Грейг приказал спустить шлюпки и буксировать корабли поближе к противнику.

Шведы осыпали шлюпки картечью. Но буксирные канаты уже натянулись…

— Проворнее, ребята! — слышались возгласы боцманов. — Навались, братцы!

Ближе всех оказался «Принц Густав», на него обрушился град ядер.

— Флаг! — раздалось на «Ростиславе». — Они спустили флаг!

К «Принцу Густаву» подошли русские шлюпки. На заваленной трупами палубе толпилось более полутысячи матросов и офицеров; среди них был и граф Вахтмейстер.

На рассвете, когда задул ветер, флоту герцога Зюдерманландского удалось улизнуть от эскадры Грейга. Избитые ядрами корабли отошли к северному берегу Финского залива и укрылись в бухте. Весь день шведы свозили на берег убитых.

Немалые потери понесли и русские. Но победа была несомненна: из наступавшего шведский флот превратился в обороняющегося.

Через три недели Грейг, под прикрытием тумана, подошел со своей эскадрой к бухте, где находился противник. Вход охраняли три линейных корабля и один фрегат. Заметив русские корабли, они стали удирать. Особенно торопился 64-пушечный «Густав Адольф», в спешке он наскочил на камни и спустил флаг. Весь экипаж — 553 человека — сдался в плен.

Но герцог Зюдерманландский продолжал бредить о захвате Петербурга. Пополнив флот новыми кораблями, он через два года направился в Финский залив. Штандарт с тремя коронами колыхался на линейном корабле «Принц Карл».

Сражение разгорелось 2 мая 1790 года. Сблизившись с противником на кратчайшую дистанцию, русские стреляли в упор. Больше всех досталось «Принцу Карлу», у него были изорваны паруса, сбиты мачты. И, как два года назад, герцог поспешил перейти на фрегат, находившийся вне боя.

Не прошло и часа, «Принц Карл» с оставшимися в живых 520 моряками сдался в плен. Среди трофеев оказался и штандарт герцога Зюдерманландского.

Через три месяца был заключен мир.

А штандарт незадачливого герцога Зюдерманландского, как и флаги «Принца Густава» и «Принца Карла», стали экспонатами Морского музея.

Жил отважный капитан

Огромная модель корабля — девять метров длины! Таких во всем мире раз-два — и обчелся.

— «Ретвизан», — прочитали экскурсанты.

— Это он в память бывшего шведского назван, — сказал сотрудник музея. — Того самого, на котором Кроун получил чин капитана первого ранга…

Посыпались вопросы: почему у русского корабля имя шведское? Чем знаменит Кроун? Так ли уж важно, где этому Кроуну присвоили очередное звание?

В эпоху парусного флота корабли делились на ранги. Суда первого ранга имели не менее 64 орудий, второго — не менее 54, а третьего — 44. И командирам соответственно присваивались звания капитанов первого, второго и третьего рантов (последнее вводилось временами).

Тридцатичетырехлетний Роман Васильевич Кроун в 1788 году командовал парусно-гребным катером, или, как тогда его называли, коттером. «Меркурий» был вооружен 24 малокалиберными пушками. И поэтому его командир был капитан-лейтенантом.

Кроун был прекрасным моряком и давно мог бы иметь чин «рангового» капитана. Но охотников водить линейные корабли и фрегаты было много, а таких крупных судов мало. И тогда Кроун задумал пополнить Балтийский флот многопушечными кораблями… без помощи верфей.

В ту пору шла русско-шведская война. «Меркурий» действовал у острова Борнхольм. Под парусами, а то и на веслах он дни и ночи выслеживал врага. Но военные корабли шведы укрывали в гаванях. И «Меркурию» удавалось захватывать лишь торговые суда.

Поздней осенью «Меркурий» ушел в Ревель, где Кроун и его команда стали готовиться к новой боевой кампании. Уж в будущем году они покажут, на что способен их маленький корабль! Зимуя в Ревеле, моряки установили на «Меркурии» вместо легких орудий 22 карронады — короткоствольные пушки крупного калибра, пригодные для боя на ближней дистанции.

