родственниками, предпочитая их обществу мое, либо книги. Не забыв посоветоваться с Олегом, я пришла к выводу, что не против визита своей бывшей лучшей подруги, но, решила пригласить еще и Машу, чтобы было кому разряжать атмосферу. Кстати, бутылка испанского вина была куплена для той же цели, правда, с количеством я не угадала. Не хватило.

   Как только Олег, закутавшись в теплый шарф, переступает порог квартиры, в кухне воцаряется полная тишина. Отсутствие «лишних ушей» должно было лишь сильнее развязать языки давно не видевшимся подругам, но мы молчим. Потому что пришло время главных вопросов. Катя залпом выпивает бокал с красным сухим, подавившись и несколько секунд кашляя, растягивая время. Маша с энтузиазмом поглощает креветки, а я делаю вид, будто считаю, что в терпком напитке растворен смысл бытия, и если я еще немного напрягу зрение, докопаюсь до истины. Ну, хоть до какой-нибудь.

   - Как у тебя на работе? - наконец, спрашивает Катя. Вопрос мог бы показаться обычной попыткой поддержать разговор, но я сразу понимаю, что Катя имеет в виду именно события пятимесячной давности.

   - Сейчас уже все в норме.

   - А отношения с начальством?

   - Сергей не смог меня уволить, потому что я единственная, кто был в курсе всех деталей договора с москвичами, - усмехаюсь я, вспоминая метания шефа. - Сейчас, кажется, он стал относиться спокойнее. Страховка покрыла убытки, мы практически ничего не потеряли, - моя способность прятать ложь за улыбкой - врожденная. Кроме того, лгать о работе я умею восхитительно, слишком часто данное умение помогало нам остаться на плаву, особенно когда компания только зарождалась.

   - Мы очень боялись, что тебе придется уйти следом за Олегом.

   - Первое время было непросто находиться в офисе, но нам с Олегом нужны были деньги, я не могла просто развернуться и уйти.

   - Отец предлагал помощь. Олегу следовало взять деньги хотя бы на лекарства.