Сигнальные судовые флажки вспорхнули вверх и затрепетали на вышке.

Задумавшись, глядел на флажки и Петр Ильич. В последнее время он часто оставался ночевать на берегу — то на водной станции, то у Матвея Корнеевича, с которым он крепко подружился. Теперь все старались приходить на берег как можно раньше. Приносили с собой хлеб, огурцы, масло, иногда перловую крупу. Коля брал длинный шест с металлическим черпаком на конце, влезал на скалы и рвал со дна мидии — черные двустворчатые ракушки.

Из перловой крупы и мидий Нина варила плов. Выходило удивительно вкусно.

19

Еще склянки не пробили шести утренних часов, как на берег пришли провожающие. Среди них были папы и мамы, педагоги и школьники. Пришел и дворник Никита.

Он бережно держал в руках клетку с голубем.

— Дорогие хлопцы, — сказал он, церемонно поклонившись ребятам, — сердечно прошу вас испытать голубка. Отпустите его с Тендры[1] с письмом ко мне, окажите любезность.

— Пожалуйста, дядя Никита!

Пока Борис привязывал клетку с почтовым голубем к мачте, Никита говорил:

— Глядите за ним, дорогие хлопцы. Кормите три раза в день коноплей — вот она в кульке, — поите чистой водой.

— Ладно, дядя Никита, не сомневайтесь, — заверил Борис. — Только вопрос — долетит ли?

— Долетит, безаварийная птаха, — сказал Никита.

Вслед за поручением Никиты посыпался целый ряд других. Для пополнения биологического кабинета школы требовалось привезти гербарий, коллекцию бабочек и редкие экземпляры водорослей.

— Смотрите не забудьте. Экспонаты везите бережно, не повредите, — то и дело напоминал заведующий учебной частью, биолог Николай Петрович Королев.

Коля Матюшенко брал с собой незаконченную модель клипера. Стуржа собирался взять кожаный мяч, но потом раздумал и передал его на хранение Колиной маме. Линецкий взял с собой книги, Майя Фомина сетку для ловли бабочек. Елена Александровна принесла сыну целую корзину пончиков, вертут, пампушек.

Когда Борис только чуть-чуть поднял салфетку, которой была заботливо накрыта корзина, у него просто потемнело в глазах.

— Что ты со мной делаешь, мама? — горестно проговорил сын. — Меня и так дразнят сластеной, а теперь я еще прослыву обжорой!

— Моряк должен есть за троих, — совершенно серьезно ответила Елена Александровна.

— Но я же лопну! Ну, давай, чтобы никто не видел… — И Борис поспешно утащил корзину на камбуз.

Багаж Шевчука, состоявший из нескольких громоздких свертков, привлек всеобщее внимание.

— Что у тебя такое? — спросил Матвей Корнеевич.

— Холст, краски, палитра. Я буду писать море.

Пришла и дряхлая бабушка Майи в синих очках.

— Майечка, где ты? — тонким голоском кричала она.

— Я здесь, бабушка, на баке!

— На баке? Какой такой бак?

— На корабельном… Сейчас сойду на берег и объясню.

Час отплытия приближался.

Молодые матросы, чувствуя на себе взгляды провожающих, смущались и старались заняться каким-либо серьезным делом. Но все было тщательно подготовлено к отплытию. Кое-кто из команды немного позировал.

Борис в горделивой небрежной позе стоял то на баке, то на корме, то с видом сурового морского волка беседовал со знакомыми о путешествии, словно речь шла о простой поездке в Лузановку.

Стуржа тоже бравировал, надвинув на самые глаза козырек жокейки.

Коля был задумчив и тих.

Красная от волнения Майя Фомина объясняла бабушке, что такое бак.

Алеша, Нина, Херсоненко с нетерпением ждали команды «Все на борт, ставь паруса!». Линецкому и Шевчуку немного взгрустнулось — то ли им было жаль расставаться с родными, то ли тревожила неизвестность. Что ждет их вдали, в безбрежном синем просторе?

Позже всех пришла Вера Михайловна Чижикова. Она хозяйски осмотрела шаланды и осталась довольна осмотром.

— Ну, мореплаватели мои, держитесь! — сказала она. — Алеша, смотри за Ниной, а ты, Нина, присматривай за Алешей.

Утро предвещало солнечный день. Шумел порт и рокотом судовых лебедок о чем-то веселом и радостном кричал морю.

Но вот голоса провожающих умолкли. К воде подошли Матвей Корнеевич, Петр Ильич и Анна Алексеевна.

— По левому борту стройся! Вахтенным поднять флаги! — раздалась команда.

Флаги взлетели.

Команда выстроилась. Наступила торжественная тишина. Матвей Корнеевич поднялся на палубу «Анастасии», Петр Ильич — на палубу «Стрелы».

Анна Алексеевна еще ближе подошла к воде.

— Ребята, желаю вам самого самого счастливого плавания! Море широкий путь! Дружите с ветрами!

Паруса развернулись, и шаланды сразу устремились в морскую даль, навстречу солнцу.