Объяснить, в чем дело, он тоже был не в силах. Необходимо придумать какое-то правдоподобное объяснение.

На следующее утро Клер принесла ей амазонку.

– Она принадлежала матери его светлости, – объяснила девушка, расправляя складки тонкой суконной юбки. Амазонка провисела в шкафу более десяти лет, завернутая в марлю и пересыпанная лавандой. – Сегодня утром мистер Томпсон велел мне принести ее вам.

Клер помогла Мэри переодеться, застегнула золотые пуговицы жакета к поправила бархатный воротник. Белый галстук горничная заколола золотой булавкой с ониксом.

Перешивать амазонку не понадобилось: она пришлась впору. Из зеркала на Мэри смотрела элегантная, стройная дама.

Кобыла, выбранная Пирсом, оказалась смирной и покладистой. Впрочем, Мэри не боялась лошадей. Ее мать, превосходная наездница, научила ее уверенно держаться в седле.

Последующие несколько дней Мэри с трудом сохраняла терпение и поминутно боролась с желанием отправиться прочь от поместья, к высокому кирпичному дому, где остался ее сын. Она наконец поняла, что помешало герцогу отнять сына силой. Трейвик наверняка пригрозил искалечить ребенка, тем самым надежно связав Нику руки. Значит, теперь ей никто не поможет.

Мэри не знала, каково расстояние от замка до дома Трейвика и сколько времени займет такое путешествие. Расспрашивать она опасалась, чтобы не возбудить подозрений. Стало быть, покинуть замок следовало с таким расчетом, чтобы ее хватились не сразу.

Прошло три дня, прежде чем Мэри представился подходящий момент. Утром Пирс сообщил, что сегодня не придет играть с ней в карты: ему предстояло сопровождать герцога в поездке. Узнав об этом, Мэри возликовала: пока Вейл и Пирс в отъезде, никто не заметит ее отсутствия.

Отделаться от грума, которому приказали сопровождать Мэри на прогулках, оказалось на редкость просто. С каждым днем он все тверже убеждался, что Мэри уверенно держится в седле, и когда она попросила его вернуться в конюшню за хлыстиком, объяснив, что хочет попробовать проехаться галопом, грум охотно согласился.

Как только он исчез вдалеке, Мэри направила кобылу к роще, отделяющей выгул у конюшни от длинной извилистой дороги, ведущей к деревне. По дороге ей следовало ехать прямо, никуда не сворачивая. Достигнув рощи, Мэри погнала лошадь, не позволяя себе думать, чем кончится это путешествие. Не вспоминала она и про Ника. В эту минуту она помнила лишь о сыне.

Проехав по большаку не более мили, Мэри услышала шум нагоняющей ее повозки. Бросив быстрый взгляд через плечо, она вздохнула с облегчением: возница оказался незнакомым. Он приветственно приподнял шляпу и хлестнул лошадей, готовясь обогнать всадницу.

– Простите, – обратилась к нему Мэри, – вы не знаете, далеко ли отсюда до Пенхерста?

– Как же, знаю, – откликнулся возница, придерживая лошадей. – Я сам еду туда, везу материал шапочнику. До деревни всего сорок миль.

Мэри вдруг осенила мысль: этот человек поможет ей! Обдумывая, как бы изложить свою просьбу, она с горечью признала, что ей все чаще приходится лгать.

– Не могли бы вы подвезти меня? – спросила она.

– В повозке?

– Да, – подтвердила Мэри, лихорадочно придумывая правдоподобное объяснение. – Мне надо поскорее попасть домой к родителям. Отец очень болен. Я спешила к нему, но по дороге кобыла захромала...

– Как это вы отважились пуститься в путь одна? Разве у вас нет грума? – удивился возница, оценив изящный покрой и тонкую ткань амазонки.

– Я служу в замке гувернанткой, – пояснила Мэри, надеясь, что возница не знает, что Вейл не нуждается в услугах гувернантки. – Так вы согласны подвезти меня? – умоляюще повторила она, не представляя, чем умилостивить возницу. Внезапно она вспомнила о булавке, которую Клер приколола к воротнику амазонки. Поспешно сорвав перчатки, Мэри отцепила булавку и протянула ее вознице. – Это вам за труды.

