— Голова у меня болела, — не очень охотно ответил тот и опустил глаза.

— А я к тебе собирался вчера вечером, да не успел. Понимаешь, Дружка кто-то увёл, вот мы допоздна и бегали, искали.

Ваня почувствовал, как его лицо залила краска. Ему так стало неприятно, будто не тот загадочный парень с рынка увёл Дружка, а он, Ваня. Всё же он собрался с силами и неестественно как-то спросил:

— И не нашли?

— Нет, — со вздохом ответил Женя.

Он помолчал, глядя на носок Ваниного ботинка, бороздящего сухую землю под ногами, потом добавил:

— Мне очень жаль Дружка, а Серёжка чуть не плачет.

Ваня чувствовал себя скверно, и в его голове пронеслось сразу несколько мыслей. Первая, не покидавшая его не только в эту минуту, но и потом, целый день, — это мысль о том, что он поступил скверно, вторая — сожаление о том, что в лагере знают об этом. Теперь ему казалось, что все ребята смотрят на него и осуждают, а у него нет оправдания. И сейчас, когда подошёл Серёжа и предложил пойти играть в футбол, Ване было не по себе.

Однако и во время игры Ваня чувствовал себя очень плохо: часто подавал мяч не туда, куда следует, ноги не слушались…

После обеда он спросил у Серёжи:

— На рынке Дружка не искали?

— Нет, — ответил он.

— Так надо побывать.

— Пожалуй, — живо согласился Серёжа и побежал искать Володю.

Пока Серёжа искал товарищей, Ваня отправился на рынок. Ему хотелось найти Дружка самому, а потом всё рассказать Серёже, Володе и Юре на чистоту, по-пионерски.

Сережа на рынок не пошёл. Они с Юрой зашли в милицию и встретили там Ивана Ивановича. Он сказал им, что их трофеи сдал кому следует, а заодно рассказал и о их поступке. Серёжу и Юру принял младший лейтенант милиции, выслушал их и обещал помочь найти Дружка. Разумеется, он имел в виду не столько собаку, сколько вора.

Ваня без труда узнал на рынке того самого человека, который увёл собаку. Он стоял у лавки под навесом около какой-то женщины, которая торговала картофелем. Спицын и не подозревал, что это и есть тот самый «огородник», которого ищет милиция. Увидев вора, Ваня побежал в отделение милиции и лицом к лицу столкнулся с товарищами. Он запыхался от быстрого бега и волнения и долго не мог толково рассказать о том, что его так взволновало.

ГЕРОЙ ДНЯ

Лагерные дни отдыха подходили к концу. Приближалась осень, начало учебного года в школе. Пожалуй, не было ребят, которые ежедневно не говорили бы об этом и не готовились к занятиям. Это как-то особенно почувствовали все в один из дней, когда Володя Серов принёс загадочный пакет, завёрнутый в газету, и о чём-то пошептался с Юрой. После завтрака, когда все собрались на площадке, Володя сделал знак, означавший, что сейчас он будет говорить.

Не сразу замолчали ребята, но старший пионервожатый призвал к порядку и предоставил слово Володе Серову.

— Ребята! — начал он. — Вы знаете, что у Леночки Громовой пропал её портфельчик с книжкой.

— Знаем! — пренебрежительно выкрикнул Ваня. — Она уже все глаза проревела из-за своей старой сумки…

— А вот и не старой, мне её мама купила в день рождения, — вспылила Леночка.

— Да замолчи ты, — недовольно сказал Юра и легонько дёрнул сестрёнку за косичку.

— А ты не тронь меня, — крикнула Леночка. — Почему он говорит, что я глаза проревела, а сам-то он какого рёву дал, когда его прорабатывали за трусость…

Леночка не закончила своей мысли о том, как «прорабатывали» Ваню, потому что Володя продолжал громко:

— Вообще, ребята, получилось у нас в лагере второе: «ЧП». И мы решили коллективно купить Леночке портфель. Нехорошо, ведь через три дня начнём учиться, а у неё нет портфеля.

Он неловко развернул газету и подал чёрный портфель с блестящим замком растерявшейся, но счастливой Леночке и спросил:

— Какая у тебя, Леночка, книга была в портфеле?

— Для чтения во втором классе.

— А ну, открой портфель…

Леночка начала было открывать, но замок почему-то-не поддавался. Ваня снова не утерпел и заметил:

— Свою-то старую сумку, небось, сразу бы открыла. — Он сказал это потому, что считал несправедливым вместо старой утерянной покупать новую вещь.

