- Только Юпитер Латинский может так достойно отомстить обидчику за своих соотечественников!
- Он - само совершенство!
- Он - выше бога!
- Начинай! - нетерпеливо закричал Калигула. - Да лей медленно, чтобы чувствовал, что умирает!
Через толстую львиную шкуру Андромен почувствовал на своей шее пальцы сенатора. Вскрикнул рядом обожженный раб, подавая Лепиду ковшик с расплавленным золотом. Где-то совсем уже далеко отрывисто хохотал Калигула...
Гетулик не обманул его. Пальцы сенатора сжались до того, как ковшик коснулся его губ. Задыхаясь, Андромен услышал слова Марка:
- Нет, Гетулик, беда нашего народа не в болезни Калигулы, а в нас самих...
Тьма, как бескрайнее море в осеннюю безлунную ночь, надвинулась на Андромена, и вдруг взорвалась громким криком:
- А ну стой!
«Кто это? Что?.. - возвращаясь к действительности, не понял Андромен. - Ах, да... это чудовище...»
Львиная шкура упала с его головы, и он увидел Калигулу, уставившегося своими безумными глазами на бледного сенатора.
- Перехитрить меня вздумал?! Так захлебнись этим золотом сам!
Преторианцы оттолкнули в сторону Андромена и принялись за сенатора. Снова раздалось уже знакомое шипение и дикий крик.
Насладившись страшным зрелищем, Калигула приказал наполнить свой кубок до краев и, медленно осушив его до дна, вспомнил, наконец, об Андромене.
С минуту он смотрел на него, как бы прикидывая, что с ним делать и вдруг прищурился:
- А этого доставить в гавань целым и невредимым! Пусть плывет в свою Кесарию и передаст Митридату, что всех кесарийцев заодно с их царем ждет то, что он видел у меня во дворце своими глазами!
Всю ночь Трифон простоял на палубе, проклиная любопытство и тщеславие своего земляка. Лишь под утро, не сразу признав в поднявшемся на судно седом человеке Андромена, он, наконец, смог отдать приказ сушить якорь. Матросы поставили паруса, и триера, выйдя из гавани, взяла курс на бесконечно далекую Кесарию, которую, по примеру своего славного предка, осмелился поднять против всесильного Рима молодой правитель боспорского царства Митридат.