— Нен?

— Да.

— Слушай, а во сколько многолики умирают от старости?

— Я не знаю ни одного, кто бы умер таким образом.

Наверное, на моём лице сменилась такая гамма эмоций, что Ненаш решил продолжить:

— А что, по-твоему, все расы должны вести себя одинаково? Да, мы стареем, но из-за особенностей наших отношений с окружающей средой мы умираем по другим причинам.

— То есть, ты хочешь сказать, что несмотря на все 'ухищрения развитой цивилизации' вам до старости дожить до сих пор не удаётся? — моему удивлению не было предела.

— Что в этом такого?

— Ну… даже не знаю как сказать. Раньше люди жили мало, в среднем тридцать лет. Потом дольше. Сейчас в развитых странах, где уровень жизни повыше, народ и до ста двадцати доживает. А в странах третьего мира так и живут, умирая, как и прежде, где-то в тридцать-сорок лет. Выходит, что твои три тысячи лет равняются приблизительно тридцати годам жизни африканца.

Ненаш немного отодвинулся от стола и начал раскачиваться на стуле, задумчиво рассматривая потолок.

— Вообще-то наша продолжительность жизни тоже сильно увеличилась, — наконец, сказал он. — Но проблема заключается в том, что мы сходим с ума быстрее, чем стареем. Способность к обучению у homo sapience с возрастом падает, а то, что вы выучили, со временем забывается. Поэтому вы до смерти сохраняете здоровый рассудок. Ну, если не считать маразмов, шизофрении и прочего подобного. В смысле, если особь здоровая, то она будет в своём уме до самого конца. У многоликов с возрастом способность к обучению не пропадает. Конечно, если какими-то знаниями долго не пользоваться, то они как бы исчезают, но могут вернуться в любой необходимый момент. От этого мозги у нас едут набекрень. Раньше, в причину агрессивной среды и такого прочего, взрослые особи жили недостаточно долго, чтобы обезуметь. Точнее, они могли сойти с ума по некоторым причинам, о которых я тебе рассказывал, но в большинстве своём представители моего рода были вполне стабильны. Да и ненужной информации тогда было значительно меньше, чем сейчас. А! У вас сейчас тоже есть похожая проблема, на меньшем уровне, конечно. Болезнь Альцгеймера. Она во многом схожа с безумием многоликов, которое проявляется с возврастом.

Теперь понятно каким образом он обучается с такой невероятной скоростью. И теперь понятно, почему Калейка сказал тогда, что он 'быстрее сойдёт сума', хотя я бы сказала, что 'быстрее умру от старости'.

— Конечно, нашими учёными проводились различные исследования, чтобы как-то уменьшить ту остроту, с которой мы воспринимаем окружающее. Какие-то успехи были сделаны, но не в достаточной мере, чтобы совсем оградить нас от этого проклятия. Точнее, полный курс лечения делает многоликов тупыми идиотами, и я даже не знаю, что хуже.

— То есть, ты хочешь сказать, что воспринимаешь мир со скоростью младенца?

— Нет-нет! Ты что, у нас тоже скорость восприятия падает со временем. Но не до такой степени, чтобы это перестало влиять на нас. Например, кстати, альпы. Как твой приятель Киберэльф и его отец нармудр. Когда-то мы были единой расой, и вышли из одного мира. Но со временем мы выбрали разные пути развития, оттачивая разные таланты. У альпов замечательная память и здоровая психика. Но живут они намного меньше нас и не могут контролировать своё тело так, как мы.

— Намного меньше?..

— Не волнуйся, они всё равно живут дольше самого живучего человека из твоего мира, — Нен печально улыбнулся. — Лет пятьсот.

— Но почему так долго? В среднем пять тысяч лет? Это же целая вечность!

— Как по-твоему, что такое старость?

— Это когда организм не может больше избавляться от отмерших клеток и прочего похожего мусора.

— Правильно. А теперь посмотри на меня. Я могу контролировать каждую клетку своего тела в отдельности. Некоторые способности врожденные, некоторые усилены. Те ограничения, которые наложила на нас в своё время природа, теперь пали под напором науки, и открылись проблемы, которые не были предусмотрены эволюцией, так как наши организмы не должны были доживать до такого состояния. У вас ещё есть такое забавное слово… — Нен нахмурился вспомниая. — Наномашины. Это не совсем то, но для твоего понимания это самый близкий эквивалент, я думаю. Судя по заголовкам новостей, на Земле это что-то вроде легенды.

