Люфир поперхнулся вином и, стараясь сохранить невозмутимый вид, прижал тыльную сторону ладони к губам. Лучник залился краской, толи от пристального взгляда Командора, толи вставшего в горле вина.

— Я хочу вернуться вместе с вами, — я обратила внимание отца на себя, чтобы дать Люфиру возможность спокойно вдохнуть. Я не могла без улыбки наблюдать за его преображением в робкого мальчишку, стоило Фардну появиться рядом. — Если у меня всего ничего на сборы, стоит поспешить переодеться во что-то более подходящее для зимнего климата.

Я поспешила покинуть трапезную, чтобы не задерживать отца, желающего поскорее вернуться на материк.

— Мне бы твою силу убеждения, — поднимаясь по ступеням к верхним комнатам, услышала я оброненные не без гордости слова Командора. Я могла поклясться, что он опять одобряюще взъерошил волосы Люфира, вызвав у того очередной приступ стеснения.

Мне пришлось подняться на пятый этаж, где находилась спальня сына Первого мага. Гардероб его дочери был сведен к единственному платью и паре туфель, что было явно непригодно для путешествий. Мне повезло, что сын Первого был весьма щуплым, как для мужчины, и мне вполне подходили его вещи, которыми были забиты бессчетные шкафы. Отыскав среди них добротные кожаные штаны с мехом внутрь и под стать им плащ, под который надела связанную из серой шерсти кофту, свободную в плечах, я завершила сборы изрядно поношенными, но крепкими и теплыми сапогами из собственных запасов.

Спускаясь к отцу и Люфиру, ожидающим меня внизу, я размышляла о брошенной работе по расшифровке библиотечных текстов и теле Кристара, оставляемом в лаборатории. Тень брата не заставила себя ждать и теперь шла рядом по ступеням, с беззаботным, даже воодушевленным видом.

— Исчезни ты, — буркнула я в надежде, что иллюзия не увяжется следом.

Храм Первого мага остался за нашими спинами, обогретыми пламенем и намоченными брызгами от каменной плиты, что служила подобием плота для Люфира, крепко держащегося за неровный срез камня. Мои умения мага воды позволили пройти через стену дождя, не промокнув насквозь.

Мы покидали место моего добровольного заключения вчетвером: отец, увлекающий за собой каменный плот, к которому прирос Люфир, и я, время от времени поглядывающая на скользящий в облаке огня образ Кристара, широко улыбающегося и, казалось, совсем живого.

Шаг второй. Торг

С побережья до Берилона мы добирались на марглах, хищных ездовых животных Ордена. Поговаривали, что марглы — это вышедшие из пещер хассы, утратившие на поверхности всякую схожесть со своими сородичами. Крепкие пластины, защищавшие туловище, сменились короткой жесткой шерстью, куда хуже приспособленной противостоять вражеским зубам и когтям, но согревающей в холодные зимы. Язык укоротился, а вырабатываемый железами яд ослаб в разы.

Отец с Люфиром оставили двух марглов в рыбацкой деревушке на побережье. Один из хищников был дальновидно поседлан двойным седлом. Когда мы добрались до постоялого двора, звери стояли на привязи, распугивая прохожих своим оскалом. Марглов считали полудикими животными, не поддающимся окончательному приручению. Однако маги Ордена были в силах справиться с ними, а потому не отказывались от преимущества в скорости и выносливости из-за риска непослушания.

Снег скрипел под когтистыми лапами, а дыхание Люфира обжигало затылок. Чем дальше мы продвигались на север, тем острее становился ветер, а снег — глубже. Затянутое серой пеленой небо исполосовали темные столбы дыма.

— Маги жгут дома не выказывавших им дружелюбия селян и запасы сена, чтобы обречь скот на голодную зиму, — пояснил Люфир, прочтя мои мысли. — Это стало обыденностью. А Ордену не хватает людей, чтобы везде поспеть.

Я спрятала лицо за воротник, считая колонны черного дыма. Два, три, семь, одиннадцать. Казалось, они заполнили все небо, и если всматриваться вдаль, на сером полотне можно было отыскать еще больше отражений от уже погасших пепелищ. Хватит ли моих сил, чтобы прекратить этот кошмар? Я могла бы прикрыться отговоркой, что один человек не сможет изменить участь целого народа, но из глубины тысячелетий всплывал безликий образ Первого мага, раз и навсегда преобразившего мир.

