— Спряди до вечера без веретена и смотай без мотовила. Выгнала сирота скотину, села на пенек и опять заплакала.

Подошла буренушка, утешать стала:

— Не плачь, накинь лен мне на рога, я за тебя и спряду и смотаю.

Сиротка накинула ей мочку на рога, и буренушка ушла. А мачеха, проводив падчерицу, сказала своей меньшой дочери:

— Поди на выгон, подгляди, как наша пастушка прядет. Пошла младшая дочка, только у сироты льна уже не было. Вечером завидела сирота буренушку с пряжей и говорит сестре:

— Поди, сестрица, отвори ворота, а я пригоню скотину. Ушла мачехина дочка ворота отворять, а буренушка тут как тут — несет на рогах пряжу.

Пригнала падчерица скотину, а мачеха ее и спрашивает:

— Спряла ты лен?

— Спряла, — отвечает девочка и подает мачехе два мотка.

Еще пуще дивится мачеха, спрашивает дочку:

— Видала ты, как пастушка пряла?

— Нет, не видала. Когда я пришла, у нее уж льна не было.

— Невелик от тебя толк! — побранила мать дочку.

На третье утро мачеха сказала падчерице:

— Вот тебе три мочки льна. Спряди их без веретена и смотай без мотовила.

Выпроводила сиротку из дому, кликнула старшую дочь и сказала ей:

— Ступай на выгон, подгляди, как наша пастушка прядет.

Но и старшая ничего не увидала. Лен уж унесла буренушка.

Вечером завидела сиротка буренушку с пряжей и сказала старшей сестре:

— Поди, сестрица, отвори ворота, а я пригоню домой скотину.

Не пошла сестра отворять ворота и увидала, как буренушка принесла на рогах мотки.

Идет падчерица домой, а мачеха ее на пороге поджидает:

— Спряла ты лен?

— Спряла, — отвечает сиротка и подает мачехе три мотка.

Вскоре и дочка вернулась; мать ее и спрашивает:

— Видала ты, как пряла наша пастушка?

— Как пряла, не видала, только видала, как буренка принесла мотки на рогах.

Разозлилась мачеха и говорит:

— Завтра же эту корову зарежем.

Опечалилась сиротка, пошла к буренушке, со слезами обняла ее за шею и сказала:

— Милая моя буренушка, хочет тебя мачеха зарезать.

— Что поделаешь, — ответила ей буренка. — Но я и после того сослужу тебе службу. Слушай меня хорошенько. Как зарежут меня, приметь, куда упадет первая капля крови. Ты эту каплю засыпь землей. Потом, когда вся кровь стечет, обмакни в нее свой передник и зарой в саду под первым окном. Только смотри, чтоб никто не увидал.

На другой день зарезали корову. Сирота первую каплю крови землей засыпала, передник обмакнула в кровь и зарыла в саду.

Прошло несколько лет. Сирота выросла и стала красавицей. Только по-прежнему мачеха держала ее в черном теле, насмехались над ней сестры.

И вот весной на том самом месте, куда упала первая капля буренушкиной крови, забил вином ключ, а в саду, где зарыт был передник — выросла прекрасная яблоня, вся в цвету. А как пришло лето, сплошь покрылась она золотыми яблоками.

Однажды ехал мимо сада королевич. Увидал он диковинную яблоню, завернул во двор и попросил нарвать ему яблок. Тут увидал он винный ключ, и захотелось ему отведать вина. Позвала мачеха старшую дочь и говорит ей:

— Поди, дочка, в сад, нарви яблок, зачерпни вина и поднеси почетному гостю.

Но старшая дочь не сумела ни яблок нарвать, ни вина зачерпнуть: только протянет к яблокам руку — ветви вверх поднимутся, только захочет зачерпнуть вина, оно в землю уходит. Послала тогда мать меньшую дочь, но и меньшой не удалось ни яблок нарвать, ни вина зачерпнуть. Рассердилась мачеха, пошла сама, только и у нее ничего не вышло. Тогда сказала она падчерице:

— Ступай, может, тебе посчастливится.

