"В лесах, в кустах…"
В лесах,
В кустах,
Густых и прочих,
Весь превращаясь
В бег и слух,
Под хриплый лай
И визги гончих
Зверь совершает
Жизни круг.
Охотник ждет,
И он дождется.
Охотник знает:
Есть закон,
Что зверь затравленный
Вернется
На место,
Где был поднят он.
Тогда рука взведет курки..
Но я печалюсь
Не об этом.
Я говорю, что и поэтам
Даны подобные круги.
Когда поэзия не шалость,
Усилий требует полет.
В какой-то час
Придет усталость:
Что ж, и железо устает!
Тогда, усталый,
Но не хилый,
Чтоб стать сильней
И боевей,
За прежней дерзостью
И силой
Спешит он к юности своей.
Темна,
Близка
Защита леса…
Дай бог ему
В тот крайний срок
Не встретить своего Дантес
Уже взводящего курок.
К СТИХАМ
Не радуясь
Высокому родству,
Смотрю я с болью
На поэмы эти.
Так смотрит мать,
Когда в семье растут
Большой любви
Глухонемые дети.
Не знаю,
Время ли тому виной,
Моя ли кровь,
Как знать,
Мое ли имя?
Вы научились
Говорить со мной,
Но, дети,
Надо ж говорить с другими.
Не избежать
Ни равнодушных глаз,
Ни строгих глаз,
Что видят все пороки.
Хорошие мои,
Быть может, вас
В чужой душе
Задержат на пороге.
Не обижайтесь,
Добрый мир широк,
Не бойтесь
Ни дождя,
Ни зимней стужи.
Возьмите от меня
Терпенья впрок,
К другим идите
И стучитесь в души.
"Я атеист и поэт…"
Я атеист и поэт,
Я жалею, что бога нет.
Был бы мудрый,
Жил бы всевышний,
Меньше бы бед
Случилось со мной.
Этот всевышний
Был бы не лишний
Даже при наличии
Власти земной.
Я спросил бы:
"Великий боже,
Как стишки,
Скажи от души?"
И ответил бы боже,
Похлопав в ладоши,
И сказал бы боже:
"Пиши… Хороши!.."
Но, увы!
Уже сколько лет
Есть Щипачев,
А господа нет.
"Сочиняем, пишем, строчим…"
Сочиняем,
Пишем,
Строчим,
Заседаем.
Все — родня.
А в буфете, между прочим,
Смеляков, как строгий отчим,
Косо смотрит на меня.
От поэзии любимой
Отлученный за грехи,
На базарах со слепыми
Стану петь свои стихи.
Не в ладах с литературой,
Брать начну из добрых рук
Не деньгами, а натурой:
Сладкий блин
И горький лук.
Будут женщины к базарам
По дорогам грязь месить;
Обо мне, еще не старом,
Разговоры разносить.
Пропою самозабвенно,
Зарыдав и загнусив,
Про любовь и про измены
На моей родной Руси.
Пропою про урожаи
И про Вегу, как фантаст.
Глядь, какой-нибудь Державин
Заприметит
И воздаст.
И тогда,
Обретши слово,
Неподвластное суду,
С бородою Льва Толстого
К вам, товарищи,
Приду.
ГУСИ
В те дни,
Когда горят леса
Огнем нежарким увяданья,
Когда разбудит небеса
Гусей отлетных гоготанье,
Когда гортанный дикий звук
Внизу гусынь встревожит важных,
Тогда
Стада
Гусей домашних,
Волнуясь,
Сходятся на луг.
Здесь, на лугу,
Как в смутном веке,
Они шумят,
Они галдят
И машут крыльями в разбеге,
Как будто тоже полетят.
Но сытым небо не дается…
И, пошумев какой-то срок,
Идут домой.
И раздается
Гусынь довольный гоготок.
СТРИЖИ
Иду я вдоль межи,
Вдоль ржи,
Густой и шаткой.
Привет,
Привет, стрижи,
Привет,
Привет, касатки!
Мне хорошо сейчас,
Как никому на свете.
Я счастлив, что у вас
Уже летают дети.
Я рад,
Что вдоль межи
Уже и рожь усата.
Привет,
Привет, стрижи,
Привет и вам,
Стрижата!