Будто это поможет. Я знаю папарацци слишком хорошо. Кажется, они не знают о таком

понятии, как частная жизнь. С годами я научилась избегать их, как чумы, но это не имеет

значения, потому что, где бы я не находилась, они всегда находят меня. И сегодняшний

вечер не исключение. Я направляюсь прямо к папарацци. Меня тошнит от количества

алкоголя, пропитавшего мой организм. Развернувшись, я быстро направляюсь дальше по

тротуару, второпях снимаю ходу свои туфли, чуть не вывернув при этом правую лодыжку.

— Хорошая фотка, принцесса. Кто-нибудь неплохо заплатит за нее, — говорит папарацци.

Этот лысеющий мужчина выглядит смутно знакомым. Он нахально смотрит на меня

поверх объектива своего фотоаппарата.

— Что случилось, принцесса? Что, жизнь слишком сурова в "районе Миллионеров"?

— Пошел ты, — кричу я.

Меня так и подмывает швырнуть свои туфли в папарацци. Он безжалостно смеется, пока я

безуспешно пытаюсь пройти мимо него.

— Кажется, ты такая же смутьянка, как и твой брат.

Его слова вызывают воспоминания о той ночи, когда мы с Оги приехали в отель

Сомерсет, чтобы забрать Николаса. Черт. Это тот же козел, который насмехался над

моим братом.

— Прочь с дороги!

— Зачем, принцесса? Людям нравится ненавидеть тебя, — говорит он, щелкая затвором

камеры перед моим лицом. — Они непременно будут в восторге, когда увидят твои

фотографии с тем жлобом, с которым ты была.

Мимо меня проскальзывает темный силуэт и налетает на папарацци, отправив его в полет

над тротуаром. Возглас удивления разносится по улице, пока я наблюдаю, как папарацци

тяжело падает на тротуар. Его фотоаппарат разбивается о землю, приземлившись в

нескольких сантиметрах от моих ног. К своему удивлению я замечаю Тристана, который с

яростью и тяжело дыша склоняется над лысеющим мужчиной. Неужели он бежал сюда?

Боже правый, он хорошо выглядит. Я смотрю на него с благодарностью. Карие глаза

Тристана быстро оценивают меня, и он снова поворачивается к троллю, лежащему на

земле.

— Убери свою вонючую камеру подальше от нее, пока я не прикончил тебя, — вне себя

от ярости произносит Тристан.

— Долбанный мудак. Теперь мне второй раз придется менять свой фотоаппарат.

Тристан смеется.

— Может, перестанешь вести себя, как козел, и люди перестанут ломать твои вещи.

Папарацци сердито бубнит себе под нос, с яростью подняв на меня глаза. Он сплевывает

кровью и, встав, отряхивает свою одежду.

— Давай, разбей мой фотоаппарат, но у меня уже есть куча снимков твоей маленькой

принцессы, которые я продам. Уверен, ее папочка будет рад увидеть, как она ведет себя с

тобой как шлюха.

— Ты гребанный мудак, — Тристан бьет его кулаком в челюсть.

Папарацци поднимает голову, выплевывая кровь изо рта. Он улыбается кровавыми

зубами.

— Ты за это заплатишь.

— Уходи, — командует Тристан.

— Это общественный тротуар.

— Я не прошу.

Неохотно папарацци уходит, и при этом матерится себе под нос. У меня начинает

кружиться голова, пока я наблюдаю, как он ковыляет к своей машине. Мне его почти

жаль. Почти. Пока до меня не доходит, что у него имеется большой выбор снимков меня с

Тристаном. Снимков, из-за которых все может закончится так и не начавшись.

— У моего отца случится сердечный приступ, когда он увидит эти снимки.

По моим щекам текут горячие слезы, когда внезапное чувство позора обрушивается на

меня.

— Иди сюда, — говорит Тристан.

Он подходит ко мне, притягивая меня в свои объятья. Его тепло обволакивает своим

безмятежным спокойствием.

— Давай отвезем тебя домой.

— Тристан, что я скажу отцу об этих снимках?

— Ничего. Я позабочусь об этом, — говорит он, ведя меня к своей машине. — Никто

ничего не узнает о нас, пока мы сами этого не захотим.