Пока возница рассматривал булавку, Мэри затаила дыхание. Она понимала, что незнакомец не верит ей, но это не имело значения. За булавку он наверняка выручит кругленькую сумму; так какое ему дело до того, лжет Мэри или говорит правду?

– Так и быть, подвезу, – наконец согласился он, остановил лошадей и слез с козел, чтобы помочь Мэри спешиться. – А куда девать вашу кобылу? Я могу привязать ее к повозке, – предложил он.

– Спасибо, не надо, – поспешно отказалась Мэри, уверенная, что Молли с легкостью найдет дорогу домой. Она похлопала кобылу по широкому крупу. Молли удивленно оглянулась, но не сдвинулась с места. Мэри в отчаянии ударила ее сильнее. – Ступай домой, Молли, – приказала она.

Кобыла сделала несколько шагов и остановилась, выжидательно глядя на хозяйку. Возница подобрал ком земли и швырнул в лошадь. Молли вздрогнула и отбежала подальше. После второго удара она потрусила прочь, волоча поводья. Мэри вздохнула: возница наверняка заметил, что лошадь ничуть не хромает.

– Ока доберется до дома, – уверенно заявил возница. – А вы не боитесь, что вас хватятся, когда лошадь вернется в конюшню одна? – проницательно осведомился он.

– Все может быть, – согласилась Мэри, искренне жалея беднягу грума, которого она подвела, и Пирса, который так старательно выбрал для нее послушную Молли. И Ника... – Но я должна спешить к отцу, – добавила она. В глазах возницы вновь мелькнуло недоверие. Впрочем, алчность возобладала, и, еще раз осмотрев булавку, он старательно спрятал ее в карман и помог Мэри сесть в повозку.

Герцог Вейл вернулся домой раньше, чем предполагал, и обнаружил, что все домочадцы в панике, и не без причины: во время утренней прогулки герцогиня как сквозь землю провалилась. О случившемся герцогу доложил растерянный Томпсон. Внимательно выслушав его бессвязный лепет, герцог направился прямиком на конюшню искать злосчастного грума, которого приставил к герцогине.

Вейл никогда в жизни не бил слуг, убежденный, что подобное обращение недопустимо. Но сейчас он с трудом боролся с желанием нанести точный удар правым кулаком прямо в побледневшее, лоснящееся от пота лицо грума. Тем не менее Вейл сумел выслушать сбивчивые объяснения, не давая волю ярости. Когда же краткий рассказ был окончен, Вейл спросил старшего конюха о предпринятых поисках.

– Ваша светлость, мы обшарили всю округу по обе стороны от большака. Но герцогиня исчезла. А может... – он помедлил, прежде чем высказать зловещее опасение, терзавшее его уже несколько часов, – ее увезли.

– Увезли? – изумленно переспросил Пирс.

– Похитили, – пояснил старший конюх, которому вспомнились многочисленные истории о том, как цыгане крадут детей. По большаку часто проезжали повозки. Неизвестно, с кем могла повстречаться герцогиня.

Услышав это предположение, Вейл вдруг вспомнил недавние слова Мэри: «Украдите его... Увезите Ричарда... « Неужели в отчаянии она попытается украсть мальчика? Вейл убеждал Мэри довериться ему, но понимал, что на это у нее нет никаких оснований. С самого начала желание Мэри заняться верховой ездой показалось ему странным. Вейл отдал груму приказ не спускать с нее глаз, но, очевидно, Мэри с легкостью усыпила бдительность слуги.

– Трейвик... – еле слышно промолвил Вейл, теперь уже зная, куда направилась Мэри.

– Вы думаете, герцогиню похитил Трейвик? – спросил Пирс.

– Она решила украсть ребенка, – объяснил герцог.

И, не успев продумать план действий, он приказал седлать коня. Медлить было нельзя. Он и без того потерял слишком много времени.

– Вы передали ей слова Трейвика? – допытывался Пирс, пытаясь понять, что же произошло.

– Она решила спасти мальчика. О предложении торговца она ничего не знала.

– Но если она окажется в руках этого безумца... – Пирс не договорил, ужаснувшись мысли о том, что предпримет Трейвик, застав в своем доме Мэри.

– Вот именно! – подхватил Вейл и вскочил на спину жеребца, подведенного конюхом. – Надо спешить. Собери подмогу и следуй за мной.