Вышла в сад падчерица и запела:

И тотчас ветви сами наклонились к земле, а винный ключ забил из земли. Нарвала девица яблок, зачерпнула вина, поднесла гостю и опять запела:

Поднялись яблоневые ветви, да так высоко, что никто не мог дотянуться до яблок, а вино ушло в землю так глубоко, что никому не зачерпнуть.

По душе пришлась королевичу девушка, подарил он ей шелковое платье и золотые башмачки. Нарядилась падчерица и такой красавицей стала, что королевич не мог глаз от нее отвести.

Тут он и спросил:

— Согласна ли ты выйти за меня, красавица?

Девушка только голову опустила, а королевич посадил ее на коня. Только шагнул конь, как зашумела листвой яблоня, зажурчал винный ключ, и оба побежали вслед за женихом и невестой.

Померла у одного барина жена и оставила ему двенадцать сыновей и одну дочку.

Прошло немного времени, и задумал барин жениться на другой. А была она ведьмой и отвечала ему так:

— Если хочешь, чтобы я пошла за тебя, сожги своих сыновей, собери пепел в бумагу и пришли мне, а дочь пускай живет.

И так и сяк думал барин, а придумать ничего не мог. Взял да и рассказал все своему слуге. А слуга ему и говорит:

— Не кручинься. Много у тебя в поместье больших собак, двенадцать собак сожги, пепел собери в бумагу и пошли. Где ей догадаться? А после свадьбы, хоть обман и откроется, ничего им не станет.

Помещик так и сделал: сжег двенадцать собак, пепел собрал в бумагу, запечатал и отослал ведьме.

Та поглядела, понюхала и согласилась венчаться.

Приехала она после свадьбы в поместье и принялась всюду разнюхивать: шныряла-шныряла, да и говорит:

— Откуда это смрад идет? Пускай все лишнее вылетит отсюда черным вороньем.

А пасынки ее как раз в погребе сидели. Тотчас один за другим обернулись черными воронами и вылетели в окно.

Осталась у отца одна дочка. Ничегошеньки она не знала про своих братьев, потому что отец запретил слугам рассказывать ей.

Однажды, а было ей тогда уж двенадцать лет, разговорились при ней дворовые:

— Разве у покойной хозяйки только дочка была?

А другой слуга отвечал:

— Куда там! Двенадцать сыновей было у нее, а как женился хозяин на ведьме, она их всех закляла и обратила в черных воронов.

Как услышала об этом девочка, сразу собралась идти братьев разыскивать. Сшила она двенадцать рубашек, двенадцать портов, двенадцать простынь и двенадцать наволочек, завязала все в узелок и отправилась в путь-дорогу.

Шла она полем, шла она лесом и каждого встречного спрашивала: не видал ли он ее братьев, черных воронов?

Набрела она в глухой чаще на отшельника и его тоже спросила:

— Не видал ли ты моих братьев, черных воронов?

— Не видал, — сказал отшельник, — но властвую я над всеми небесами. Переночуй у меня, а утром велю я спуститься всем тучам и спрошу у них. Уж они-то видели твоих братьев!

На другое утро велел отшельник спуститься всем тучам-облакам, и когда они обложили хижину, стало в ней темно, как черной ночью. Вышел на порог отшельник и спрашивает их:

— Не видали ли вы двенадцать черных воронов?

— Не видали, — отвечали тучи-облака, поднялись и разлетелись в разные стороны.

Тогда сказал отшельник девочке:

— Коли будешь весь день идти лесом, к вечеру встретишь моего брата. Он хозяин над всеми ветрами и может узнать у них, не встречались ли им твои братья.

Послушалась его девочка. Весь день шла она по глухому лесу и к вечеру набрела на другого отшельника. Подходит к нему и спрашивает, не видал ли он двенадцать братьев черных воронов, не слыхал ли о них?