– Нравится вид, милый?

– Не думаю.

Я отвернулся от нее, понимая, что все еще смотрел на проклятую побрякушку на ее груди. Мой член даже не вздрогнул от этого вида, пока я не вспомнил грудь Джулии. Покачивающиеся большие шары тугой плоти, когда ее трахали сзади.

Не сейчас, Коул.

Я подошел к камину. Для чайной комнаты он был хорошо оборудован роскошными декорациями и огромным телевизором с плоским экраном. Три фотографии на камине привлекли мое внимание и еще больше заставили пожалеть о своем приезде.

С одной из фотографий мне улыбалось лицо сестры. Ее глаза светились счастьем, как если бы она смеялась, когда ее фотографировали. Я уже не помнил ее такой – излучающую счастье каждой своей порой. Я помнил только плохое.

Мой взгляд метнулся влево, на фотографию моего старшего брата Ричарда, где мы боролись на полу в нашем старом доме, когда нам было по восемь и девять лет. Сэнди находилась на заднем фоне, она сидела на полу и только научилась ходить.

Мама должна была уничтожить эти фото. Гнев вскипел под моей кожей. Я посмотрел на последнюю фотографию, последнюю из трех. На ней Сэнди сидела на коленях у Ричарда. Он щекотал ее, и его большое тело практически полностью закрывало ее. Закинув голову, она хихикала, ее длинные темные волосы ниспадали по ее спине. Одна из рук Ричарда находилась у нее на бедре. У него были короткие волосы, и он улыбался, уставившись на мою сестренку, с предполагаемой братской любовью, но я знал лучше.

Я схватил фотографию с каминной полки и обернулся. Две служанки подавали маме и Элейн чай.

– Что это за хрень? – Обе служанки вскочили, и одна из них испуганно взвизгнула. Моя мать и Элейн продолжали вести себя так, как будто ничего не произошло.

– Что именно, дорогой? – спросила моя мама, сделав глоток чая.

– Это! – Я подошел и сунул фотографию ей в лицо. – Почему это находится в доме? Я заставил тебя сжечь их десять лет назад. – С каждым словом мой гнев приумножался. – Или это.

Я метнулся обратно и схватил детскую фотографию меня и Ричарда. – Почему, мама? Почему его фотография находится в этом доме?

Она спокойно сделала еще один глоток чая, поступая так, как если бы я не стоял над ней, тяжело дыша и готовый что-нибудь разорвать на части.

– Прошло почти десять лет, Коул. Тебе нужно отпустить свои старые обиды. Я простила тебя за твои ошибки, хотя ты этого не заслуживаешь. – Она поставила свой чай на стол. – Настало время тебе принять все свои ошибки.

Я проигнорировал ее.

– Здесь никогда не будет его фотографий. НИ ОДНОЙ! – я выкрикнул последнее слово. – Таковым было наше соглашение! Я буду продолжать платить за твой нелепый дом, слуг, садовников. Я был согласен на все это, и все, что надо было сделать тебе, так это избавиться от этих чертовых фотографий!

Я бросил рамку на землю, разбив ее на миллион кусочков.

– Не нужно злиться. Это не то, зачем я позвала вас сюда, – фыркнула моя мать, уставившись на осколки стекла.

– Позволь мне разобраться с этим, Дженнифер. – Элейн встала. – Коул, сладкий. Все в порядке. – Она попыталась коснуться меня, но я отскочил от нее подальше. Она нахмурилась, ее лицо скривилось непривлекательным образом. – Так вот как это будет? – Она задрала подбородок.

– Почему ты здесь? – Я перевел на нее взгляд. Она отскочила, сделав шаг назад. Я боролся, чтобы сохранять спокойствие, дабы не сделать или сказать то, о чем бы я пожалел.

– Она здесь, потому что я так хочу. Она такая же часть семьи, как и ты, и ты собираешься жениться на ней. – Теперь моя мать встала рядом с Элейн.

– Жениться на ней? – Я отвергнул эту идею.

– Да. Я разочарована, что ты порвал с ней все отношения. Но ты мужчина, и я знаю, что тебе иногда нужно развлечься. Я уверена, что ты скоро избавишься от этой навязчивой идеи, верно? Так что настало время жениться на любви всей своей жизни – Элейн.

Две женщины улыбнулись друг к другу, как если бы они уже слышали свадебные колокола.

– Нет.

– Нет? – сказали они в унисон.

– Я заикнулся? – Я обошел их, хрустя по битому стеклу.

