— Значит она принесла яд по чьему-то приказу, —  сказал Хиро. —  Но кто это был? И кто написал признание в убийстве?

— Я знаю, ты не рассматриваешь Масао в качестве подозреваемого, но он достаточно силен, чтобы подвесить тело, и спокойно мог бы подсыпать яд в чай так, чтобы Ден не увидел. У нас есть только его слова, что он сам пил чай, но он уже соврал нам чуть раньше.

— Масао дядя Дена, —  сказал Хиро. —  Его горе было неподдельным.

— Мне бы хотелось верить, что это всё меняет, —  сказал отец Матео, —  но если Масао участвует в заговоре Сабуро... или даже пытается его предотвратить... ему нужен кто-то, кто бы взял вину на себя.

Глаза иезуита распахнулись.

— Что, если Сабуро вовлек Дена в свой заговор? Масао мог убить их обоих, чтобы спасти сёгуна.

— Возможно, —  сказал Хиро, —  но как-то сложно, особенно учитывая, что мы даже не знаем, в чем именно состоит заговор. Сначала я предпочел бы ответить на вопросы попроще.

— Например, про женскую ревность? —  поинтересовался иезуит.

— Именно.

— Вопрос также в том, кто именно из женщин. —  Отец Матео потер руки о колени. —  И Джун, и Нецуко обвиняют друг друга, и в словах каждой есть крупицы истины.

— Никто не видел Нецуко в сёгунате той ночью, когда умер её муж, —  сказал Хиро. —  Это, в совокупности с отравленным чаем, бросает подозрения на Джун. К тому же служанка солгала нам, а вот Нецуко нет.

— Мы в этом точно уверены? —  спросил отец Матео. —  Что, если Сабуро все-таки собирался развестись с женой и жениться на Джун, а Нецуко об этом узнала? Она могла пообещать Дену награду за то, что он убьет её мужа.

— Но это не объясняет убийство Дена, —  сказал Хиро.

— Ты предполагаешь, что одно связано с другим.

— Их связывают улики, —  продолжил Хиро, —  и я не верю в то, что Нецуко убила Дена.

— Джун недостаточно сильна, чтобы подвесить тело, —  сказал отец Матео. —  Если женщина в этом и участвует, то только в сговоре с кем-то еще.

— Мне нужно еще раз поговорить с Нецуко, —  сказал Хиро.

— Хотел бы я пойти с тобой.

Хиро улыбнулся.

— Нужно дать твоим укусам время затянуться.

— Если на некоторое время исключить женщин, кого, кроме Масао, мы еще подозреваем?

— Какое-то время я подозревал Хисахидэ. —  Хиро рассказал про книгу с расписанием, включая признание Казу, что изменения внес сам сёгун. —  Так что пока двое: Озуру и Масао.

— Есть еще один, про которого ты забыл, —  сказал отец Матео.

Хиро знал, кого священник собирался назвать, и ему очень не хотелось соглашаться с иезуитом.

Глава 41

Хиро не стал ждать, когда отец Матео назовет имя.

— Ты говоришь о Казу.

— Прости, я знаю, что он твой друг.

— Верно, —  согласился Хиро, —  и я очень надеюсь, что он не соврал.

Вернулась Ана с чайником в руках. Она опустилась на колени, чтобы налить иезуиту чай, и Хиро услышал запах икебанчая. Травянистый аромат почти скрывал горечь порошка из ивовой коры. Хиро надеялся, что дорогой чай замаскирует горьковатый лекарственный привкус, хоть и не уловил никакого намека на подсластитель.

Запах лекарст стал еще отчетливее, когда Ана наполнила дымящейся жидкостью фарфоровую чашку размером с яйцо.

Отец Матео нахмурился.

— Ана, воровать нехорошо... даже у Луиса. Это его чай.

— Хм. —  Ана поднесла чашку к губам иезуита. —  Он не запрещал.

Хиро решил не говорить, что отсутствие запрета не является разрешением.

Отец Матео сделал глоток. Потом поморщился.

— Ужасный вкус.

Глаза Аны распахнулись. Она схватила чайник и помчалась на кухню.

— Она забыла про сахар, —  хихикнул Хиро.

— Ничего смешного, —  отозвался отец Матео. —  Вкус у него просто мерзкий.

Хиро постарался задушить в себе смех.

Ана вернулась в комнату, неся поднос со сладкими рисовыми шариками.

