Тогда Кросс решился на дерзкое предприятие. В су­хую ясную ночь он остановил свой «Воксхолл» на кру­гу и, выдержав момент, когда поблизости не было ни людей, ни машин — дело шло к полуночи — осторож­но открыл дверцу, вылил на щербинку банку белой краски и бросил банку в водосточную канаву. На это ушло всего несколько секунд. На следующий день по пути на работу он проехал по кругу посмотреть, что из этого получилось. Местами краска была еще лип­кой, но в основном она высохла. На следующий день он увидел, что большую часть краски кто-то соскреб — по-видимому, дворник — но щербина отчетливо белела, и можно было рассчитывать, что краска сойдет не скоро.

Кросс решил, что этот метод достоин более широко­го применения. Внимательно изучив маршрут между Ричмондским кругом и Уелфорд авеню, он нашел еще два поворота, где легко было сбиться с пути. Тогда он запасся большой банкой белой краски и за короткое время раскрасил еще четыре бордюрных камня, а пус­тую банку выкинул в реку. Кросс был чрезвычайно доволен собой — какая блестящая мысль! Он еще нес­колько раз съездил ночью по маршруту и решил, что легко найдет дорогу от своей квартиры до круга и оттуда до Уелфорд авеню и обратно в любом тумане, за исключением знаменитого лондонского «горохового супа» — а в таком случае план все равно неосущест­вим.

Кросс чувствовал, что готов к генеральной репети­ции. Никогда он не стучал так часто по стеклу баро­метра, никогда так внимательно не изучал прогноз по­годы. В конце ноября похолодало, и видимость резко ухудшилась. Прогноз предсказывал «холодную погоду, небольшой туман». Кросс решил проделать, как он выразился, «разведку боем». Рано пообедав в ресторане, он в 7.15 выехал из дома, надев теплое серое пальто и мягкую серую шляпу. Он надеялся, что в тумане они будут практически неразличимы. В одном кармане у него был чехол с названием улицы, в другом — гаечный ключ. Туман был не такой густой как ему хотелось, но все же обычные белые фары его не пробивали и пот­ребовалось включить противотуманную фару. Кросс приехал на круг в 7.20 и с помощью белого пятна на кромке тротуара легко опознал нужный поворот. Он безо всяких затруднений доехал до Уелфорд авеню и оказался у дома дяди в 7.34. Здесь тумана было по­меньше, и он раздумал отрабатывать подмену уличной таблички и укрытие орудия убийства. Вместо этого он, выждав минуту-другую, поехал обратно на круг, где и оказался в 7.48. Кросс остановился сразу за последней автобусной остановкой и простоял там пятнадцать минут. Он решил, что за это время вполне можно подобрать свидетелей: все автобусы были переполнены и на остановках выстроились длинные очереди, в 8.03 он опять отправился на Уелфорд авеню, куда прибыл в 8.16. Поздновато, решил он — как бы, выходя из дома, не напороться на Джеффри.

Вернувшись домой, Кросс внес изменения в график движения. Надо будет выехать не в семь пятнадцать, а в семь — тогда он окажется на Уелфорд авеню как раз в восемь.

Оставалась проблема, кому позвонить от дяди. Раз­решить ее было не так-то просто: более того, тут ему грозила немалая опасность. Совершив убийство, ему нужно как можно быстрее уходить. В общем-то лучше было бы позвонить из автомата. Поразмыслив, Кросс решил, что не стоит испытывать терпение пассажиров, которые и без того уже прождут его пять минут. И по­том следователь, узнав, что он звонил по телефону, спросит кому. Можно, конечно, сказать, что было заня­то и он не дозвонился. Но зачем ему вообще куда-то звонить, если он едет к дяде? А, идея — он заблудился, опаздывает и звонит дяде предупредить его, что задер­живается. К телефону, естественно, никто не подошел. Это его, конечно, удивило, но... Нет, не годится. Согласно его версии, он в это время будет на Хемли авеню и позвонит из автомата на этой улице. А вдруг полиция выяснит, что между 8 и 8.30 оттуда никто не звонил? Тихий район, туманный вечер — такое вполне вероятно. Как он это объяснит? Господи, сколько слож­ностей!