– Куда ты идешь? – спросила меня Элейн.

– Я ухожу. – Я оглянулся по сторонам, на всякий случай проверяя не оставил ли я чего-то.

– Ты не можешь просто уйти! – умоляла Элейн. – Ты только что пришел!

– Могу и делаю. Я приехал сюда не для бредового воссоединения с тобой, Элейн. Я порвал

с тобой не просто так.

– И почему же?

Я повернулся к ней, вглядываясь в ее темные глаза. Я помнил, когда был в восторге от ее красоты, так давно.

– Я больше не люблю тебя. И не люблю уже давно. – Я отвернулась прежде, чем смог увидеть ее реакцию, и направился к двери. Я порылся в кармане, чтобы найти мобильник, уже планируя вылететь первым же рейсом из этой чертовой дыры.

– Ты думаешь, что сможешь полюбить ее? – Слова Элейн заставила меня остановиться. Я оглянулся через плечо.

– Что?

– Стриптизершу. Ты думаешь, что сможешь полюбить кого-то вроде нее? Ты действительно считаешь, что она может быть тебе настолько преданной как я? Ты на самом деле хочешь осрамить свою семью, будучи с кем-то вроде нее?

Откуда она знает о ней? Я сжал кулак, позволяя злости наполнить меня.

– Что? Думал, я не знаю? Ты думаешь, что я просто тупая шлюха, не так ли?

Я повернулся и посмотрел на их двух. У них двух было все только самое лучшее, что можно было купить за деньги, но они все равно оставались подлыми, ничтожными людьми, которые жили лишь для того, чтобы напоминать, как я был недостаточно хорош. Что бы я ни делал, для них этого всегда было мало. Они всегда будут хотеть большего.

Забавно. Они ничего от меня не хотели, когда я был всего лишь бедным школьником. Я думал, что сумев купить мир, за этим последует счастье. Но спустя почти пятнадцать лет успешного бизнеса, я все еще искал свое счастье.

– Я думаю, что вы обе – тупые коровы. – Я отвернулась, когда моя мать задохнулась.

– Не смей со мной так разговаривать, Коул Мэддон! Я твоя мать.

– Коул! – закричала Элейн.

Но я не остановился. Я позволил себе вернуться обратно к двери. Я мог слышать сумбурную речь и цокот каблуков по дорогому паркету, но я ни разу не обернулся, пока усаживался в лимузин.

– Эй, мужик. – Я постучал по перегородке. Черное стекло опустилось. – Вытащи меня отсюда.

Пожилой мужчина был удивлен моим требованием. Я видел свою мать и Элейн, задержавшихся у входной двери, и вопящих что-то нечленораздельное.

– Эм, мистер Мэддон, госпожа Дженнифер и Элейн, кажется, хотят, чтобы Вы остались.

– Ну, а я хочу уехать, и я плачу тебе зарплату, так что если ты хочешь сохранить свою работу, я предлагаю тебе плюнуть на них.

К моему удовлетворению, он так и поступил.

12 глава

Я проснулась в абсолютной тишине. Отсутствие шума разбудило меня. В больнице было слишком громко, люди то приходили, то уходили, между папой и Коулом была постоянная напряженность, и кто-то хотел моей смерти. Все, что окружало меня там, давило, не позволяя мне полностью расслабиться. Но теперь меня окружала тишина, и я потянулась, наслаждаясь мягкими, шелковистыми простынями на своей обнаженной коже.

Подождите, а почему так тихо?

Мои глаза распахнулись, вытягивая меня из состояния мягкого комфорта. Я находилась в полутемном зале. Он был довольно большим, с широкими окнами, прикрытыми лавандовыми шторами. Сквозь них пробивался дневной свет, посылая небольшое количество света на четыре пустые белые стены. Помимо большого LCD настенного телевизора, комода и массивной кровати, на которой я лежала, в комнате ничего больше не было.

Я опустила взгляд на фиолетовую простыню, покрывающую мое тело, и провела пальцами по гладкой ткани. Черт, где я? Я села и отодвинула одеяло, только чтобы понять, что была полностью обнажена. Где, черт побери, моя одежда? Чувство паники захлестнуло меня. Когда я покинула больницу? Я бросилась к шкафу и открыла верхний ящик. Я была просто счастлива, когда нашла там одежду и начала ее скидывать оттуда, в надежде отыскать что-нибудь подходящее. Я начала осматриваться в поисках чего-либо похожего на оружие и, к своему сожалению, ничего не нашла.