АДМИНИСТРАТОР. А куда же денется моя душа?

СТАРУХА. Душа? В пятки.

АДМИНИСТРАТОР. Нет, благодарю покорно. Я уже это испытал однажды. Очень неприятное ощущение. Я лучше позову к вам одного товарища — это как раз автор той самой пьесы, что идет у нас нынче, — вы с ним побеседуете, может быть, даже найдете общий язык… На днях про него писали в газете, что он прекрасно понимает сущность сказки. (Кричит за кулисы.) Можно вас на одну минутку? Да, да, именно вас! Тут, видите ли, необходимо разобраться…

На просцениум выходит автор.

АВТОР. В чем дело?

АДМИНИСТРАТОР. Да пустяки!… Маленькое недоразумение. (Вполголоса.) Вот эта особа утверждает, что она… знаете кто? Сказка!

АВТОР. Что такое?

АДМИНИСТРАТОР (торжествующе). Ага! Вы тоже сомневаетесь? Вот и я не верю.

АВТОР. Постойте-ка! Дайте поглядеть…

Оба, склонив головы — один к правому плечу, другой к левому, — разглядывают старуху. Она в это время неторопливо, словно не замечая их, разгуливает перед занавесом. Вид у нее спокойный и достойный.

АДМИНИСТРАТОР. Ну что, втирает очки? А?

АВТОР (задумчиво). Да нет… Не знаю… Если судить по походке… Черт побери! Поверить, конечно, трудно, но может быть.

АДМИНИСТРАТОР. Что вы говорите! Да неужели?…

АВТОР. Возможно. Постойте, сейчас мы это узнаем наверное. (Старухе.) Гражданка! Вы разрешите задать вам три вопроса?

СТАРУХА. Отчего же? Пожалуйста. За свою жизнь я ответила на столько вопросов, что ответить еще на три меня не затруднит.

АВТОР. Сколько вам лет? Извините за нескромность…

СТАРУХА. Что же тут нескромного? Отвечать на такие вопросы трудно тем, кому лет больше или меньше, чем они хотят. А мне ровно столько, сколько я хочу.

АВТОР. Все-таки, сколько же? Много или мало?

СТАРУХА. Много и мало.

АДМИНИСТРАТОР. Что — увиливает?

АВТОР. Да нет… В этом ответе есть свой смысл.

АДМИНИСТРАТОР. Вот именно, что свой. Берегитесь! Старушка-то себе на уме.

АВТОР. Пожалуй… (Старухе.) А теперь скажите: чем вы занимаетесь?

СТАРУХА. Учу и забавляю. Когда забавляю — учу. Когда учу — забавляю.

АДМИНИСТРАТОР. Ох, уж эти мне головоломки!

АВТОР. Нет, нет… Все это довольно понятно. Ну, теперь последний вопрос: каково ваше образование?

СТАРУХА. Что?

АВТОР. Где, когда, у кого и чему вы учились?

СТАРУХА. О, везде, всегда и у всех… У людей, у зверей, у деревьев, у трав и у книг. Училась прежде, учусь теперь и буду учиться еще долго-долго. А научилась я всему тому, чему учу других.

АВТОР. Чему же, например?

СТАРУХА. Например, отличать поддельное от настоящего, простоту — от глупости, ум — от хитрости, гнев — от злости… Учу не бояться страха, смеяться над тем, что смешно, черное называть черным, а белое — белым… Вот чему я учу, например.

АДМИНИСТРАТОР. Ишь ты, как заговорила!… (Автору.) Ну? Что вы думаете?

АВТОР. Это она!

АДМИНИСТРАТОР. Быть того не может! Послушайте, да разве же это порядок? Если она и вправду Сказка, то как же являться без предупреждения? Мы бы подготовились: устроили бы хорошенькую выставку в фойе, организовали бы беседу со зрителями… (Хлопает себя по лбу.) Постойте-ка! Да ведь это еще и теперь не поздно. Ради такого случая можно отложить спектакль минут на пятнадцать и провести небольшую беседу. Сейчас я велю дать сюда столик, графин с водой, пару стульев… Вы будете председательствовать… (Потирает от удовольствия руки.) Получится очень неплохое мероприятие.

СТАРУХА. Нет уж, увольте! Я не охотница до мероприятий. Признаться, я думала попросту показать вашим зрителям сказку.

АДМИНИСТРАТОР. То есть себя во весь рост? Предложение, конечно, заманчивое… Но у нас, видите ли, назначен на сегодня спектакль. Я уже говорил вам: пьеса вот этого товарища…

СТАРУХА. Что ж, я могла бы, пожалуй, участвовать в вашем спектакле, если только автор пьесы не возражает.