На Балтике еще плавал лед, когда «Меркурий» вышел в разведку. Несколько дней он ходил близ шведских берегов, но противник не показывался. Тогда «Меркурий» укрылся за островком, на катере началось что-то странное: матросы забросали палубу кусками ветоши и пеньки; такелаж, утратив всегдашнюю стройность, нелепо обвис… А капитан-лейтенант Кроун, строгий командир, державший катер в отменном порядке, не обращал на это никакого внимания. Более того, он сам выбросил из каюты на палубу какие-то ящики и коробки, а проходя мимо аккуратно свернутого пенькового каната, так пнул его ногой, что тот размотался и конец его свалился в воду. А что может быть зазорнее для военного корабля, чем волочащийся за бортом конец троса… «Эй, подбери сопли!» — насмешливо кричат в таких случаях со встречных судов.

Потом матросы укрыли черной — под цвет борта — парусиной пушки, и «Меркурий» словно бы превратился в обычного «купца».

Только Кроун оставался Кроуном: взгляд пристальный, быстро оценивающий, голос — жесткий, требовательный, повелительный. И матросы — их было на «Меркурии» восемьдесят человек — остались теми же: по-военному четко выполняли приказы, постоянно были готовы к бою.

29 апреля 1789 года с русским «купцом» решил расправиться шведский военный бриг «Снапоп». Он приблизился к «Меркурию» и нацелил на него орудия.

— Спустить флаг! — закричал командир «Снапопа». — Подойти ближе! Капитана ко мне!

В ответ оглушительно грохнули карронады. Раздался треск дерева: тяжелые ядра проломили борт шведского брига. «Снапоп» пытался удрать, но «Меркурий» прибавил парусов. И шведы сдались.

Но бриг не устраивал Кроуна: на нем всего 12 пушек.

В середине мая «Меркурий» повстречался в море с иностранным парусником, шкипер которого предупредил Кроуна:

— Будьте осторожны! Неподалеку шведский фрегат «Венус».

Эта весть взволновала Кроуна: 44-пушечный «Венус» был лучшим кораблем шведского флота. Атаковать! Но для прохода к месту стоянки фрегата нужен лоцман.

«Меркурий» быстро вновь превратился в неряшливого «купца». Он шел с косо поставленными парусами, шел так плохо, что капитан голландского судна с ухмылкой показал Кроуну пеньковый конец — традиционная насмешка и предложение взять на буксир.

Кроун невозмутимо посасывал трубку.

Даже бывалый лоцман, вызванный для проводки судна через шхеры, не обнаружил маскировки. Да и как можно было сомневаться: по палубе судна легкой походкой ходила молодая, красивая женщина. Она мило улыбалась лоцману… Это была жена Кроуна, получившая разрешение сопровождать мужа (Кроун болел) в этом походе.

Но командир «Венуса» уже знал о русском катере, маскирующемся под «купца». Пушки фрегата открыли жестокий огонь. На катере была сбита грот-стеньга, палуба окрасилась кровью. А карронады «Меркурия» молчали: не достать шведа…

Кроун вел катер на сближение с противником. Скоро, скоро карронады подадут голос.

Вдруг стих ветер.

— Весла на воду! — раздался голос Кроуна.

Гребцы налегли на весла. Когда до «Венуса» осталось двести метров, карронады «Меркурия» выбросили десяток тяжелых ядер. Почти все они попали в цель: «Венус» сильно накренился и его проломленный борт окутался дымом.

Состязаться с кораблем, имевшим двойное превосходство в артиллерии, было невыгодно. Кроун подвел «Меркурий» под корму «Венуса» и открыл огонь по его мачтам и такелажу. До того как подует ветер, он успеет лишить фрегат парусов.

«Меркурий» стрелял и стрелял, а бортовые орудия «Венуса» ответить не могли. Полтора часа фрегат крутился на «пятке», пытаясь с помощью буксирных шлюпок стать бортом к катеру. Но не тут-то было: «Меркурий» походил на бульдога, вцепившегося в спину хищника.

Шведы подтащили на корму несколько пушек, били по катеру из ружей, но «Меркурий» палил до тех пор, пока такелаж фрегата не рухнул на палубу. У врага начался пожар, пламя охватило мачты… И «Венус» запросил о пощаде.