— Точно? — спросил он, и у него промелькнула еле заметная улыбка, несмотря на серьезность данного момента.

— Это мой любимый фрукт, но не слово, которое обычно говорит во время таких действий.

Он усмехнулся и покачал головой.

— Значит гранат, — он коснулся костяшками пальцев ее мягкой атласной щеки. — Пожалуйста, не стесняйся воспользоваться им. Скорее есть какие-то другие пути, чтобы решить эту проблему. Может нам стоит немного порыться в интер…

Она тут же наклонилась вперед, прижавшись к нему грудью, и обвила ногами его бедра, вдавившись в его эрекцию.

— Я хочу это, — прошептала она. — Хватит болтать, трахни меня.

Дерек был выдающейся персоной среди высшей элиты, но он все-таки был мужчиной, и когда полуголая сексуальная как ад женщина прильнула к нему всем своим телом и попросила ее трахнуть, он почувствовал себя обязанным выполнить ее желание. Он поднял ее со столешницы, легко поцеловав в губы. Его минималистский декор дома не составил большого труда перенести восхитительную женщину в гостиную, где он уложил ее на ковер дизайнера Флокати перед камином и опустился перед ней на колени, срывая с себя рубашку и галстук, и стягивая с нее леггинсы вместе с трусиками.

Она лежала под ним как фуршет, ее кожа отливала золотом в тусклом свете, который лился из прилегающей кухни. Ее грудь была набухшей, полной, соски темноватые, талия узкая и идеально округлые бедра, переходящие в длинные, стройные ноги.

— Боже, твои ноги, — произнес он, проводя руками вдоль ее бедра.

— Что? — выдохнула она, извиваясь от его щекочущих прикосновений.

— Первое, что я увидел — это твои ноги. Они были самыми красивыми ногами, которые я видел…а я мужчина, и могу оценить достойную вещь. — Он наклонился и поцеловал внутреннюю сторону ее бедра.

— Но я также мужчина и ценю грудь..., — он лизнул вокруг соска, потом взял его в рот, пососал мгновение, прежде чем выпустить и передвинуться к другому, проделав тоже самое.

У нее участилось дыхание, но он точно знал от возбуждения, а не от паники. Он наклонился и прошептал в ее припухшие губы.

— Когда ты повернулась спиной, я увидел твою задницу.

Его голос звучал хрипло от желания, и она открыла глаза, чтобы взглянуть на него, облизав губы.

— Сейчас я думаю стал ценителем и задницы.

Она хихикнула и приподняла голову, чтобы мимолетно поцеловать его в губы. Он потерся щекой о ее, и она задрожала, опустив руки ему на задницу.

— Теперь я буду лизать красивую киску, — прошептал он. — И я прослежу, чтобы ты наслаждалась каждым движением моего языка, становясь все более мокрой.

Она застонала, она хотела получить его всего.

Он взял ее ноги за щиколотки, поставив ступнями на пол, раздвигая их шире. Боже, она была такой мокрой, что его член тут же запульсировал от пердвкушения. У него бешено колотилось сердце, одной рукой он обхватил бедро, второй — раскрыл ее складки, чтобы вылизать ее сочный центр. На вкус она была терпкой и сладкой, и он лизнул, дотрагиваясь кончиком языка до клитора.

Ее дыхание стало быстрым и резким, и он почувствовал, как мышцы ее ног напряглись.

Подняв голову, он проворчал:

— Все хорошо, красавица? Или ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет... не... останавливайся... пожалуйста, — с трудом выдохнула она. Ее лицо и подбородок были напряжены, и он понял, что она изо всех сил сдерживается, но он предоставил ей право голоса и вернулся к делу. И это была самая любимая часть его работы. Он сосал ее клитор, лизнул промежность сверху-вниз, поочередно скользя языком и пальцами внутрь. Он дотронулся и помассировал ее задний проход, и заметил, как ее бедра стали двигаться в одном ритме с ним.

Большим пальцем надавив на клитор, два его пальца находились внутри нее, он покусывал и тут же лизал самую бархатистую кожу в мире в начале ее бедер, и вдруг она внезапно села. Он тут же поднялся к ней, его рука все еще оставалась у нее между ног. Она задыхалась, зрачки расширились, жилка под нежной кожей ее шеи быстро дергалась. Он попытался убрать руку, чтобы она успокоилась. Но она остановила его, опустив свою руку на его, по-прежнему находящуюся у нее между ног, с трудом она выдохнула «нет», прежде чем все ее тело замерло на долю секунды, потом она откинула голову назад, желая получить освобождение и пульсируя под его пальцами.

