Изменить стиль страницы

Мирта пробиралась краем мелиоративной канавы к перелеску. Там тропинка огибала осиновую рощицу, а за нею виднелся соседний хутор Калнаблусас[4]. Это уж Даумант, когда привез сюда Элгу, назвал его Саулгожи[5], а Мирта до сих пор придерживалась старого названия. На деревьях еще держались осиновые листья, уже прихваченные морозом. Держались еще крепко, разве что какой посуше красным кружочком падал на мох. Недалеко от тропинки, в папоротнике, Мирта приметила семейство мухоморов. Стой, стой, где мухоморы, там и подосиновики должны быть, бормотала старая. Грибное-то время вроде прошло, да в последнюю неделю опять теплынь стояла, надо все же поглядеть. Папоротник цеплялся за юбку, ноги путались в траве, но Мирта знай себе лазила по лесной опушке. Уже казалось, что зря, что нет ничего, вот тут-то и увидела она красно-бурую шляпку. Нагнулась, чтобы взять гриб, и неподалеку, в тени папоротника, увидела еще один.

Во дворе хутора Калнаблусас, то бишь Саулгожи, Хилда с внуками загоняла сбежавшего из клетки кролика. Пожилая женщина держала наготове фартук, который сняла, чтобы накинуть на беглеца, когда дети подгонят его. Молодой кролик породы «серый великан» лениво петлял меж кустами крыжовника, казалось, вот-вот Агра его схватит, но кролик делал скачок подлиннее и вновь был недосягаем. Маленький Каспар, хлопая замызганными ручонками, угонял его еще дальше. К счастью, заячья природа заставила беглеца сделать петлю, и это вселило в преследователей новую надежду…

— Ах, бог с ним! — завидев соседку, выдохнула Хилда.

— Поди сюда, Каспаринь! — сладко проговорила Мирта, вытянув трубочкой губы. — Гляди-ка, что я нашла! — Она протянула малышу подосиновик. — А ты уж большая, чего по грибы не ходишь? — спросила старая у Агры, стоящей поодаль.

Девочка, застеснявшись, отвернулась.

— Пойдем в дом! У Элги уж небось обед готов, гостьей будешь, — пригласила Хилда.

— Недосуг мне, — отказалась Мирта. — С Даумантом поговорить надо.

— Нет его. Вчера в район вызывали. Нонче на работе.

Когда пообедали, Мирта отодвинула свою тарелку на середину стола, сложила на коленях руки и сказала:

— Мне бы надо, чтобы Даумант свозил меня в город.

— В воскресенье, может быть… — неуверенно пообещала Элга.

— В воскресенье не годится. Мне надо в рабочий день.

— Не знаю, удастся ли ему вырваться.

— Тогда скажу прямо: хочу уладить завещание.

— Это и тут, в сельсовете, можно, — пояснила Элга.

— В сельсовете неохота. Вроде как не по-настоящему.

— Да ты ведь будто давно дом-то Мартыню завещала, — удивилась Хилда.

— Дом домом… Тут в лимузине дело! Вишь ты, поначалу и его Мартыню наметила. Да у Дагнии сердце чересчур уж холодное. Будто так и ждет, когда я помру. Тогда я решила — пусть Ласме будет. Ласковое дите, все бабушкой меня называла. А тут такой теятер разыграла… Не хочу, чтобы в моем лимузине бесстыжие люди ездили. Словом, надумала лимузин отписать вам.

Сделав ударение на последнем слове, Мирта закончила свою довольно длинную речь и, выставив вперед крупный нос, поглядела на обеих женщин. Молодая казалась смущенной, пожилая как бы остолбенела.

— Да, так и решила, м-м-мх-мх-м, — Мирта потерла руки.

— Спасибо, соседушка, за уважение и все такое… — пробормотала Элга.

— Как же не уважить? Лучше добрый сосед под рукой, чем родственник за тридевять земель. Ишь, удрали, побросали все, а тут зима на носу… Ноги переломала бы на крыльце-то, если бы не Даумант…

— Его вчера в район вызывали, — начала рассказывать Элга. — И там сказали, чтоб на той неделе ехал в Ригу. Выставка достижений народного хозяйства, которая Всесоюзная, премирует его «Москвичом». Такие дела…

— Тоже небось дорогая штука.

— Нет, задаром.

— Как? Прямо иди да бери?

— Ни копейки платить не надо. За хорошую работу. Так куда мы вторую машину денем?

— Вот времена-то пошли, — Мирта в недоумении тряхнула сцепленными руками. — Кидаются лимузинами, будто это безделки какие. Я хучь тридцать копеек уплатила, а ему и вовсе за спасибо!