Значит придется все-таки звонить от дяди. Надо позвонить кому-то, кто в это время обязательно будет дома. Во многих отношениях лучше всего было бы поз­вонить в полицию — но вдруг они нагрянут слишком быстро? Как пишут газеты, в Лондоне сейчас нараста­ет волна преступности, и полиция молниеносно реаги­рует на звонки по всем известному телефону 999, тут же связывается по радио с патрульными машинами. Газеты приписывают взрыв преступности дезертирам. Нет, к тому времени, когда полиция явится на вызов, ему надо быть подальше от места преступления.

Кому же позвонить? Кросс заехал на почту и изу­чил местную адресную книгу. На Уелфорд авеню он не нашел ничего подходящего. У большинства жите­лей был телефон, но кто поручится, что они в решаю­щий вечер будут дома? Даже если у него будет на край­ний случай запасено несколько номеров, нельзя же названивать то одному то другому, когда в прихожей лежит труп, а на улице в машине его ждут пассажиры. Кросс поглядел список домовладельцев на улице, па­раллельной Уелфорд авеню — Парджетер авеню. Тут он вдруг увидел то, что надо. Врач! Даже если самого доктора не будет дома, там наверняка есть сестра, которая отвечает на телефонные звонки. Кто бы ему ни ответил, это будет человек, который сумеет обеспечить незамедлительную помощь. Кросс запомнил номер те­лефона доктора. А на случай, если этот номер будет занят, нашел еще одного врача — подальше. На худой конец можно будет позвонить туда.

Был вечер среды — и туман сгущался. Все ходы бы­ли рассчитаны — надо начинать игру.

Удивительное дело — в эту ночь Кросс спал лучше, чем за все последние недели. Больше не надо было ло­мать голову над планом убийства, не надо было при­думывать альтернативные варианты на случай возмож­ных осложнений. Все было ясно, все было решено. Если что и застопорит, это уже невозможно ни предвидеть, ни избежать. Разумеется, Кросс рисковал, но он был уверен, что игра стоит свеч. Эта уверенность, плюс полстакана виски, помогли Кроссу погрузиться в глубокий спокойный сон.

Он проснулся в восемь часов утра с горьким прив­кусом во рту, но отдохнувший и спокойный. Прихле­бывая чай и попыхивая сигаретой, он с удовлетворени­ем поглядывал на мутный ноябрьский день за окном. На карнизе лежал иней, и туман скрывал здания на противоположной стороне улицы. Он порядком сгус­тился за ночь; если до вечера не рассеется, будет как раз то, что нужно. Кросс включил радио послушать прогноз погоды: «Служба тумана задействована на всех направлениях. Водители, осторожнее — видимость на дорогах снижена... В течение дня будет довольно холод­но, туман.» Великолепно!

Кросс был полностью поглощен идеей убийства. Она отнюдь не казалась ему отвратительной. Наоборот, он с удовольствием думал о предстоящем вечере. Вот уже несколько недель подряд он неустанно, шаг за шагом, разрабатывал свой план. И вот он готов — без сучка и задоринки! Мысль о воплощении его в жизнь радостно будоражила Кросса. Он с удовольствием предвкушал предстоящий ему поединок умов с поли­цией. Он был предельно собран и готов идти в бой. Смерть дяди — это всего лишь ступень на пути к же­лаемому. Разумеется, очень важная ступень. Интерес­но, когда можно будет заполучить денежки? Эти су­дейские крючки не любят торопиться.

Рабочий день на фабрике тянулся невыносимо мед­ленно. Дядя Чарльз, который поминутно забегал к нему в кабинет поговорить то о синей краске «Кембридж», то об отделке под яичную скорлупу, доводил Кросса до остервенения. «Погоди же, я тебя отделаю под яич­ную скорлупу», злобно думал он. И откуда у старикаш­ки такой загар, когда на дворе ноябрь? Неужели на самом деле такой здоровяк, каким кажется?

В какой-то момент Кроссу показалось, что дело сорвется. В шесть часов, уже в пальто и шляпе, Холлисон зашел к нему и сказал:

— Погода преотвратная, Артур. Туман, вроде, сгуща­ется. Может, тебе лучше сегодня не приходить?

— Почему же?— осторожно возразил Кросс, бросая взгляд на фонарь, мутно светившийся за окном.— По-моему, ничего страшного. Небось миссис Армстронг из-за тумана не останется дома готовить вам ужин?