Н и н а. Яков звал меня Рыжиком. Тогда я была светлее.

Л е к а. И через весь холст я дала бы линии, пересекающие вас… Ваша жизнь — в линиях чертежей, в сдержанности чувств.

Н и н а (с хриповатым смешком). Вот развлекаюсь иногда. Отцовская картотека веселых историй… Я помогаю отцу: тексты переписываю начисто, сортирую его карточки. Столько откладывается в душе!.. Истории чаще всего только называются веселыми, а на самом деле больше грустные. Это такая галерея живых портретов! Тут тебе и личности из прошлого — дамы, аристократы, короли. Да все они в забавных случаях всяких. Я так и вижу их, будто они сейчас живые мелькают. А в других карточках — из наших времен фигуры. Тоже иной раз весело, а то и мурашки по коже. В неназванных людях — знакомые и даже родные лица узнаю… Отец не просто забавляется этими словесными картинками, нет, у него давний спор с самим собой… Меня втягивает — и мне интересней жить…

Л е к а. Почему вы не учились в институте, почему остались чертежницей?

Н и н а. Сперва как-то ничего не хотелось. Тоска. Дети. Заболел Владик. Я его долго выхаживала, лет до пятнадцати. Боялась, что потеряю его… Я уж с помощью папы самых знаменитых профессоров мобилизовала. Консилиумы всякие… и никакой надежды. Александр Степанович выручил. Тогда он уже работал в министерстве, в главке моего отца. Узнал, что у нас горе, бросился помогать. Привез из Иркутска старикашку доктора. Вроде бы обыкновенный старичок… За две недели Владьку на ноги поставил!

Л е к а. Он и тогда уже был с вами знаком, Чередняк?

Н и н а. Нет.

Л е к а. Для Родиона Ивановича старался.

Н и н а. Ну зачем так, Лекочка?

Л е к а. А что же, он для каждого рядового сотрудника помчался бы в Сибирь?

Н и н а. Александр Степанович — хороший человек. Владик в нем души не чает. Да и отец ценит. Дал ему путевку в большую карьеру.

Л е к а. Вы же с ним такие разные!..

Н и н а. Ох, да я же все одна, одна… Только и утешение, что мама. Для сыновей мама, для отца тоже мама. А ведь и дочкой почувствовать себя хочется, маленькой… Вот только Анну не могу обидеть. Для нее он — вся жизнь, а для меня — что есть, что нет… Ну да ладно. Ты-то как? За Владьку замуж не очень собираешься?

Л е к а. Наоборот!

Н и н а. Тогда почему тянешь?

Л е к а. Набиваю себе дену! Мечта меня одолевает… Пересадить его в другой посад. Учиться бы ему…

Н и н а. Сойдетесь — жить на что будете? У тебя стипендия, да если еще и у него…

Л е к а. Перебьемся. До нового хлеба.

Н и н а. Где растет твой хлеб?

Л е к а. Буду доставать старинные иконы и загонять иностранцам!

Н и н а. Окстись! А знаешь, огорчу я Александра Степановича. Вот увидела этого человека, похожего на Якова…

Л е к а. Дай бог здоровья тому прохожему! Где он, мой-то? (Выходит.)

Входит  П е т р  М ы т н и к о в. Офицерская выправка, открытое, мужественное лицо. Он в повседневной форме — костюм цвета хаки, брюки навыпуск, ботинки. Погоны старшего лейтенанта. Довольно внушительные для его звания и возраста орденские планки на груди. В одной руке у него розы, в другой — фуражка с кокардой.

П е т р. Здравствуй, мама. Говорят, это уже последние розы. (Отдает цветы Нине.)

Н и н а (поцеловала Петра). Сейчас, поставлю. (Выходит.)

Входит  С т е б л о в.

С т е б л о в. Увидел мамку твою с цветами, думаю, кто же это явился?.. (Обнимается с Петром.) Зря ты, Петька, здесь не живешь. Такая квартира — хоть футбол гоняй.

П е т р. Вероника стесняется. Квартирешка у нас маленькая, ты видел, но там она — сама хозяйка. Зашел бы, дед? А то ведь скоро уеду.

С т е б л о в. Опять? Куда?

П е т р. Туда же — в Африку. Ты меня перед мамой поддержи. Нафантазирует мне столько опасностей…

С т е б л о в. А что — опасностей на этот раз не предвидится?