— Это прогонит горечь.

Хиро потянулся к подносу, но Ана убрала его из зоны досягаемости синоби.

— Хм. Не для тебя. Ты смеялся.

Она поставила поднос на пол рядом с иезуитом.

— Чай принесу сразу же, как закипит вода. Вам не придется пить его теплым из-за моей ошибки. —  Она сердито глянула на Хиро и вышла из комнаты.

Синоби пожал плечами.

— Думаю, что отправлю леди Нецуко сообщение.

— И она с тобой встретится? —  Отец Матео поднес шарик ко рту, что с забинтованными руками было сделать непросто. —  Ты говорил, что Хисахидэ поставил точку в расследовании.

— Кажется, Нецуко совершенно точно уверена, что Джун замешана в убийстве Сабуро, —  сказал Хиро. —  Если она не согласится с тем, что Ден действовал в одиночку, думаю, она будет рада моему приходу.

— А если она примет решение Хисахидэ? —  спросил отец Матео.

— Пока Нецуко верит, что я подозреваю Джун, думаю, она со мной встретится.

Хиро вернулся в свою комнату и написал короткую записку леди Асикага. Он обдумал ее дважды, прежде чем остановиться на окончательном варианте, который и начертал на пергаменте. Когда письмо было закончено и чернила высохли, он дал сыну соседа медную монетку, чтобы тот доставил послание по месту назначения.

В ожидании ответа синоби в очередной раз прошел по уликам.

Письмо к Сабуро говорило про заговор против сёгуна, как и признание Дена. Измененное расписание было признаком того, что сёгун что-то заподозрил, хотя точно Хиро не мог сказать, было ли это сделано, исходя из точного знания, или просто из предосторожности. К сожалению, он также не знал, действительно ли записи изменил сёгун или Казу солгал на этот счет.

Хотелось бы ему знать, кого защищает Казу.

Едва закончив эту мысль, Хиро проварился в сон.

Две ночи без сна, наконец, взяли своё.

* * *

Из сна Хиро вырвал стук в дверь. Он оторвал голову от стола и вытер ниточку слюны. Встал и расправил кимоно. Леди Асикага могла ответить на его письмо личным присутствием.

Мгновение спустя Хиро услышал, как открылась входная дверь и Ана пробормотала приветствие.

Синоби пересек комнату и открыл дверь как раз тогда, когда Асикага Ичиро говорил экономке:

— Я пришел поговорить с Мацуи Хиро.

Хиро вышел в гостиную и поклонился, когда Ана пустила Ичиро в дом.

Ичиро вернул поклон, достаточно глубокий, чтобы признавать синоби за равного. Учитывая принадлежность юноши к клану сёгуна, для Хиро подобный знак уважения выглядел удивительным.

— Пожалуйста, садитесь. —  Хиро показал в сторону очага.

Ана поклонилась и направилась на кухню, без всяких сомнений намереваясь совершить третий за день набег на запасы Луиса.

Ичиро бросил взгляд на очаг, но покачал головой.

— Может быть, вы со мной пройдетесь?

Хиро постарался скрыть свое удивление на столь взрослое построение фразы. Что бы юноша ни собирался сказать, он хотел, чтобы никто его не услышал.

— Не возражаете? —  уточнил Ичиро. —  Сейчас дождь не идет. Во всяком случае, не сильно.

— Я ничего не имею против легкого дождика. —  Хиро жестом показал на дверь и проследовал за Ичиро к выходу.

Синоби ступил с крыльца и скользнул в сандалии. Ичиро последовало его примеру, и они направились по гравийной тропинке к дороге. Хиро прислушался, не залает ли соседская собака, но всё было тихо. Вероятно, жена уже пришла в себя и муж смог вернуться к работе.

Хиро с Ичиро шли по дороге Марутамати к реке. По небу бежали облака, через которые то здесь, то там просвечивала голубизна, словно буря не могла решить, остаться или двигаться дальше.

Хиро молчал. Ичиро заговорит, когда будет готов.

У храма Окадзаки из жаровен, стоящих по обе стороны от ворот, исходил приторный запах ладана от сандалового дерева.

Хиро постарался задушить рвущийся кашель.

— Вам не нравится запах ладана, —  Ичиро улыбнулся. —  Мне тоже. —  Его улыбка исчезла. —  Мама любит. Все время его жжет в надежде, что ками почувствуют запах и откликнутся на её молитвы.