— Ну, не скажи, — обиделась Элга. — Дауманта лучшим комбайнером признали.

— Поди ж ты! — Мирта всплеснула руками. — Да уж и то сказать — вкалывал от зари до зари. Так, значит, отказываетесь от моего лимузина?

— Уж не обижайся, соседушка! Спасибо тебе за доброту!

— Нет так нет… А я что же… я ничего, не обижаюсь. Что ж поделаешь, если людям лимузин не нужен…

Хозяйка хутора Леясблусас поднялась. Закрыв за собой дверь, она постояла немного в сенцах.

— Дура ты, дура! — услышала она, как Хилда отчитывает невестку. — Другую-то машину продать бы можно. А уж деньги нашли бы, куда деть!

— На что это было бы похоже! — возразила Элга. — Будто мы из-за машины ей помогали и все такое…

Шаги приблизились к дверям. Мирте пришлось уходить, не дослушав разговора.

VIII

Даумант Веперис на своем «Москвиче» цвета яичного желтка ехал третьим, сразу за катафалком и председательскими «Жигулями».

Он взглянул в смотровое зеркальце: Мартынь ссутулился, не то устал, не то думает о чем-то, Фридис Фигол, наоборот, сидит прямой как свеча.

Даумант никого из чужих не собирался везти. Думал, рядом сядет Элга, сзади — мать и ребятишки — вот и все места, только для своей семьи. Да потом переиграли, решили: ни к чему старому человеку и детям на кладбище мерзнуть. Так заднее сиденье и освободилось. Даумант мог бы взять директора школы, ей предстояло говорить надгробную речь, да директора подхватил председатель. И Веперису оставалось лишь пригласить Мартыня, Олиту и Виктора. Мартынь как-никак ближайший родственник покойницы… Виктор отказался — мол, поедет на похоронной. Олита, увидев, что в машину садится Мартынь, буркнула «спасибо» и заспешила к колхозному автобусу, да так энергично, что каблуки сапог впивались в подтаявшую землю. В это время незваный-нежданный появился Фридис Фигол. Пришлось взять, как откажешь старому человеку, — место есть, и потом, Фридис, можно сказать, почти родственник. Тот сел и все время неотрывно смотрел вперед — то на дорогу, то на председательскую машину, то на похоронную, украшенную елочками.

Мартынь действительно чувствовал себя уставшим. Все эти дни он был занят: пришлось оформлять похоронные документы, забивать птицу, хлопотать о столе, копать могилу. Нет, нельзя сказать, что он все делал один, Даумант со своей машиной был незаменим, приехали и эти, из Гулбене, но шипение Олиты и редкие, зато ядовитые замечания Виктора очень утомляли — это надо было признать. К тому же покойник в доме. Завтра уже, слава богу, все будет позади. Могла бы, конечно, тетя еще пожить, но какой смысл? Как говорится, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Оно и к лучшему, теперь для нее отпали все заботы, а тут вот ломай голову, как жить дальше.

Обратно в Ригу ехать не хотелось и тут оставаться было незачем. В местной школе учитель физкультуры вряд ли нужен, да если бы и был нужен, похоронить себя в этой глуши — не фонтан, как выражаются мальчишки. Значит, надо возвращаться домой, сидеть за столом напротив молчащей Дагнии, от которой веет ледяным холодом, да воевать с Угисом. Неужели сын не понимает, что аттестат с тройками не сулит блестящего будущего? Только усмехается. Прямо в лицо. Конечно, выглядело бы благородно, если бы он ушел из квартиры, одну комнату оставив жене, другую — сыну, который скоро «тоже вступит в жениховский возраст», как, иронизируя, выражается Дагния. Но куда деваться ему, Мартыню? Надо же взять на себя ответственность и за Ласму. Одной комнаты им поначалу хватило бы. Тогда чаще можно бывать вместе. Нет, всегда. Всегда вместе. Не пришлось бы напрасно ждать ее звонков или унизительно просить дежурную по общежитию, чтобы позвала к телефону. Тем более что все равно не зовет. Безумие так долго не видеться! А тут еще эти похороны… Хорошо бы доехать до Риги на автомобиле. Интересно, где тетя в последнее время хранила ключи? Может, как и летом, в своем ридикюле из свиной кожи? Только бы во время всего этого переполоха он не затерялся! Надо было проследить. Да неудобно как-то… Правда, в комнате тети все осталось по-прежнему. Да, в Ригу надо ехать на лимузине, как сказала бы тетя. Если автоинспектор привяжется, Мартынь покажет завещание. Да и кто бы это стал ждать полгода, пока его утвердят наследником, если машина в это время ржавеет.

вернуться

4

Калнаблусас — Верхние блохи.

вернуться

5

Саулгожи — Солнечный.