Так вот, чем родовитей многолик, тем выше возможная плотность наномашин в его организме, тем большим количеством 'паранормальных' способностей он может обладать. Конечно, существует некий порог, некий предел совместимости, который никто пока преодолеть не в состоянии. У вас есть схожая проблема с плотностью размещения транзисторов на плате. Так что наше волшебство, как и ваша скорость компьютеров, ограничено вполне осязаемыми физическими законами.

Почему я говорю 'родовитее'? Потому что денег недостаточно. Порог 'совместимости' организма, его способности вмещать в себя большое количество наномашин, сильно зависит от генов. Многие наши кланы не допускают браков с представителями семейств, у которых этот предел низок, все усилия направлены на его повышение. Можно сказать, что мы сами себя селекционируем, как вы селекционируете породы собак. И ни в коем случае не подумай, что многолики — сверхсущества. Для своего вида я подобен супермену, уникален в некотором роде.

— Плод многих поколений тщательной селекции.

— Да, что-то вроде. Если бы я был тобой, я бы очень гордился, что я себя знаю.

— А я и горжусь.

— Да ну, как-то не очень заметно. Побольше уважения к старшим! — Нен рассмеялся и вдруг в мгновение ока посерьёзнел прислушиваясь к чему-то, что оставалось за пределом моего восприятия. — Похоже, у нас гости. Я надеюсь, ты всё же более хороший актёр, чем эти ваши нимфетки в фильмах, — он встал и направился к дверям. — Помни, чему я тебя учил.

Посланник Миур не сводил с меня глаз. Только было не совсем понятно, что же таится в этом пристальном взгляде — восторг, страх, вожделение или что-то ещё. Его телохранители, как будто бы сошедшие с экранов люди в чёрном, остались ждать во дворе дома и возле чёрных мерседесов, на которых прибыл посланник. Эти две блестящие махины выглядели абсолютно инородно на разбитой грунтовке среди покосившихся заборов. 'Хорошо, что не председатель Гор собственной персоной.' — всё, что успел шепнуть мне на ухо Нен, прежде чем полностью раствориться в личине Димы Степанова.

Моя роль, написанная Ненашем и Калейкой, была проста и незавидна — я не знаю кто такие ключники, я не была в других мирах и не знаю, что есть другие разумные существа кроме людей. Я и мой молодой человек поехали немного развеяться на свежем воздухе в обществе навозных куч и коровок для более острого понимания того, как прекрасна жизнь в городе с его тёплыми туалетами и бесперебойной подачей электричества. Посланник Миур был в каком-то роде просветителем, несущим добрую весть и обещающим новые и прекрасные приключения.

'Дима' готовил на кухне чай для нашего неожиданного гостя.

— Спасибо, но Вы не находите, что Ваше предложение звучит несколько… странно? — вот пойми, я переигрываю или недоигрываю? Или в самый раз? Как бы я на самом деле себя вела, если бы на кухне деревенского домика мне бы вдруг предложили путешествовать по параллельным вселенным и решать судьбы целых миров? Похоже, что всё же посланник почувствовал в моей игре фальшь, так как он начал надуваться и краснеть. Я даже испугалась в какой-то момент, что он либо лопнет, либо засвистит, как чайник.

— Да как ты смеешь, негодная девчонка, противопоставлять себя силе коалиции?! Будь благодарна, что наш взгляд пал на тебя! Ещё неизвестно, сможешь ли ты выучиться и постичь все аспекты тонкого искусства ключников! — что ж, похоже на то, что дипломат из посланника Миура никудышний, либо он не так понял мою игру и пытается 'уговорить' меня силой. Весь красный, посланник вскочил и бросился ко мне через комнату. Что он собрался делать? Придушить меня? Изнасиловать? Побить? Выброс адреналина в кровь — одна из самых быстрых реакций в человеческом организме, но и она занимает несколько секунд. Шесть, если я правильно помню учебник по биологии. Этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы посланник добежал до меня и навалился всем своим весом. Мне показалось, что тут и наступил конец всего этого никудышнего приключения. Вдруг послышался странный треск, и посланник осел на пол. На долю мгновения он напомнил мне соседа-алкоголика, который жил на первом этаже и точно в такой же позе спал иногда днём на лавочке возле подъезда.