Пальцы Дерека оставались внутри нее, мягкая, опухшая плоть сжималась вокруг них, его член вырос до таких размеров, испытывая непреодолимое желание войти в нее. Но рыдания Лондон вывели его из тумана похоти, и он сел на задницу, притянув ее к себе на колени, она рухнула на него своим великолепным шелковистым телом.

— Шшш, шшш, шшш, — говорил он, чувствую жгучие слезы боли на глазах за ее страдания. — Не плачь, красавица. Не плачь. Я не буду больше давить на тебя. Прости меня. Я не должен был соглашаться. Все будет хорошо.

Ее голова покачивалась вверх-вниз на его груди, дыхание как у маленького ребенка, плачущего взахлеб, она даже начала икать.

У него болело сердце, глядя на нее. Ему было так хреново, намного хуже, нежели, когда он играл в футбол против колледжа Дартмута, хуже, чем когда он узнал, что роман Мелвилла подвергся гласности. Эта боль была гораздо глубже, даже не в сердце, она затрагивала его душу, и он подумал, что в этот раз эта боль на самом деле хотела его убить.

Она, наконец, наклонила голову, и хотя ее лицо было мокрым от слез и раскраснелось, и она продолжала еще икать, улыбнулась, широкой улыбкой, реально широкой улыбкой.

— Я знала, что это будет потрясающе. Я сделала это, я прошла. И я все еще здесь. Мир не рухнул, ты не встал и убежал от меня и мне так хорошо. Ты тоже себя так чувствуешь?

— С тобой все хорошо? — он посмотрел на нее в недоумении.

— Лучше, чем хорошо, — сказала она хрипло, но уже не плача. — Я была в ужасе, но я не остановилась, я не позволила своему страху меня победить. Ты не дал ему победить меня.

Он разглядывал ее лицо, чувствуя поднимающееся облегчение внутри себя.

— Ты счастлива?

Она обвила руками его за шею и поцеловала, потом опять поцеловала и опять.

— Да. Это слезы радости, слезы благодарности. Спасибо, спасибо.

Он наконец-то окончательно расслабился, все его тело расслабилось и ему стало даже жарко. Посмеиваясь, он приподнял ее лицо.

— Притормози, красавица. Позволь мне переварить услышанное и все наверстать, — он провел пальцем по ее губам, и она улыбнулась в ответ. — Теперь ты чувствуешь себя лучше? Ты в порядке?

— Намного лучше, — прошептала она, глядя на него нежным взглядом.

Он наклонился к ее губам, и поцеловал, с мыслью, что он смог что-то совершить для этой женщины, и зная, что теперь страх никогда не вернется к ней. Он отдавал ей это добровольно, и он доверял ей, пытаясь ее обезопасить любыми средствами. Он верил, что она и он могли бы сделать многое вместе, как и в то, что они могли бы быть вместе. И он собирался получить теперь удовольствие от, черт побери, занятий сексом, наслаждаясь и показывания ей все, что она пропустила.

Сердце Лондон выбивало дробь, поцелуи Дерека росли в геометрической прогрессии, становясь все более страстными. Но на этот раз эта дробь была связана с волнением, возбуждением и предвкушением. Она была далека от триумфа победить свою панику. Она чувствовала обычные признаки, надвигающейся паники — дрожь, уханье сердца, затрудненное дыхание, головокружение и затуманенную голову — но в какой-то момент она подумала о Дереке, насколько он был нежен с ней, когда она была напугана, пытаясь защитить ее, даже от нее самой, как он был терпелив в самых обычных вещах — занятием сексом с мужчиной, которое ее волновало больше всего.

И думая о нем и чувствуя то, что он проделывал с ее телом, чувства взяли верх над паникой, и она, наконец, перестала зацикливаться на своих негативных ощущениях. Он заставил ее почувствовать — его прикосновения, поцелуи, теплоту его взгляда — ее страх превратился в прах, и удовольствие омыло ее, словно цунами, оставив новый пейзаж, в центре которого возвышался Дерек, а биение ее сердца было единственным звуком, имевшее значение.