— Не обязательно, но похоже на то.

— Чтобы это установить, тебе моя помощь была не нужна, —  сказал Казу. —  Зачем явился вместо того, чтобы допрашивать Масао?

Хиро косо посмотрел на Казу.

— Хисахидэ считает, что вопрос закрыт. Вообще-то, он приказал мне покинуть сегунат.

— Но ты этого не сделал. Пришел сюда.

— Хисахидэ разрешил мне прийти и сказать, что тебя больше никто не подозревает.

Казу криво улыбнулся.

— Хотелось бы мне, чтобы ты так и поступил... чтобы подчинился приказу Хисахидэ и пошел домой. Однако, ты так не сделал. Не сдаешься до победы.

— Дело не в победе, —  сказал Хиро. —  Если убийца работает на господина Оду, сёгун все еще в опасности...

— С каких пор ты начал проявлять заботу о сёгуне? —  поинтересовался Казу.

— Я думаю о том, как бы господин Ода не начал войну в Киото. —  Беспокойство об отце Матео тугим узлом стянуло внутренности.

— Никакой войны не будет, —  сказал Казу. —  Сёгун в безопасности. Хисахидэ удвоил стражу и планирует увеличить её еще.

— А тебя это не беспокоит? —  спросил Хиро. —  Тем более после того, как он внес изменения в расписание.

— Хисахидэ этого не делал. Сравнив почерки, я понял, это не он. —  Казу покраснел. —  Изменения были внесены самим сёгуном. Прости... Я должен был узнать его почерк, но сёгун никогда прежде не писал в журналах Сабуро. К тому же эти изменения так сильно меня поразили, что я даже подумать не мог на руку сёгуна Асикаги.

— Ты уверен? —  уточнил Хиро.

Казу кивнул.

— Прости. Мне не следовало тебя во все это втягивать. Хочешь провожу тебя до ворот?

— Не стоит отвлекаться от работы. Дойду сам.

Хиро поклонился и вышел, радуясь, что Казу за ним не идет.

У синоби не было намерений покидать комплекс.

Задвинув за собой дверь, Хиро услышал характерный стук стамески. Он поспешил на звук.

Хиро был уверен, что Озуру знал несколько больше о той ночи, когда убили Сабуро, чем рассказал, а смерть конюха стала поводом возобновить разговор.

Синоби приостановился у входа в большую приемную и вдохнул насыщенный аромат кедра и свежей сосны. В другом конце комнаты спиной к Хиро стоял Озуру. Других плотников синоби не видел. Новые опорные балки были установлены и частично покрыты потолочными рейками. С южной стороны работа была не закончена, вероятно, там предполагалась установка резной ширмы.

Сама она лежала напротив на деревянных козлах. Именно над ней склонился Озуру, сосредоточившись на работе. Он стучал по стамеске деревянным молотком, а нежные кусочки дерева откалывались от ширмы и падали на пол с шорохом опавших листьев.

Хиро вошел в комнату. Не успел он дойти до Озуру, как плотник обернулся и поклонился. Синоби постарался скрыть свое удивление тем, что тот расслышал его шаги.

— Доброе утро, Мацуи-сан, —  сказал Озуру. —  У вас ко мне появились еще вопросы?

— Хотел поинтересоваться насчет резьбы, —  сказал Хиро. Не совсем то, о чем синоби хотел спросить, но это первое пришло ему в голову, когда он оправился от удивления.

— Об этом? —  Озуру проследил глазами за взглядом Хиро, нацеленном на резьбу из дерева. —  Мне следовало закончить её несколько дней назад, но стража больше не позволяет мне работать допоздна. Приказано, как и всем, уходить после заката.

Он обвел рукой пустую комнату.

— Поэтому сегодня нет моих помощников. Мне нужно немного поработать в тишине.

Хиро бросил взгляд на мозолистые руки плотника.

— А вы любите свою работу.

— Дерево разговаривает со мной, —  улыбнулся Озуру. —  Наверное, для самурая это звучит странно.

— Мой отец писал пейзажи. —  Это было правдой. —  Он говорил, что чернила могут говорить с тем, кто готов слушать.

Озуру кивнул.

— Очень похоже на слова мастера... как и самурая. —  Он стряхнул торчащие из резьбы щепки.

— Он часто говорил, что рисование напоминает ему о хрупкости жизни.

Озуру понимающе посмотрел на Хиро.

