— Так я с Лидой никогда не помирюсь, если в увольнение ходить не буду! — притворно перепугался Ляпунов, но тут же перестроился, спросил вкрадчиво: — Товарищ сержант, вы случайно не ясновидящий? Как это вы в темноте работаете? Ну прямо кошка! А у меня глаза чуть не выпадают. Тычу наугад.

— Я тебе потычу, балаболка! — шутливо пригрозил сержант и спрыгнул в окоп. — Тебя, Ляпунов, хлебом не корми, а дай языком почесать.

Не однажды Новоселов слышал байки Ляпунова о его похождениях. Все они были обычно неудачными, выглядел в них рассказчик всегда посрамленным. И сочинял он их на ходу, просто ради забавы, подделываясь под какого-то простачка. Не было у него никакой Лидуси, ни смугленькой в красном. Так, безобидный треп, слушая который Новоселов тоже посмеивался над «бедным и несчастным» гвардии рядовым и еще над тем, что сержант Нестерович простодушно принимает все это за чистую монету. Но сегодня Новоселов был беспощаден.

— А ведь гаденькие у тебя истории, Леня! — сказал он.

— Но-но! — вскинулся Ляпунов. — Думай, что говоришь, а то и схлопотать можешь по шеям. Смотрите-ка, нравственность взыграла! Кто-то ему на хвост наступил, так теперь на всех кидается.

— От тебя, что ли, схлопочу? — хохотнул Новоселов, хотя ему было не до смеха. — Могу повторить, если хочешь: дрянные у тебя истории, понял? Попробуй еще при мне их рассказывать, я тебе такую «тайну хрупкую и босую» пропишу!..

— О-о! — поддразнил его Ляпунов. — Займи у кого-нибудь чувство юмора, Степа.

— Завелись, петухи! — вмешался сержант Нестерович. — Мокнуть вам нравится, что ли? Хватит прохлаждаться!

Новоселов промолчал. Черт с ним, с Ляпуновым! Своих забот полно. Мысли его снова вернулись к непрочитанному и потерянному письму. Что там в нем? Вполне возможно, что отставка: на свидания не является, а она сиди и жди его. Потом он отслужит срок и уедет. Зачем ей это надо? И что он такое для нее?..

Он познакомился с ней на танцплощадке. Ляпунов затащил его от нечего делать, просто посмотреть. Они сели в уголке, и тут Новоселов увидел Ольгу. Его поразила тогда ее красота, такая русская, неожиданная здесь, в среднеазиатском поселке, — круглое правильное лицо, совсем не тронутое загаром, и льняные волосы, собранные в длинную толстую косу. А глаза большие, зеленые-презеленые, под удивленно вскинутыми скобками бровей. Решительный во всем, Новоселов всегда был робок с девчатами, избегал их общества. А тут нашло на него, осмелел, пригласил девушку на танец. Повел неуклюже и сразу же припечатал сапогом ее белоснежную туфельку.

— Ой, какой же вы неловкий! Не умеете танцевать?

— Не умею, — честно признался Новоселов. — И вы теперь на второй танец не пойдете со мной?

— Давайте хоть один закончим без травм, — засмеялась девушка. Но, видно заметив, как отчаянно он покраснел, мягко сказала. — Не торопитесь, смотрите, как просто: раз-два-три, раз-два-три… Еще поворот, теперь шаг в сторону. Легче, легче… Уф, вы прямо деревянный! Не на меня, на свои ноги смотрите! — Она увлеклась, вошла в роль учительницы, командовала партнером с увлечением, но тут музыка умолкла.

Они остановились. Степан не знал, какое было у него лицо в этот момент, но, глянув на него, девушка опять улыбнулась:

— Ладно, второй танец за вами.

Было танго, она вновь учила Степана танцевать, а он пытался понять, что с ним происходит: почему он, как в тумане, слышит ее голос приглушенно и как будто в отдалении? И почему в груди колышется какая-то странная, незнакомая ему, тревожная и сладкая боль? И почему все равно смотрит не на свои ноги, а на ее лицо и никак не может оторвать взгляда? И почему он боится, что кончится музыка?

Оркестр смолк, а Степан так и не разобрался в своем состоянии. И, проводив девушку, он стоял в стороне, не спускал с нее глаз, ожидая, когда снова зазвучит музыка. Но в третий раз он не успел к ней подойти — его перехватил какой-то парень с длинными, до плеч, нечесаными волосами и в цветастой рубашке, заправленной в джинсы с заклепками на карманах.