ГЛАВА 19

Тристан

Я яростно сжимаю руль своего автомобиля. Этот маленький говнюк папарацци продаст

снимки тому, кто заплатит больше, и у меня на хрен не будет никакой возможности

остановить его. Меня гложет чувство вины, пока я везу нас в Митпакинг Дистрикт. Я

никогда не должен был оставлять Эмили одну. Я бросаю взгляд на миниатюрную

фигурку, спящую справа от меня. Облокотившись на дверь машины, Эмили крепко спит.

Ее одежда и волосы находятся в беспорядке, как и красные туфли на высоких каблуках, которые она каким-то образом умудрилась сломать. Я протягиваю руку и убираю с лица

Эмили прядь золотистых волос. Она похожа на отдыхающего ангела. Любой был бы

глупцом, не увидев ее потрясающей красоты.

Она ворочается, когда я провожу рукой по ее лицу. Ради тебя я сверну горы.

Я везу Эмили обратно в мою студию. Она почти не шевелится, когда я заношу ее на руках

внутрь. После тяжелой ночи алкоголя и секса, я уверен, что вымотал ее. Я усмехаюсь про

себя. По крайней мере можно на это надеяться. Боль пронзает мою грудь, когда она

обнимает меня, прижимаясь крепче. Впервые за очень долгое время я чувствую себя

рыцарем в сияющих доспехах, которого она заслуживает. Эмили лежит, растянувшись на

кровати, почти не оставив места для меня. Она трется щекой о прохладные атласные

простыни, которыми я ее укрываю, и стонет во сне. Я бы хотел остаться и наблюдать, как

она спит, но у меня есть неотложные дела.

Все еще кипя от гнева, я возвращаюсь в Гринвич, прочесывая улицы в поисках папарацци, с которым мы столкнулись ранее. К своему удивлению, он недалеко уехал от того места, где сделал фото Эмили. Я паркуюсь чуть дальше по улице, чтобы он не обнаружил меня.

— Эй, придурок! — кричу я.

Самодовольный козел оборачивается на мой крик, сидя в своем желтом спортивном

автомобиле. Не сомневаюсь, что этот засранец думает, что ему удастся сделать состояние

на снимках Эмили. Я слишком хорошо знаю, как папарацци разрушают жизни. Было

достаточно больно видеть, как они делали это с Николасом и Эмили. Мне этого до конца

жизни хватит. Парень смотрит на меня и бросает окурок на тротуар. На его лице мелькает

раздражение, когда он узнает меня. Уверен, я последний человек, кого он ожидал увидеть.

— Опять ты? Что ты хочешь? — шипит он со злостью.

— Мне нужны фотографии, которые ты сделал сегодня вечером.

Он снисходительно смеется надо мной. Ярость прожигает меня, когда я вижу его взгляд, ясно говорящий "пошел на хер".

— Это все честно и законно. Я сделал те снимки на общественном тротуаре, — говорит

он.

Я наблюдаю, как он медленно вылезает из своей машины. Не знай я, подумал бы, что он

собирается драться со мной. К сожалению, не думаю, что у меня появится такая

возможность.

— Сделал, и я хочу за платить, чтобы получить их.

Папарацци презрительно усмехается.

— Ты не можешь себе этого позволить.

Ублюдок. Готов поспорить, что мой кулак сотрет эту гребанную улыбку с его лица.

— Могу, — бросаю я вызов.

Его скептический взгляд свидетельствует о том, что он не купился на то, что я ему

говорю. Я достаю из кармана листок со своим предложением и протягиваю ему.

Несколько лет назад я бы даже не подумал, что буду стоять тут и предлагать папарацци

небольшое состояние за фотографии. И как бы мне не хотелось увидеть лицо Стефана, когда он узнает про нас с Эмили, я отлично понимаю, что сделаю больно еще двоим

людям, о которых искренне забочусь. Эмили и Николасу.

— Она так много для тебя значит?

Много. Намного больше.

— Бери это и отдай мне цифровые копии. Все до единой. И даже не думай о том, чтобы

спихнуть их еще куда-нибудь. — я вытаскиваю экземпляр договора, который составил и

прислал мне по электронной почте Себастьян Вульф. Выгодно иметь в друзьях