Леночка открыла, наконец, портфель и, к своей радости, извлекла новенькую книгу.

— Поди, и книга-то была старая, а ей, смотри, новую купили, — снова высказался Ваня на этот раз негромко, а только для Жени. Ему, конечно, не жаль было своего рубля, внесённого на эту покупку, но обидным показалось всеобщее внимание к Ленке, которую он ещё с зимы недолюбливал.

Этот незначительный, на первый взгляд, случай с вручением Леночке портфеля и книжки многих сразу заставил вспомнить об осени и учёбе.

Ваня тоже вспомнил о школе, но по-своему. Если он не сдаст экзамен по русскому языку, назначенный на сегодня, значит, прощай пятый класс, останется он на второй год в четвёртом. Эти мрачные мысли пришли ему именно сейчас, когда он увидел новый портфельчик в руках счастливой Леночки.

Юра Громов во всей этой истории испытывал чувство неловкости. Ему было как-то не по себе от того, что все ребята вносили деньги на покупку портфеля его сестре.

— Зачем это, мама сама купит, — говорил он.

Но Серёжу не переспоришь. Он сказал:

— Маме не надо ничего говорить, а соберём деньги и купим.

— Почему не надо? — возразил Юра.

— А потому, — ответил Серёжа, — чтобы о нашем лагере никто из родителей плохо не думал…

Потом, когда деньги уже были собраны и Володя пошёл за покупкой, Серёжа посоветовался с Фёдором Тимофеевичем (он был начальником лагеря). Учитель сказал, что они поступили благородно, но что вручать портфель надо в присутствии всех, чтобы каждый, кто давал деньги, знал, куда они израсходованы.

И всё-таки Юра чувствовал себя неловко, особенно перед Ваней, который громко высказал своё недовольство. Юра подошёл к Ване и заговорил с ним впервые после приключений в огороде дружелюбно:

— Ты, Ваня, сегодня сдаёшь экзамен?

— Да, — неохотно ответил тот.

— Хочешь, мы ещё раз повторим с тобой некоторые правила?

— Где же мы будем повторять? — уже более покладисто ответил Ваня, и в его серых глазах заискрилась радость.

— Пойдём на берег и там будем заниматься.

— Ну, пойдём, — как бы нехотя протянул Ваня, но в душе был рад этому предложению. Он хотел как-нибудь и чем-нибудь отвлечь себя от мысли об экзамене, в успехе которого не был уверен, да и от других мыслей, которые до сих пор мучили его.

На берегу реки, у крутого и обрывистого берега, свисавшего над бездонным зеркалом воды, Юра и Ваня уселись за скалой, чтобы их никто не видел и не мешал им заниматься.

В лагерной столовой уже заканчивался обед второй смены, а Юра с Ваней продолжали заниматься. Уж чего-чего, но обеда Ваня, любивший поесть, никогда бы не пропустил, если бы Юра не увлёк его. Но тут они оба забыли про обед. И вот вдруг случилось новое «ЧП», как теперь в лагере любили называть всякое происшествие с легкой руки повара-фронтовика.

На том же обрывистом берегу, на котором они сидели, метрах в пятнадцати от них, вдруг кто-то отрывисто вскрикнул, и ребята услышали всплеск воды, будто в реку бросили пень или камень. Ваня тотчас заметил человека, неумело барахтавшегося в воде.

— Смотри, Юра, кто-то в воду свалился! — крикнул Ваня, срываясь с места.

Но Юра и сам видел всё и тоже бросился бежать. Ваня сейчас ни о чём не думал, кроме утопленника. Он даже не заметил, что Юры около него нет, — тот бежал в лагерь. Спицын подбежал к обрыву и с ходу прыгнул в воду. Вынырнув, он увидел голову пострадавшего. Левой рукой он вцепился в волосы и, подгребая правой, медленно поплыл к берегу. До берега было не более пяти-шести метров, но Ване нелегко было преодолеть это расстояние. Он бил ногами по холодной воде, поднимая брызги, задирал к небу голову и всё-таки его тянуло ко дну.

Выбиваясь из сил, он продолжал бороться, пока, наконец, на берег не прибежали ребята и не помогли ему. К счастью, Юра встретил ребят в лесу, почти совсем рядом с обрывом.