— Я слышал о самоубийстве молодого конюха. Пожалуйста, простите меня за прямоту. Я очень ценю вашу вежливость, но сёгун накажет меня, если я сегодня не закончу свою работу. Еще раз прошу прощения, но если у вас есть ко мне вопросы, пожалуйста, задавайте их прямо.

— Ночью, когда погиб Сабуро, из комплекса вас выпустил Ден, —  сказал Хиро.

— Все верно, —  сказал Озуру.

— Перед самоубийством юноша признался в убийстве Асикаги Сабуро.

Озуру бросил взгляд Хиро за спину, потом оглянулся сам, словно проверяя, что никто не вошел в комнату, и тихо сказал:

— Мне все равно, в чем он там признался. Мальчишка самурая не убивал.

Глава 38

— Почему вы решили, что Ден не убивал Асикагу Сабуро? —  спросил Хиро.

— Потому что Асикага-сан был жив, когда мальчишка той ночью уходил от него, —  ответил Озуру.

— Ден был в кабинете Асикаги Сабуро? Во сколько? Почему вы раньше об этом не упоминали?

Плотник не выказал никаких эмоций.

— Я не думал, что меня касается хронология действий Асикага-сан в ту ночь, когда его убили.

— Я сделаю так, чтобы это вас коснулось, —  сказал Хиро, обратив внимание на необычную формулировку фразы Озуру. —  Расскажите все, о чем слышали и что видели той ночью.

И можете работать, пока говорите.

Озуру с ленцой провел большим пальцем по рукояти долото.

— После моего... разговора... с Асикага-сан, я вернулся к работе и постарался производить как можно меньше шума. Надеялся, что Асикага-сан уедет домой и оставит меня в покое.

Примерно через два часа после заката до меня донеслись голоса из кабинета Сабуро-сан. Он с кем-то спорил.

— С кем? —  спросил Хиро.

Озуру покачал головой, устанавливая стамеску и примериваясь к ней молотком.

— Не знаю. Асикага-сан был единственным, кто кричал. Спор длился две или три минуты. После этого я ничего больше не слышал. Почти все к тому времени уже ушли.

Спустя час мимо прошел Миёси-сан, похоже, направляясь на кухню.

Озуру постучал молотком по стамеске, отправив на пол очередные деревянные хлопья.

— Миёси Акира? —  уточнил Хиро. —  Он был здесь?

— Да. Со мной он не разговаривал. Сомневаюсь, что он вообще заметил моё присутствие. —  Озуру взмахнул молотком. —  Если я не произвожу ни звука, большинство самураев вообще меня не замечают.

— Некоторое время спустя мимо пронеслась служанка, а за ней Асикага-сан. —  Озуру покачал головой. —  Мужчина в его возрасте не может компрометировать свое достоинство, гоняясь за глупыми девицами.

Он замолчал, будто ожидая, что Хиро отчитает его за столь неуместное замечание.

— Что было потом? —  спросил синоби.

— Какое-то время спустя я услышал, как Асикага-сан вернулся, ругаясь себе под нос. —  Озуру пробежал пальцем по резьбе, проверяя шероховатости. —  Я спрятался за ширмой. Не знаю, что его расстроило, но мне не хотелось, чтобы на меня накричали второй раз за вечер.

— Во сколько это было?

— Через четыре часа после заката? —  Ответ прозвучал скорее как вопрос. —  Может, чуть раньше. Я поработал еще и только потом понял, что уже очень поздно. Прямо перед уходом я услышал чьи-то шаги со стороны кабинета Асикага-сан, но очень тихие, как будто кто-то не хотел, чтобы его услышали. И я опять спрятался за ширмой... мне хватает ума не попадаться на глаза, когда не надо.

Это был молодой конюх, и он тихо плакал. Прошел мимо комнаты и исчез.

— Почему вы уверены, что он плакал? —  спросил Хиро.

Озуру показал на котлы у двери.

— Когда работаю, всегда зажигаю огонь. Вот и увидел, что глаза у него блестят.

— Что дальше?

— Я выждал несколько минут и пошел домой. Конюх открыл мне ворота. Я не сказал, что видел его в здании.

— Он мог вернуться в кабинет Сабуро после того, как вы ушли, —  сказал Хиро.

— Нет, —  ответил Озуру, —  он был подавлен, а не разозлен. Полагаю, он увидел нечто, чего не хотел, но случившегося уже было не изменить.