— Наружность, солдат, всегда обманчива, — в нос, философски глубокомысленно изрек парень, придержав Новоселова за рукав. — Гулящая она. С моим корешем. — И кивнул на верзилу, уже танцующего с Ольгой шейк. — В общем, не липни, отвали от Ольги. Не для тебя, чистенького, она. Разумеешь?

— Мне-то что? — пожал плечами Новоселов, неприятно пораженный словами волосатика. Но поверить этому нагловатому и хриплому голосу не мог. И помимо своей воли произнес просительно, чуть ли не моляще, отчего самому стало противно. — Танцевать-то с ней можно?

— Хоть сто пудов! — осклабился парень. — Эт пожалуйста. — И подмигнул: — Хочешь, устрою?

— А ну-ка, чеши отсюда! — разозлился Новоселов, наконец-то вырвавшись из непонятного расслабленного состояния. — Я тебе устрою!

— Что случилось? — подскочил Ляпунов. — Иди, парень, подстригись, тоже мне хиппи! А ты, Степа, что с местным населением конфликтуешь?

— Была бы честь предложена, — независимо сказал волосатый, отходя от солдат. — Гляди, я тебя предупредил! Праведник!

— Хулиган! — весело парировал Ляпунов вдогонку. — Чешись чаще, голову мой и брюки новые купи, смотреть на тебя тошно! Чего он от тебя хотел, Степа?

— Потом расскажу, — бросил ему Новоселов.

Теперь он был уже самим собой, без этой размягченности, которая заставила его слушать волосатика. Новоселов решительно направился к Ольге и пригласил ее на следующий танец.

— Ого, да вы делаете успехи! — заметила она, то ли чтобы подбодрить его, то ли потому, что он и в самом доле танцевал увереннее.

— А мы тут о вас беседовали с каким-то «хиппи», — небрежно сказал Степан, внимательно наблюдая за реакцией девушки.

— С Женькой, наверное? — Ольга выдержала его взгляд, ответила спокойно: — Охранники мои. Он да длинный Генка. Прохода не дают, обхаживают.

— Типы они!

— Может быть. Зато с ними не скучно. Женька на гитаре классно играет…

— А Генка песенки поет? Да? — подхватил Новоселов.

— Что за тон допроса? — строго спросила Ольга, и глаза ее сузились. — Еще чего не хватало!

— Можно я вас домой провожу? — вместо ответа спросил Новоселов. И снова на его лице было такое просительное выражение, что взгляд ее потеплел.

— Странный вы какой-то. Проводите, если не боитесь моей охраны.

В темном переулке недалеко от Ольгиного общежития их встретили двое — тот «хиппи» и верзила.

— Эх, не послушался ты меня, солдатик! А зря, — точно и вправду сожалея, сказал волосатик. — Придется тебя бить. Отойди-ка, Ольга. Дай нам с «женихом» твоим потолковать.

— Ребята, вы что?! — испуганно вскрикнула она.

— Не лезь, — лениво ответил Женька. — Я тебя предупредил, солдат, чтобы ты от медички отвалил? Вот слышь: предупредил! А теперь пусть не обижается! А! Получай!..

Новоселов предугадал его удар и прямым в челюсть уложил в нокаут. Кинувшегося на подмогу верзилу пришлось осаживать ударом в солнечное сплетение. Тот словно сломался пополам и осел на землю.

— Ловко ты их! — Ольга звонко рассмеялась. — Так им и надо. Храбрецы — двое на одного. Ладно, бывай! Потренируйся к следующим танцам! — крикнула она Новоселову, отбежав на несколько шагов.

Но следующие танцы были не скоро. Через два дня Новоселова вызвал к себе майор Трошин, оставшийся за командира дивизиона. В его кабинете тихими ангелами сидели Ольгины «охранники».

— Вот жалуются на вас рабочие депо — драку, говорят, затеяли в общественном месте. Как же так, товарищ гвардии ефрейтор?

— Ну, дают! — изумился Новоселов. — Переулок общественным местом стал. Это кто же, я драку затеял? — спросил он у жалобщиков, одетых по случаю поприличнее и поскромнее. — Хороши! А может, вы?!

— А что нам оставалось делать? — сказал волосатый. — Ты к его вот жене пристаешь. Мы тебя тихо-мирно предупредили — не слушаешь. Решили припугнуть, а ты — кулаками. Что, не так? Вон челюстью жевать не могу. А мы тебе хоть синяк поставили?

— Что-о? Какая еще жена?!