Отец выбрал дорогу, проходящую вдали от поселений, но в дне пути от Берилона на горизонте появилась разросшаяся деревня, через которую проезжал всякий караван, идущий в Берилон или обратно. На ее теле зияло два глубоких котлована и несколько сожженных домов. Снег припорошил черные остовы зданий, но спрятать дыры в земле ему было не по силам.

— После восстания в окрестности Берилона хлынули беглые церковники, предатели Ордена и, самое жуткое, мятежники, решившие отметить свою победу. Чувство безнаказанности из-за творившейся в первые дни неразберихи толкало людей на ужасные поступки, раскрывая протухлость душ, — тихо говорил мне на ухо Люфир. Маргл послушно шел хвостом за своим сородичем, оседланным отцом.

Широкая центральная улица деревни вытянулась перед нами. Она была пустынна, а вчерашний снег пересекало всего несколько тропинок. Я ловила на себе взгляды напуганных беспорядками жителей, ютящихся под черепичными крышами и надеющихся, что беда обойдет их дом стороной.

Когда мы поравнялись с последними домами, до меня донеслись сбивчивые голоса и приглушенные женские возгласы. Отец тоже услышал их. На секунду его маргл замер, а затем, сорвавшись с места, юркнул в переулок. Мы поспешили за ним.

Звуки привели нас на самую окраину, пестрящую хозяйственными постройками, часть из которых давно требовала починки. Еще не видя обладателей голосов, я уже знала, что их двое: женщина и мужчина, крайне настойчиво требующий согреть его в холода.

Увлеченный своей жертвой, он не сразу заметил наше появление. Будучи магом земли, он сжал руки женщины каменными браслетами, не давая ей вырваться и убежать. Ему доставляло удовольствие играть с женщиной, ослабляя контроль над камнем в кандалах и роняя в ее душу луч надежды, а потом вновь забирая его, скручивая и распластывая тело. Полотняная рубаха на ее груди была разорвана, а кожа давно задубела от холода и страха.

Каменные браслеты на руках несчастной рассыпались на кусочки и собрались ошейником на маге, с силой откидывая того назад. Следующим рывком отец заставил мага развернуться к нам лицом. На его лбу розовела метка Проклятого, а глаза испуганно расширились при виде Сапфировой Маски.

— Командор…, — прохрипел он. Каменный ошейник слишком сильно сжал его горло и мешал дышать. На нем была форма мага Ордена Смиренных.

— Очередной предатель, — процедил Люфир, ногами разворачивая маргла и натягивая тетиву. Я не успела проронить и слова, как стрела разбила мерзлый воздух и проткнула сердце мага. Каменный щит, который тот воздвиг в попытке защититься, раскололся надвое.

Женщина жалась в угол, пытаясь спрятать тело под превратившейся в лохмотья одеждой. Она затравленно смотрела на пар, поднимающийся от пролившейся на снег горячей крови.

Отец спрыгнул с маргла, перебросив поводья Люфиру, и подошел к женщине, сидящей с заплаканным лицом.

— Не нужно бояться, — спокойно сказал он, когда та вздрогнула под опустившейся на нее тяжестью плаща. — Пойдем, вам стоит поскорее вернуться в дом и согреться чаем.

Они исчезли за постройками, оставив нас наедине с остывающим телом члена Ордена.

— Без этого нельзя было обойтись? — глухо спросила я Люфира. Я не ожидала, что оборвавшаяся на моих глазах жизнь так сильно потрясет меня. Кружащиеся снежинки, в тишине опускающиеся на волосы и кожу мертвого мага, расползающееся пятно крови на талом снегу, мрачность Люфира и отсутствие слов неодобрения со стороны Фардна — все это источало гнилостный запах жестокой расправы.

— Нет, — сухо ответил Люфир, и в его голосе я уловила категорический отказ продолжать разговор.

Отец вернулся спустя пару минут, на ходу застегивая плащ. Тело мага охватило жаркое пламя, когда Фардн прошел мимо него, даже не взглянув. Огонь торопливо пожирал плоть, наполняя воздух смрадом.