П е т р. Конечно, саперы не фиалки собирают, но…

С т е б л о в. Да, уж не фиалки.

П е т р. Дед, хоть ты не преувеличивай. Я ведь — советник, не воюю. Обучение бойцов народно-освободительной армии отыскивать мины, заложенные противником. (В подчеркнуто спокойном тоне лектора.) Мины — наземные — бывают различных типов. Все они в основном известны. Новинки, сюрпризы встречаются довольно редко. Способы постановки мин в условиях позиционных, затяжных боев, а также в партизанских действиях имеют свои особенности… Разминирование, как правило, проходит успешно. Бывает, конечно, и подрываются…

С т е б л о в (иронией сбивает лекторский тон). Случайные недоразумения?

П е т р. Все-таки джунгли… Мокрый ходишь, в болотной жиже, духотища… Под ногами чавкает, засасывает. Миноискатель выскальзывает из рук. Объясняешься черт те как!.. Одно-два их слова, а потом руками, глазами, рожи корчишь. Зато… ох, дед!.. Очистишь от мин подступы к какой-нибудь деревне. Крестьяне идут, детишки, женщины, которые живы… Все руки тебе жмут! Глазами сияют. «Спасибо, товарищ!» Эти слова знают хорошо: «Спасибо, товарищ». Ну, так что? Работа как работа. Вроде бы колхозная. От сорняков поля пропалываю.

С т е б л о в. Боюсь, надолго тебе работы хватит, дорогой ты мой колхозник-ударник. Засорены поля земного шара…

П е т р. Ну, в общем, дело привычное. А тут, понимаешь, возникла такая ситуация… На этот раз особо трудное задание, посылают только добровольцев. Прополка там нужна культурная. Для меня-то просто! Но вот мама, если она узнает, что я мог остаться дома, а поехал, представляешь? А случится что-нибудь? (Постучал по спинке стула.) Себя всю жизнь казнить будет, что не остановила меня.

С т е б л о в. А если тебе все же отказаться?

П е т р. Ты в подобных случаях как решал?

С т е б л о в. Я?…

П е т р. Ты, дед!.. Главное, на работе в таких условиях я, можно сказать, поднаторел.

Входит  Н и н а  с розами в вазе.

Н и н а. Дай же я взгляну на тебя… Сошел африканский загар?

П е т р. Отмыл.

Н и н а. Ты мне больше нравишься в штатском костюме.

П е т р. Вероника говорит то же самое.

Н и н а. Почему она с тобой не пришла?

П е т р. Врач сегодня ее смотрел. Отлеживается дома. (Как бы между прочим.) Вот я уеду, тогда она часто будет заходить к тебе. Да и ты к ней.

Н и н а. Ты совсем недавно приехал!..

П е т р. Сорок пять дней отдыха в родной Москве. Достаточно.

С т е б л о в. Опять в Африку собирается.

П е т р. Служба. Приказ, мама. Железно.

Н и н а. Тебя ценят начальники?

П е т р. Вероятно.

Н и н а. Так почему же они тебя не берегут? Или ты — незаменимый? Обучай других, чтобы они умели работать, как ты.

П е т р. Я и обучаю, мама. Там.

Н и н а. Нет уж! Ты должен подать заявление или, как это? Рапорт! Веронике нужен покой. Чтобы родился здоровый ребенок.

П е т р. Мама, с Вероникой мы уже все обговорили…

Н и н а. Про все, все? Про осколки, что из тебя вынимали три месяца в госпитале, тоже говорили?.. Их вынимали из тебя, а засели они у меня вот здесь… Хорошо, если не напишешь рапорт ты, тогда напишу я! Материнское слово тоже доходит.

П е т р. Мама, я тебя прошу…

Н и н а. Нет и нет! Папа, как это пишется? Покажи мне сейчас же, я напишу! Пойдем к тебе.

С т е б л о в (оглядываясь на Петра, упирается). Нина, успокойся… Взрослые люди…

Н и н а. Папа!.. (Уводит Стеблова.)

П е т р (набирает номер телефона). Ника? Это фельдмаршал Мытников. От своих звоню. Все нормально. А у тебя? Да что ты, такой красивый живот… Слушай, а вдруг там все-таки двое — парень и девка? Врачи, врачи! Много они понимают! Я тебя целую. Очень серьезно целую тебя. Ну что ты?.. Ну что ты?! (Опустил трубку.)

Входит  В л а д и к.