АВТОР. Да нет, что вы! Я был бы очень рад, но, извините, решительно не представляю себе, как это сделать.

СТАРУХА. Очень просто. Показывайте зрителям свою пьесу, а я прибавлю кое-что от себя.

АВТОР. От себя? Что же именно? Все-таки мне хотелось бы знать заранее.

СТАРУХА. Да так, пустяки. Я вам не помешаю, не бойтесь.

АВТОР. Я не боюсь. Только имейте в виду: характеры должны остаться мои.

СТАРУХА. Идет! А имена и костюмы пусть будут мои — сказочные.

АВТОР. Идет! Но предупреждаю вас: мысли будут мои.

СТАРУХА. А приключения — мои.

АВТОР. Ладно. Я как раз не мастер выдумывать приключения. Пусть будут ваши. Но уж зато чувства — мои.

СТАРУХА. Только ваши? Нет, чувства давайте поделим пополам. Одно — ваше, другое — мое…

АВТОР. Хорошо. Если только ваши чувства не будут противоречить моим…

СТАРУХА. Нет, зачем же? Поладим как-нибудь. Шутки, надеюсь, вы уступите мне?

АВТОР. А может быть, и шутки поделим пополам? Ваша — моя, ваша — моя?…

СТАРУХА. Я не скупая. Пополам — так пополам. Ну, что еще? Теперь как будто обо всем условились?

АВТОР. Нет, погодите! Самое-то главное я и позабыл. Весь ход событий — так сказать, развитие действия — целиком принадлежит мне.

СТАРУХА. Не спорю. Но время и место действия выберу я.

АВТОР. Пусть будет по-вашему. Но уж зато мораль я ни за что не уступлю. Мораль будет моя!

СТАРУХА. И моя!

АВТОР. То есть как же это так? Мораль в пьесе одна. Ее нельзя разделить.

СТАРУХА. И не надо. Она будет ваша и моя. Общая!

АВТОР (несколько озадаченный). Ах, вот как!… Ну что ж, попробуем, пожалуй. Идемте за кулисы.

АДМИНИСТРАТОР (автору). Послушайте, это все-таки очень неосторожно. Как бы чего не вышло…

АВТОР. Да вы посмотрите, какая это почтенная старая женщина! Она не то что зрителям — нам с вами в бабушки годится.

АДМИНИСТРАТОР. Ну-ну!… Только смотрите: я ни за что не отвечаю.

Оба раздвигают занавес, чтобы пропустить на сцену старуху. В это мгновение она оборачивается, сдвигает капюшон, и зритель видят молодое, дерзкое и веселое лицо, обрамленное белокурыми растрепанными кудрями.

СКАЗКА (зрителям через плечо). Чур! Не выдавать! (Подхватывает шлейф своего длинного старушечьего платья и, показав при этом ноги в спортивных туфлях, убегает за кулисы.)

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Восьмиугольная комната в башне. Каменные стены. Огромный очаг. Винтовая лестница ведет вверх, к маленькой двери, которая помещается почти под потолком. На огне в колбах, тиглях, сообщающихся сосудах кипят и шипят какие-то таинственные разноцветные жидкости. На крючьях сушатся пучки трав. Чугунная входная дверь плотно затворена, но узкие, высокие окна открыты, и вдалеке, внизу, виднеются крыши домов, верхушки деревьев, паруса кораблей. В одном из простенков висит зеркало.

Пилюлио, помощник и слуга знаменитого доктора Лечиболя, огромный мрачный человек в фартуке, хозяйничает у очага.

ПИЛЮЛИО (приговаривает басом). Здесь помешаем… Тут снимем пену… Сюда прибавим марганцево-кислого калия… (Напевает.) Марганцево-кислого калия и бертолетовой соли…

Кто-то стучит в чугунную дверь башни.

…и бертолетовой соли… Кто там?

ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ. Здесь ли живет знаменитый доктор Лечиболь?

ПИЛЮЛИО (меланхолично). Знаменитый доктор Лечиболь живет здесь.

ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ. А могу я его видеть?

ПИЛЮЛИО. Если только вы не слепой, вы можете его видеть.

ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ. Почему вы думаете, что я слепой?

ПИЛЮЛИО. Я этого не думаю, но к нам ходят и слепые. И даже безногие ходят…

ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ. Нет, нет, у меня есть и глаза и ноги! И все-таки я очень болен… Впустите меня, пожалуйста!…

ПИЛЮЛИО (открывая дверь). Войдите!